Коллектив авторов - Бессонный патруль
Хозяйка подсела ко мне поближе.
— Теперь слушайте дальше, — видимо, ей хотелось выговориться до конца. — Не ужились девушки. А все Задонская. То вышучивать при подругах Камилу примется. Или платье «похвалит». Дескать, универсальное, хоть к плите в нем, хоть на танцы. А Камила тушуется. Слова в ответ не скажет. «Эх, думаю, — милая. Мой бы тебе нрав. Я бы отбрила, не возрадуешься». И все, знаете, со смехом, с подковыром. Думала, может, характер бойкий, прямой. Да вижу злая у нее прямота: это все равно, что безногому на изъян его указать. Предупреждать стала, да без толку. Но последний случай, посуровела хозяйка, — я ей не простила.
Как раз накануне того дня, когда ее в милицию вызывали.
Вижу Камила обижена чем-то. Зовет в комнату, а только с занятий вернулась. Гляжу, на подушке дохлые мухи горкой. На подушке! — подчеркнула хозяйка. — А у меня в доме видели? Ни одной! Выходит, их где-то специально набить, насобирать надо! Вот, думаю, над чем хохотала Наташка с подругами. Только дошло: ведь она ее нарочно выживает! Травит! Чтоб одной остаться. Не мытьем, так катаньем! Ну, я ей устроила прием! «Заразу в дом тащишь?» А ей хоть кол на голове теши. Посмеивается- «Шуток не понимаете?» Эта ухмылочка меня вывела… Понимаю говорю. Только сегодня поняла. Но не она уйдет, а ты! Чтоб немедленно! Сейчас, говорю, все твои тряпки красивые на двор полетят. Никаких экзаменов знать не хочу!..
Кое-как успокоилась… Давление у меня.
— А вы не волнуйтесь, — сказал я, заметив, что на шее женщины выступили розовые пятна.
— А, — отмахнулась хозяйка, — Слушайте самое интересное. Наутро квартирантка в милицию ушла. Потом ваш работник приходил… Вечером заявляется она. Напевает что-то, видно, опять пятерка. И ко мне: «Ничего у вас, хозяюшка, не выйдет. Защита у меня теперь надежная.
Следователь! Он так и сказал: «Никто не имеет права выбрасывать вещи на улицу». Вот придет да штрафанет будете знать. Между прочим, обещал. А еще проконсультировал, что выселяет только суд. Вот так, дорогая Ираида Ивановна». Первый раз меня так назвала. А то все бабушкой. Меня-то! Вот бы я вас расчехвостила, — хозяйка грубовато рассмеялась, — Думаю, пусть приходит, я этого защитника назад пятками поверну… Вижу, пришел, не соврала квартирантка.
Такого предательства от Задонской я не ожидал. Собственно, а почему предательство? Каждый волен защищаться так, как считает нужным. Да, по какое она имела право прикрываться мной? Это уже запрещенный прием.
Старинные часы в углу начали бить, показывая одиннадцать часов. Напомнили, что я засиделся:
— Ираида Ивановна, — сказал я, — Вот прочтите. Если согласны, поставьте подпись внизу.
Пока хозяйка раскрывала очки, я осмотрелся В комнате идеальная чистота. Домашние половики. Сервант.
Большой цветок на самом свету. Над комодом портрет двух улыбающихся девушек с такими же энергичными как у хозяйки, лицами.
— А Задонская защитников себе найдет, будьте уверены. К любому в душу залезет, — говорила Ираида Ивановна, когда мы шли к калитке. Остановились за воротами.
Невдалеке четко белели новые, каменные дома.
— Скоро и ваш теремок снесут, — сказал я. — Не жалко?
— Что жалеть-то? — улыбнулась женщина, но в глазам ее появилась грусть, — Вся жизнь в этом переулке, — тихо проговорила она. — Детей вырастила. Мужа похоронила.
Сын в прошлом году на Север укатил. Зовет к себе. Дочки разлетелись кто куда. Одна — в Венгрии с мужем. Другая-на Украине. Время такое. Что жалеть-то? Новую квартиру дадут.
— А с Задонской, — вдруг вспомнила Ираида Ивановна. — вчера был последний разговор. Смотрю, другая стала.
Поглядывает ласково. К чему бы? Оказалось, старая песня на новый лад. Теперь просит продать комнату. Вон куда метила. Благоустроиться хочет, цепкая, не по годам. Новую квартиру хотела отхватить, ведь сносить будут, потому из общежития ушла. Пробивная. Я, знаете, на такие сделки не способна. Так и сказала. Живи, говорю, до конца экзаменов, а о своих думках забудь. И — на все четыре стороны! — Хозяйка взялась за щеколду.
— Постойте, — остановил я ее, вспомнив, что не выяснил одно обстоятельство, связанное с анонимкой. — Задонская с кем-нибудь дружит из военнослужащих?
