Еремей Парнов - Зеркало Урании

Еремей Парнов

Зеркало Урании

Предисловие

Фантастику справедливо называют музой научно-технического прогресса. Мне кажется, что большая роль фантастики заключается в том, что она обращает внимание исследователей на непознанные явления как в самом человеке, так и в природе. Причем наиболее ценны те книги, в которых даются нестандартные решения.

Книга Еремея Парнова "Зеркало Урании" как раз и посвящена исследованию тайн образного мышления, подсказывающего порой неожиданные повороты и открывающего новые пути.

Как справедливо показано в книге, самые разные свершения науки и техники (голография и спутник связи, фридмоны и алмазы в Якутии, лазер и атомная энергия) вытекают из благотворного родника научной фантастики. Даже такие общеупотребительные термины, как «космонавт», «невесомость», "космический скафандр", подарила нам щедрая палитра фантастики. Действительно, зеркало, в которое обозревает свой лик покровительница точных наук Урания.

Меня, естественно, больше волнуют те фантастические явления, с которыми пришлось столкнуться в космосе. Это и полярные сияния, и серебристые облака, и пейзажи Земли, мелькающие за иллюминатором станции, и, наконец, удивительный и неповторимый мир звезд, загадочных и далеких. Мастерски изложенная в книге предыстория вечной устремленности человека в бескрайнее пространство Вселенной лишний раз убедила меня, что мы все-таки выросли на "приземленной фантастике". Лишь воочию увидев космос, мы понимаем теперь, насколько еще мало развито воображение человека, остающегося на Земле.

Страницы, посвященные генеральным идеям науки: биологии и экзобиологии, экологии и планетологии, роботехники и энергетики (атомной, ядерной, нейтронной), космонавтики и генной инженерии, — наглядно показывают, как много значила и значит для нас фантастика. Но, к сожалению, далеко не всегда она выступает носительницей прогресса. Порой в "зеркале Урании" отражаются тени мракобесия и обскурантизма. Автор, опубликовавший в свое время памятную статью "Технология мифа", посвящает этому явлению немало горьких страниц.

К примеру, те самые "летающие тарелочки", о которых столько говорят. За 126 суток, проведенных мною в космосе, я их ни разу не видел, хотя добросовестно пытался обнаружить «нечто». Рождение «тарелочек» — это фантастика? Думаю, что нет. Это «эксплуатация» мечты человеческой о братьях по разуму, об инопланетянах, прилетавших или готовых прилететь на нашу Землю. Я вовсе не отвергаю такой возможности, но нельзя пытаться подтвердить мечту лишь аргументами примитивными и зачастую ошибочными.

Нет, фантастика — это оригинальный, неожиданный взгляд на науку и человека, и только в этом случае она открывает нам новые стороны жизни. Фантастика не должна звать назад, она обязана стремиться в будущее, приближать его к нам.

Именно о такой, первородной, пролагающей новые пути фантастике и рассказывает яркая, увлекательная книга "Зеркало Урании". Уверен, что ее с интересом и пользой прочтут читатели.

Г. Гречко, летчик-космонавт СССР,

дважды Герой Советского Союза

Земные зеркала (Краткое вступление)

Ты все снился себе, а теперь ты к нам заживо взят.

Ты навеки проснулся за прочной стеною забвенья.

Ты уже не снежинка, на дымные кольца разъят,

Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.

Тонкий лирик и одаренный писатель-фантаст Вадим Шефнер написал прекрасное стихотворение, посвященное фантастике. Мне навсегда запомнилась заключительная строка: "Ты в земных зеркалах не найдешь своего отраженья". Но позволю себе не согласиться с этим. Фантастика действительно является зеркалом, причем параболическим, в котором, как в телескопе-рефракторе, улавливается свет далеких звезд. Однако это все же сугубо земное зеркало наших знаний и представлений о человеке и мире.

Фантастические рефракторы отлиты не из мертвого стекла, холодно и бездушно отражающего свет далеких созвездий. Они одухотворены жизнью, нетерпеливой, горячей, чуткой к добру и злу.

