Алексей Ракитин - Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)
Т. о. пресловутый «33-ий кадр» — это не снимок НЛО, не лицо человека, заглядывающего в палатку, не фотография «огненного шара» или работающего двигателя падающей ракеты — вовсе нет! Этот кадр можно назвать «технологическим», своим появлением он обязан обработке плёнки в фотолаборатории. Нет никакой загадки! Её нет вообще, не существовало изначально. Любому криминалисту, которому доводилось работать с чужими фотоаппаратами и проявлять чужие фотоплёнки, приходилось десятки раз видеть подобные «огненные шары» и «работающие двигатели падающих ракет». Своим рождением эти феномены обязаны бликам в оконных стёклах, настольным лампам и даже папиросам сидящих напротив коллег. В общем, что попало в поле видимости объектива при нажатии спуска, то и оказалось запечатлено. Именно поэтому следователь Иванов не придал последнему кадру ни малейшего значения — он просто знал его происхождение и понимал, что говорить тут решительно не о чем.
Та самая фотография № 33 из фотоплёнки № 1, что на протяжении десятилетия иссушала мозги самым впечатлительным «исследователям». Это даже не брак криминалиста — это просто следствие его работы с фотоплёнкой, в силу небрежности или забывчивости, попавшее вместо мусорного ведра в руки следователя. Изображение кликабельно, его можно рассмотреть с бОльшим разрешением.
Итак, заканчивая анализ фотоплёнок, отснятых Георгием Кривонищенко, подведём краткий итог:
— Прежде всего, необходимо отметить, что в «диапазон психологического комфорта» фотографа входили не все члены туристической группы. Безусловный интерес и симпатию Георгия вызывали Семён Золотарёв, Николай Тибо-Бриньоль, Зина Колмогорова, Игорь Дятлов и Рустем Слободин (поименованные лица перечислены в порядке уменьшения степени симпатии). Это очень интересное открытие, которое отныне можно считать доказанным математически: группа отнюдь не была монолитна, а делилась на подгруппы;
— Кривонищенко игнорировал Юрия Дорошенко и Люду Дубинину. Следует особо подчеркнуть, что речь не идёт об антагонизме или проявлениях враждебности, правильнее сказать — Георгий не имел с ними точек соприкосновения, возможно, они ему чем-то не нравились. Причиной подобного отношения могли быть обстоятельства нам неизвестные, а также разница в возрасте и интересах, степени общего развития, а также обоюдная психологическая некомплиментарность («не-взаимодополняемость») с указанными лицами. Ничего фатального в этом нет, в любом рабочем коллективе всякий нормальный человек имеет коллег, попадающих в его персональную «зону игнорирования» (и сам при этом попадает в подобные «зоны игнорирования», существующие у других людей);
— Судя по фотографиям, несколько особняком внутри группы держал себя Александр Колеватов. Он явно уклонялся от фотографирования, возможно, копируя манеру Семёна Золотарёва, который также не лез в кадр. На всех, за редким исключением, фотографиях, где присутствует Колеватов, мы видим его без демонстрации каких-либо эмоций, в наброшенном капюшоне (лишь на одном фотоснимке он виден со снятым головным убором и капюшоном), что можно расценивать как свидетельство «закрытости» этого человека перед посторонними. Поведение Александра можно охарактеризовать как отстранённость от окружающих и происходящего вокруг, Колеватов, видимо, не отождествял себя с группой и участниками похода;
— На очень многих фотографиях мы видим Золотарёва с опущенной головою, хотя он явно догадывается, что его фотографируют. Это наводит на мысль, что Семён не любил фотографироваться, либо не желал, чтобы его снимки попадали в чужие руки. Единственные постановочные фотоснимки с участием Золотарёва, где мы видим его явно подыгрывающим фотографу, были сделаны в самом начале похода на реке Лозьве. Глядя на веселье участников фотосессии трудно удержаться от предположения, что тогда они позволили себе немного спиртного «для тонуса». Возможно, этим и объясняется подобное, явно нехарактерное для Семёна, отношение к фотосъёмке;