— Не знаю. По-моему, нет. А вот у Камилы есть в армии паренек. Да что-то замолчал. Месяца два нет писем.
На обратном пути возле одного из высоких домов дорогу мне преградила машина с домашним скарбом. Плыли к подъезду зеркала, комоды… Из окон и с балконов выглядывали улыбающиеся лица новоселов.
«Пробивная», — сказала Ираида Ивановна. Это как?
Расталкивая других локтями? Правдами-неправдами?
На что надеялась, обращаясь ко мне с просьбой? Что сразу наброшусь на хозяйку? И декан тоже: «Поговорите построже». Но что же делать? Я попробовал сформулировать ответ Задонской: «Извините, но вынуждены поставить вас в известность: людям, которые потеряли наше уважение, мы не помогаем…» Вот был бы номер! Но скажи я такое Задонской, уверен, не сконфузится. Дверью хлопнет, Да с жалобой к вышестоящим: грабителя, мол, оставляют на свободе.
Когда я ехал в автобусе, мне вдруг припомнились категорические заверения кассирши. Может, и в самом деле она права, и деньги выданы Задонской?
НЕОЖИДАННЫЙ ВИЗИТ
«Характеристика на студентку первого курса Гуревич Камилу Иосифовну. Камила Гуревич при поступлении в музыкальное училище обнаружила неплохие знания по общеобразовательным предметам и хорошие музыкальные данные. Была определена вольнослушателем, так как по конкурсу не прошла.
В дальнейшем проявила себя только с положительной стороны. Отличалась упорством, прилежанием, любовью к музыке. После зимней экзаменационной сессии зачислена студенткой по классу фортепьяно.
В коллективе пользуется уважением. Комсомолка. Является успевающей. С обязанностями агитатора во время выборной кампании справлялась.
По характеру замкнута.
Классный руководитель Бельская».
Характеристика — еще одна страничка в деле.
— К вам гражданочка, — предупредил по телефону постовой. — Пропустить?
— Пропустите.
Дверь распахнулась широко и резко. На пороге стояла Камила Гуревич, взволнованная, бледная, с каким-то лихорадочным, болезненным блеском в глазах.
— Это сделала я, — выпалила она. — Вот! — улыбнулась принужденно, прикусила губу. Ей не хватало дыхания.
«Явка с повинной», — подумал я.
Ей стоило больших усилий сдвинуться с места, точно весь запал ушел на признание.
Отняла плечо от дверного косяка, подошла к столу тяжелой походкой. Выложила новые пятирублевки.
— Вот, — повторила она.
И села, опустив голову. В том же костюмчике и той же белой блузке.
— Те самые? — спросил я, перебирая негнущиеся купюры. Шесть штук.
Отрицательно покачала головой.
«Те истратила. Самая обыкновенная мошенница…»
Я был раздосадован. После разговора с Ираидой Ивановной я еще надеялся, что подозрение не оправдается. «Еще свое отдаст, будьте уверены…» Вот тебе и отдала!
За ярлычком «мошенница» открывалось что-то жалкое, достойное презрения.
И словно прочитав мои мысли, девушка закрыла лицо ладонями. Приткнулась к столешнице. Я увидел, как мелко вздрагивают ее плечи, и потянулся за графином с водой.
— Успокойтесь. Ну, что же вы… Так честнее. Это смягчающее обстоятельство. Выпейте…
— Нет, я знаю. Ничто меня не спасет, — расслышал я сквозь всхлипывания. — Не успокаивайте меня. Для меня все пропало. Все!.. Теперь меня выгонят из училища. Она…
Она…
Девушка разрыдалась.
— Почему вы не сказали об этом сразу? На первом допросе? — спросил я, когда в кабинете стало тихо.
— Разве что-нибудь изменится?.. И сейчас я вас прошу ничего ему не сообщать. Очень. Я расскажу…
А было так. Кассирша тогда болтала о чем-то через стол со своей соседкой. Смеялись. Она сверила реквизиты извещения, заполненные рукой Гуревич, с паспортом Задонской. И выдала деньги.
— Давайте так, — предложил я. — Лучше напишите сами. Собственноручно. Садитесь на мое кресло. Вот ручка.
Сейчас бумагу… Так. Только поподробнее. А вверху: «Заявление», показал я и подумал: «Оформим как явку с повинной. Интересно, на что потрачены деньги?»
— Да. Укажите дальнейшую судьбу денег, — добавив я. — И почему вы их взяли? Вы понимаете? Что вас толкнуло на это? Только чистосердечно и поподробнее. Ну, не буду мешать.
Я включил лампу и отошел к окну.
Свет на улице мерк постепенно, как в кинозале перед началом сеанса. «Ханзада просмотрел, наверное, уже половину картины, — прикинул я. — Не знал, а то бы остался…»
«Или-или, — говорил Ханзада. И вот одна из версий нашла подтверждение. В общем-то, он молодец, этот мой новый помощник. И следователь из него, дай бог, получится со временем неплохой…»