В свое время известный советский хирург Н. Амосов заметил, что описанная в романе А. Беляева "Голова профессора Доуэля" операция стала вопросом морали, а не науки и хирургической техники. И отнюдь не случайно этические проблемы науки сделались объектом исследования в его научно-фантастическом романе "Записки из будущего". Ученый ищет свое отражение в "земных зеркалах"…

Писатель-фантаст — тоже. Как и ученый, он ставит эксперимент. Первая ненаписанная фраза многих произведений могла бы звучать так: "Что будет, если…" Порой на испытательных площадках фантастики исследуются — по законам искусства — социальные аспекты наиболее радикальных, чреватых серьезными сдвигами научных идей. Подчас на них возникают и сами идеи, дающие первоначальный толчок научной мысли. Не случайно создатели лазерной техники академики Н. Г. Басов и А. М. Прохоров вспоминали о "Гиперболоиде инженера Гарина" А. Толстого, а один из творцов голографии член-корреспондент АН СССР Ю. Н. Денисюк признавался, что его буквально заворожили фантастические разработки в рассказе "Тень Минувшего" И. Ефремова.

О роли фантастики в выборе главной цели своей жизни писал пионер звездоплавания К. Э. Циолковский. Книгой, оказавшей на него наибольшее влияние, была "Из пушки на Луну" Жюля Верна. На непреходящее влияние фантастики постоянно указывали и советские космонавты В. Шаталов, Г. Гречко, А. Леонов, Г. Титов, Б. Егоров, К. Феоктистов. Любил и очень хорошо знал произведения советской и зарубежной фантастики академик С. П. Королев. Он часто говорил, что с детства начал мечтать о Марсе. Вопреки скептическим выкладкам тогдашних популяризаторов науки, «вычисливших», что существующие виды топлива не могут сообщить ракете вторую космическую скорость, он верил в межпланетные сообщения. Мы знаем, во что материализовалась эта вера.

Вот почему с полным правом можно сказать, что с незримых полигонов фантастики берут начало дороги в неведомое. Большая их часть теряется в чистом поле или возвращается на круги своя, и лишь очень немногие приводят прямехонько в лабораторию, на испытательный стенд, на космодром. И хоть КПД такого процесса не очень высок, фантастика вносит свой вклад в научно-технический прогресс. Но этим далеко не ограничивается ее значение. Главное же воздействие заключается в создании творческой атмосферы, в раскованности воображения, дерзком полете мысли, крылатом броске через невозможное…

В идеале фантастика в художественной форме воплощает диалектический метод познания мира. Разумеется, речь идет о подлинной литературе, гуманистической по духу и первичной по замыслу, открывающей неизвестные ранее стороны бытия. Отсюда и ее невиданная популярность. Ведь одни только клубы любителей фантастики, организованные во всех странах Европы, в том числе и социалистических, насчитывают миллионы членов. Это своего рода авангард куда более многочисленной армии «неорганизованных», но влюбленных в научную фантастику читателей.

Фантастике свойственно говорить о будущем. Именно это и сделало ее любимым жанром молодежи. Она стала ныне могучим средством воспитания, активным орудием прогресса. Лишь подход к научной фантастике как к уникальному явлению современной культуры позволяет понять, почему она оказалась столь притягательной и для школьников, и для студентов, и для ученых.

Два лика Януса

Докуда зрак, докуда слух достиг,

Лишь сходное отображало лик,

И пусть твой дух, как пламя, вознесен,

Подобьями довольствуется он.

Мир, отраженный в глазах человека. Картина мироздания, запечатленная в мозаичном зеркале науки. Гипертрофированный облик, возникающий в рефракторе научной фантастики… Все это непреложные элементы бытия, инструменты познания, связанные между собой сотнями путей, тысячами властительных нитей.

Нам дано различать в нерасторжимом потоке времени мгновенный проблеск настоящего, глубь прошедшего, фрагментарные контуры будущего.

Мне показалось весьма интересным, что известный футуролог Роберт Юнг отдал пальму первенства в разработке прогнозов не логическому мышлению и даже не критическому исследованию имеющихся данных, а творческому воображению. "Оно характеризует эпоху, — говорит он в работе "Роль воображения в исследовании будущего", — и очень часто выводит ум за пределы противоречий, которые характеризовали прошлое и представлялись неразрешимыми".

В этом определении содержится характеристика научной фантастики как своеобразного метода временного анализа. "Я отлично представляю себе, что такое время, — говаривал Блаженный Августин, — пока не просят пояснить, что это такое, и совершенно перестаю понимать, как только пытаюсь объяснить".