— Значительное количество фотоснимков с видами природы или неодушевлёнными объектами (44 % от общего количества кадров на фотоплёнке № 1) является сигналом возросшего к 1 февраля 1959 г. внутреннего напряжения фотографа. Для обычного фотографа-любителя число снимков без людей как правило колеблется в районе 20 %. Объяснение, будто Георгий ощущал себя фотохудожником и практиковался в художественной фотографии следует расценивать как формальную отговорку, ничего не объясняющую. На фотоплёнке, зафиксировавшей начало похода (под № 6), «неодушевлённых» фотоснимков совсем немного, в пределах нормы (если быть совсем точным, то из 28 снимков, связанных с походом, не содержат изображений людей 5, т. е. 18 %). Трудно предположить, что выйдя из Северного-2 Георгий Кривонищенко резко увлёкся художественной пейзажной фотографией. Резкое увеличение фотоснимков неживых объектов предполагает рост внутреннего напряжения, чувства беспокойства, вины, неопределённости. Иногда подобное может указывать на заболевание фотографа, но к данному случаю это вряд ли относится. Указанное чувство внутреннего дискомфорта стало нарастать именно после выхода группы из посёлка Северный-2, т. е. с началом полностью автономного движения. Если допустить, что Георгий Кривонищенко знал о цели похода больше других его участников и предполагал возможное негативное развитие событий, такое внутреннее напряжение получает вполне достоверное и логичное объяснение;
— Фотоаппарат был оставлен с взведённым затвором, о чём однозначно свидетельствует появление фотоснимка № 33. Уже после того, как в условиях плохой видимости были сделаны фотографии на склоне, Георгий подготовил фотоаппарат к немедленному фотографированию. Фотоаппарат Кривонищенко был единственным из четырёх фотоаппаратов, найденных в палатке, оставленный со взведённым затвором. Вполне возможно, что это всего лишь привычка и Георгий так поступал всегда (хотя эту привычку следует признать довольно необычной для опытного фотографа, поскольку из-за неё пришлось бы терять несколько кадров с каждой плёнки, что неразумно). Но более вероятным кажется другое предположение: Георгий намеревался сфотографировать подошедших незнакомцев и подготовился к этому. Мы не знаем, как именно Золотарёв, Кривонищенко и Колеватов предполагали «разыграть» встречу, вполне возможно, что Кривонищенко со своим фотоаппаратом должен был отвлекать внимание на себя, давая возможность Золотарёву сделать его дело незаметно. Кстати, скорее всего, Семёну это удалось, в противном случае он не хранил бы свой второй фотоаппарат до самой смерти. Взведение затвора фотоаппарата Кривонищенко является для нас очень важным сигналом, свидетельствующим о том, что Георгий готовился к каким-то событиям на склоне, в отличие от обладателей других фотоаппаратов — Дятлове и Слободине. Наряду с другими странностями последних суток (подъём и спуск с перевала 31 января, очень маленький по расстоянию и времени дневной переход 1 февраля) взведённый затвор заставляет думать, что часть членов группы готовилась к каким-то запланированным и ожидаемым событиям во второй половине дня 1 февраля в этом районе, но события эти по неясным для нас причинам привели к трагической развязке.
Ф о т о п л ё н к а № 2 содержит 27 отснятых кадров. Ни один из этих кадров не связан с походом группы Игоря Дятлова!
На тех фотоснимках, которые обнародовал Алексей Коськин (всего их 6), угадываются знакомые лица. На фотографии № 1, вроде бы, можно рассмотреть Игоря Дятлова, а на № 6 — Зину Колмогорову. Для нас интересны, впрочем, и другие фотоснимки. Прежде всего тем, что они прекрасно характеризуют атмосферу туристического слёта, на котором были сделаны. Можно видеть, что слёт этот напоминает майскую демонстрацию: во главе колонны молодых людей знамя и транспаранты. На фотоснимке № 4 их аж даже 3 шт.!
В своё время, когда первый вариант этого очерка был размещён в интернете, на автора набросились многие «исследователи», пытавшиеся оспорить утверждение, будто поход группы Дятлова был посвящён XXI съезду КПСС. Вопрос этот был совершенно непринципиален, но желание «забодать Ракитина» выключало здравый смысл даже у тех, кто его, вроде бы, имел. Отрицались даже вещи, очевидные любому, кто застал советское прошлое в более-менее разумном состоянии. Например, то утверждение, что любое массовое мероприятие непременно должно было иметь партийно-комсомольскую окраску (партия рассматривала такие мероприятия как несущие воспитательные функции).
И вот перед нами независимое свидетельство справедливости сделанных в очерке утверждений — туристический слёт на природе, в зимнем лесу… с флагами и транспарантами. Ведь кто-то же их заблаговременно приготовил и притащил за десятки километров от города! И пусть знамёна и лозунги на кумаче выглядят в заснеженном лесу абсурдно и каже кафкиански, без этого тогда нельзя было обойтись — партию и комсомол игнорировать в 1959 г. было совершенно недопустимо.
