Нина Демурова - Льюис Кэрролл: поэт, писатель, чародей

Нина Демурова

ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ: ПОЭТ, ПИСАТЕЛЬ, ЧАРОДЕЙ

Чарлз Лютвидж Доджсон («ж» не произносится, о чем он всегда предупреждал новых знакомых и корреспондентов) — таково подлинное имя писателя, известного нам под псевдонимом Льюис Кэрролл. Он родился 27 января 1832 года (год смерти Вальтера Скотта, Гёте) в деревушке Дарсбери, в одном из тихих сельских графств Англии — Чешире, которое позже прославит, назвав одного из персонажей своей сказки Чеширским Котом. Чарлз был старшим сыном (и третьим из одиннадцати детей) приходского священника Чарлза Доджсона и Франсис Джейн Лютвидж. Оба вели свой род из старых семейств, связанных между собой приятельством и родственными узами, оба принадлежали к так называемой «высокой» англиканской церкви, тяготевшей в известных вопросах к католичеству.

Это было тревожное время: в Европе («на континенте», как говорили англичане, по сей день чувствующие себя островитянами) гремели революции, в Англии шла борьба за парламентскую реформу. В год рождения писателя в Англии был принят первый билль о реформе, однако до широкого демократического представительства в парламенте было еще далеко. В Британской империи наконец было официально отменено рабство (при этом рабовладельцам в колониях выплатили 29 миллионов фунтов компенсации). Чарлзу было два года, когда парламент принял печально прославленный новый закон о бедных, учреждавший работные дома, которых бедняки страшились пуще смерти. Когда Чарлзу исполнилось пять лет, на престол вступила юная королева Виктория (она умерла в 1901 г., три года спустя после смерти самого писателя), по имени которой весь этот период английской истории зовется викторианским. В том же 1837 году двадцатипятилетний Диккенс начал печатать «Оливера Твиста», в котором оставил нам впечатляющие картины жизни бедняков, описав, в частности, и работные дома. Социальные  волнения   и  бури  доходили до чеширской деревни отдаленными отзвуками. Впрочем, отец Чарлза посвящал немало времени беднякам своего прихода, в особенности тем, кто работал на баржах, ходивших по каналу неподалеку от их дома. Это внимание к беднякам унаследует от него и будущий писатель, всегда готовый незаметно помочь тем, кто нуждался.

Чарлз Доджсон-старший (1800–1868) был человеком незаурядным. Он получил серьезное образование, изучал богословие, классические языки и математику в оксфордском Крайст Чёрч (собор и колледж Христовой церкви), где проведет потом всю свою взрослую жизнь его сын. Университет он закончил с двойным отличием — по классическим языкам и математике; его сын, уже став преподавателем в Крайст Чёрч, не раз обсуждал с ним сложные математические задачи. Но, конечно, большую часть своего времени Чарлз Доджсон-старший уделял своим прихожанам и богословию. С годами труды его были замечены, он оставил скромный приход в Дарсбери, где провел около шестнадцати лет, а впоследствии стал архидиаконом Ричмондским и настоятелем Рипонского собора. Все же любовь к математике он сохранил до конца своих дней. Будущий писатель многим обязан отцу: и глубокой религиозностью, и интересом к богословским проблемам, и математическими способностями, и даже склонностью к эксцентричности, которой не был чужд и отец.

Когда Чарлзу исполнилось одиннадцать лет, отец получил новый большой приход в графстве Йоркшир, и все семейство переехало в деревню Крофт. Огромный сад, окружавший просторный пасторский дом, был отдан в распоряжение детей. Здесь они играли во всевозможные игры, придуманные Чарлзом. Была тут и «железная дорога», которую соорудил он сам и для которой написал «правила». Одно из них гласило: «В случае если поезд сойдет с рельс, пассажиров просят не вскакивать, а лежать до тех пор, пока их не поднимут. Необходимо, чтобы по ним прошло не менее трех составов, а то врачам и санитарам нечего будет с ними делать». Был тут и театр марионеток, сооруженный Чарлзом с помощью деревенского плотника и некоторых членов семьи, для которого он написал несколько шуточных пьес. В сарае, прятавшемся в углу сада, нередко давались представления «факира и фокусника» — им был все тот же Чарлз. Эти детские игры позже найдут свое отражение в сказках об Алисе, где появится и странный поезд, и герои английского кукольного театра Панч и Джуди, и многое другое.

Первоначально Чарлз учился дома; до двенадцати лет его наставником был отец, превосходно подготовивший его и по математике, и по латыни и греческому языку. Затем мальчика отправили в школу — сначала в Ричмонд, потом в знаменитый Регби. Это была закрытая школа-пансион, одна из так называемых публичных школ, которые предназначались совсем не для детей широкой публики, хотя и носили такое название. На первом месте в школе стояла христианская мораль и нравственность, за ними — джентльменское поведение и лишь затем интеллектуальные достижения. Среди шести опаснейших грехов назывались плотская распущенность и склонность к дурному обществу. Чарлз твердо верил, что жизнь есть не прекращающаяся ни на час борьба с дьяволом; одержать в ней победу можно лишь благодаря неустанной бдительности, воле и строгости, в первую очередь к самому себе, упорному труду и постоянному — в молитвах и мыслях — общению с Богом. Этим принципам Кэрролл остался верен на протяжении всей своей жизни. Свидетельства тому — девять сохранившихся томов его дневника (четыре были потеряны после его смерти родными, не отдававшими себе отчета в том, какое сокровище досталось им в наследство), его многочисленные письма, воспоминания родных и друзей, в том числе тех, кто дружил с ним в детстве и юности, и, конечно, его произведения.

