Валерий Касатонов - Мы из подводного космоса
А сколько еще достойных сынов своей Родины лежат на Тришинском кладбище – забытых, заброшенных, поруганных. «Лихие люди», у которых нет ничего святого, напрочь отвергли заветы наших предков, которые писали на могильных склепах, на памятниках, на надгробиях, уважая ушедших от нас: «Мир праху их». И добавляли от имени умерших:
Прохожий, не гордись.Не презирай наш прах.Мы дома, ты в гостях».
(В Англии общепринято, если человек умер, то говорят о нем: «Он ушел туда, где большинство».) На кладбище очень остро ощущаешь, что, действительно, мы все находимся «в гостях». Вот сломанное чугунное надгробие валяется на боку в зарослях бурьяна и чертополоха. Алексею Ивановичу пришлось лечь на землю, чтобы прочитать потрясшую его надпись: «Здесь погребен командир Брест-Литовского артиллерийского гарнизона полковник Степан Петрович Шекаразин, умерший 1852 года 10 сентября на 39 (или 53, уже плохо видно на ржавом металле) году от рождения».
Оказывается, он умер в тот же год, когда и генерал Гельмерсен, спустя 4 месяца. И тоже молодым. Возможно, в тот период была какая-то эпидемия. Но особенно поразила моряка надпись на обратной стороне надгробия: «Посвящен воспоминанию оставшимися по нём женою и четырьмя малолетними сыновьями». У пожилого «морского волка» закружилась голова, только тут он понял, что захороненные здесь были когда-то живыми людьми. У них были жены, дети, много детей. Они любили, страдали, отдавали свои силы служению Родине, болели, рано умирали. По ним скорбели и плакали любившие их родственники. Значит, полтора столетия назад было так же, как сейчас у нас. Страшная современная черта – забвение поразила сегодня живущих в нашей стране людей. Действительно, мы – «Иваны, не помнящие родства», не уважающие своё старшее поколение, не нуждающиеся в их советах и подсказках. Не хотим учиться на их ошибках, хотим делать свои ошибки. Вот такая беда пришла к нам!
Бросается в глаза ещё одно сломанное чугунное надгробие. Нагнувшись, Алексей Иванович сухой травой очистил надпись: «Здесь покоится тело подпоручика конно-артиллерийской 5 батареи Петра Акимовича Квитницкого, утонувшего 21 июля 1849 года в реке Мухавец». Как же так! Юноша, получивший первое офицерское звание, юноша с горящими глазами, который хотел посвятить свою жизнь служению Родине, так, до обидного, нелепо погиб. Он был самый младший и единственный мужчина в семье. Много лет семья экономила на всем, чтобы их Петенька выучился и стал офицером. Как плакали по нему его пять сестер с красивыми «царскими» именами. Об этом говорит надпись на надгробие «Памятник этот сооружен по просьбе сестер умершего Квитницкого – Екатерины, Анны, Елизаветы, Софьи и Анастасии». Какая печальная страница истории, имевшей место почти 160 лет тому назад. Видимо, такая судьба у этого юноши!
А вот еще дорогой чугунный памятник. Растущее дерево обволокло его, сдвинуло с места, перекособочило. Подойдя ближе, Алексей Иванович прочитал: «Здесь покоится тело командира Гродненской бригады Пограничной стражи полковника кавалера Анания Ивановича Михайлова, умершего на 63 году от рождения 8 августа 1850 года». И опять удивляет доброта и забота, с которыми был поставлен памятник, теплые слова на нем: «Памятник этот сооружен супругою умершего Розалию Ивановной и дочерьми: Юлиею, Екатериной, Анной, Ольгою и Еленою».
Алексей Иванович улыбнулся, подумав: «Как много было детей у этого заслуженного человека. Я тоже «полковник», но я смог позволить себе родить только двух дочерей. Видимо, раньше, в царской России проблема воспитания детей решалась проще. Хорошее денежное содержание отца давало возможность матери спокойно заниматься детьми. Это было и престижно, и полезно для страны. У моих дедов по материнской и по отцовской линии были по пять человек детей, родившихся до 1917 года. Все выросли и достойно прожили жизнь. Последние девяносто лет женщины страны Советов, забыв о своем главном предназначении – родить и воспитать детей, стали у нас «женщинами-труженицами». Им некогда заниматься детьми. Им надо зарабатывать деньги, чтобы существовала семья. Причем на самых тяжелых работах. (Как у нас шутили, что культурный морской офицер никогда не сделает замечание женщине, неправильно несущей шпалу). По-моему, мы уже дошли до маразма, если по телевидению нам напоминают: «22 часа. Ваши дети дома?» Мол, поищите своих детей. Где они? Куда они делись? О каком домашнем воспитании в семье может идти речь? Просто беда!»