Учеба давалась Чарлзу легко. Особых успехов он достиг в математике и древних языках. Однако в латинском стихосложении, занимавшем немалое место в школьной программе, он порой выказывал пренебрежение общепринятыми правилами, вводя свои исправления, которые, как отмечали его преподаватели, были всегда логически оправданны. «С удивительным хитроумием он подменяет обычные, описанные в грамматиках окончания существительных и глаголов более точными аналогиями или более удобными формами собственного сочинения», — отмечал в своем отзыве о четырнадцатилетнем Чарлзе его наставник мистер Тейт. Уже в эти годы в будущем писателе пробудился интерес к словам и к той логической игре с ними, которой будет впоследствии отмечено его творчество.

Последующая жизнь Чарлза Латвиджа Доджсона связана с Крайст Чёрч. Он окончил университетский курс с отличием по математике; вскоре ему был предложен пост стипендиата в Крайст Чёрч. Стипендиатами в те годы называли членов колледжа, получавших скромную пожизненную стипендию, т. е. содержание, позволявшее им заниматься богословием или наукой (порой, как это было с Доджсоном, и тем и другим) в стенах Крайст Чёрч. При этом им предоставлялась квартира, право пользования библиотекой и прочее; при желании они могли пополнять свои доходы чтением лекций или частными уроками. По все еще действовавшему в те годы уставу Крайст Чёрч, принятому в XVI веке, когда при оксфордском соборе Христовой церкви был учрежден богословский колледж, стипендиат посвящался в духовное звание (сначала диакона, затем священника) и давал обет безбрачия. Доджсон не сразу решился на этот шаг — ему предшествовали долгие раздумья, беседы с отцом и епископом Оксфордским Уилберфорсом. Несмотря на свою принадлежность к «Высокой церкви», Чарлз уже и в те ранние годы чувствовал, что не может полностью принять ее доктрин и некоторых требований, предъявляемых к священнослужителям. Он задумывался над идеей «вечного проклятия» — позже, в зрелые годы он напишет специальный труд, в котором как логик опровергал ее. Смущал его запрет на посещение театра и занятия фотографией, на котором настаивали многие служители англиканской церкви (он любил театр и был прекрасным фотографом-любителем).

Наконец в декабре 1861 года, после подробных бесед с епископом Уилберфорсом, заверившим его, что этот запрет относится лишь к священникам и что он будет волен, если не пожелает, не принимать впоследствии сана, Доджсон был рукоположен в диаконы. Диакон (deacon) в Крайст Чёрч был младшим священником, он мог при желании читать проповеди, помогать во время службы, но не вел работы с прихожанами. Изменение университетского устава в 1866 году избавило Доджсона от необходимости дальнейших решений. Он участвовал во всех ученых и церковных делах Крайст Чёрч; проповеди читал редко и предпочтительно детям.

Доджсон посвятил себя математике. Долгое время считалось, что он был весьма посредственным математиком. Однако в последние годы это мнение подверглось пересмотру. Вот что говорит об этом американский математик, профессор Франсин Эйбелиз, подготовившая к изданию том его математических работ: «Работая над математическими статьями Кэрролла, я обнаружила, что, вопреки распространенному у нас мнению, он был серьезным и самобытным математиком. Однако ему не повезло. Для своих студентов он написал книгу — „Эвклид и его современные соперники“, — которая приобрела печальную известность. Но судить о нем как о математике надо не по этой книге, а по его оригинальным трудам, где он рассматривал проблемы, которые его действительно интересовали. Такова работа о квадратуре круга, где он предлагает очень интересный тригонометрический способ рассмотрения этой задачи, причем делает это в эпоху, когда никто и не помышлял о компьютерах. В целом надо сказать, что он подошел вплотную к трудам, подготовившим появление компьютеров. Его методы всегда computer-friendly, т. е. позволяют легко написать алгоритм, который можно использовать в компьютере. Это особенно хорошо видно на сохранившихся страницах его заметок „Регистрация корреспонденции“, которую он предлагал опубликовать как приложение к своей работе „Восемь или девять слов о том, как писать письма“. Но, конечно, он был в первую очередь логиком, что чувствуется и в его литературных сочинениях. „Логические игры“, „Математические курьезы“, „Символическая логика“, вышедшие в последние годы его жизни, привлекают пристальное внимание современных логиков, математиков и физиков, считающих, что „сумасшедшая“ логика Кэрролла во многом напоминает диалектическую логику современного научного исследования, подчас столь причудливую, что она кажется непостижимой и столь противоречивой, что способна повергнуть в отчаяние не только человека далекого от науки, но и самого исследователя». Профессиональные логики, изучавшие логические труды Доджсона, отмечают, что он работал в той области, которая подготовила появление современной математической логики. Для нас здесь важно отметить, что литературные произведения Кэрролла несут несомненный отпечаток его нетривиальных занятий логикой.