Капитан 1 ранга Игольников удивлен, сколько офицеров из Брестской крепости нашли здесь, на Тришинском кладбище, последний приют. Вот инженер капитан Владимир Зверев, захоронен в 1854 году, на надгробии надпись: «Памятью товарищей». А вот памятник: «Инженер капитану Михаилу Ильину – сослуживцами. Скончался в 1855 году». Привлекает внимание необычное имя и фамилия – Юлий Кирхенпауер фон Кирхдорф военный инженер капитан, родился в Петербурге, скончался в Бресте в 1867 году. А вот «инженерной команды надворный советник Петр Васильевич Михайлов, скончался сентября 5 1839 года. От чинов инженерной команды». Тяжелые чугунные надгробия под воздействием времени сломались, кресты исчезли или валяются рядом разбитые, все эти могилы имеют подкопы, грубые лазы. «Не дали вам, государевым людям, спать спокойно. Нет мира вашему праху. Я прошу у вас прощения. Многие мои современники не ведают, что творят. Несчастные!»
Алексей Иванович, как офицер Флота, где еще сохранилось возвышенное отношение к женщине, не без волнения видит здесь, на кладбище, примеры глубокой и верной любви. «Да, те, кто жил в Бресте до нас, тоже умели любить и дорожить любовью».
Вот огромная горизонтальная чугунная плита, размерами метр на полтора. Удивительно, она как новая, словно неподвластна времени. Лежит на каменном постаменте с небольшим наклоном. Ограда на месте и могила не тронута. Красивая надпись: «Здесь покоится раб божий Дмитрий Мезинов, штабс– капитан 3 Брест– Литовского крепостного батальона. Родился 11 февраля 1830 года. Умер 25 апреля 1876 года. В память жена мужу». В рассвете сил, в 46 лет, муж этой безымянной женщины ушел из жизни. Она в глубоком горе поставила необычный памятник, который дошел до наших дней. Ни время, ни лихолетье войн, ни различные политические режимы не коснулись этой святой могилы. Мы через 130 лет можем прийти и поклониться возле этой могилы любящей паре – штабс-капитану Дмитрию Мединову и его верной жене. Её великая любовь сохранила для нас, порой не умеющих любить и дорожить любовью, и могилу, и печаль, и гордость. И даже «лихие люди» обошли её стороной. Не посмели прикоснуться! Великая сила и таинство любви!
А эта эпитафия вызвала у моряка, любящего юмор, улыбку: «Она хотела, и вот!» На другой могиле тоже неплохая надпись: «Под крестом моя могила, на кресте – моя любовь». А здесь необычная могила. Мощное металлическое надгробие и крест увиты чугунными цветами и украшениями в виде двух сердец. Скромная, но трагическая надпись: «Жене инженер капитана Стеллецкого Екатерине Георгиевне Стеллецкой. Скончалась 1852 года июня 6 дня на 22 году жизни. Блажени яже избрал и принял еси Господи!»
Как рано забрал её Господь. Только-только начиналась по-настоящему её взрослая жизнь. Только она стала понимать, что такое любовь. Возможно, тяжелые роды заставили её покинуть наш мир. Как жалко эту семейную пару! Безутешный муж поставил своей молодой жене памятник из чугунных цветов, который и сегодня через 155 лет говорит нам о великой силе любви. Уж если она пришла, а любовь приходит не к каждому, то как надо беречь любовь женщины! Дорожить любимой!
Опечаленный, Алексей Иванович, познавший жизнь и повидавший на своем веку много горя и страданий, долго стоял перед этой могилой, этим памятником любви. «Слишком слаб и беззащитен человек перед своей судьбой. Да и жизнь человека коротка! Как надо дорожить каждым днем своей жизни! Но понимаешь это слишком поздно».
Самое удивительное, что на этой могиле стоит корзина с цветами. Значит, кто-то поклонился этой святой Екатерине, этой прекрасной любви. Возможно, через полтора века нашлись родственники, а, может быть, наши современники остановились пораженные. И преклонили колени перед великим человеческим чувством – любовью. Они не гордились. Они уважили прах покойной. Потому что она дома, а мы все в гостях. И когда-нибудь, как предписано нам судьбой, мы тоже придем домой. И дай Бог, чтобы был мир нашему праху!
65. Алиса и Капитан
«Студил Петербург разгулявшийся ветер,По звездному небу катилась луна.Прекрасная дама летела в карете,Вся в локонах темных, горда и нежна».
Л. РубальскаяВ безумном порыве гнева Алиса бросилась в спальню, накинула на дверь крючок и, схватив маленький пистолет «Браунинг», начала стрелять в себя. Рука тряслась, пули летели по всей комнате. Вот с грохотом рассыпалось зеркало. Вот звякнуло оконное стекло. Третья пуля обожгла ей левую руку, повредила артерию. Кровь хлынула фонтаном. Вне себя, теряя сознание, она ещё дважды нажала на курок. Пятая пуля оказалась роковой. Когда Капитан взломал дверь и ворвался в спальню, все было кончено. Он увидел свою Алису, залитую кровью, лежащую на полу лицом вверх. Смерть уже наложила на неё свой отпечаток. Страдания последних лет жизни с Капитаном отошли и больше не терзали её. Чистое нежное лицо разгладилось. Она лежала такая же молодая, как и десять лет назад, когда они познакомились на Дальнем Востоке, в канун русско-японской войны. Капитан в безмолвном шоке, пораженный случившимся, склонился над ней. Увидел, как хрустальная слезинка выкатилась из глаза и медленно покатилась по её щеке. «Я хочу жить», – прошептала Алиса, и жизнь оставила её. Врачи Брест-Литовской крепости оказались бессильны…
