А. Велидов (редактор) - Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1

П. Исаев

С анархистами подполья я начал работать с половины октября, и с этих пор я стал жить в Краскове. Откуда брали бумагу для печатания, я не знаю. Привозил ее Митя, он же и увозил напечатанное. При мне на даче было 3 револьвера, 6 бомб, и за полторы недели до моего ареста привез Митя два солдатских вещевых мешка со взрывчатыми веществами. Бомбы делал Захар. Мною напечатано было 2000 экземпляров газеты «Анархия» № 2.

П. Исаев

ПОКАЗАНИЯ МИХАИЛА ЛЬВОВИЧА ГРЕЧАНИКОВА

В Москву я прибыл приблизительно в середине сентября с Украины, с фронта, где был у Махно. В Москве я узнал, что мой товарищ по Царицынскому фронту Александр Восходов заболел тифом и помещен в лазарет. Я его навестил и, зная, что у него нет средств, решил помочь ему материально, через Казимира, от которого я получил записку к квартирохозяйке Татьяне Никитишне Кореневой; я устроил там, на Арбате, в доме № 30, кв. 58, Восходова. Потом я устроил его на квартире по Большой Александровской улице, в доме № 22, вместе с Шестеркиным. В первых числах октября я съездил в Нижний Новгород навестить Петра Шестеркина и вместе с ним приехал в Москву. Шестеркин, не числившийся до этого членом организации подполья, должен был ехать на Украину. За квартиру и содержание Шестеркина и Восходова платил я из средств организации. Около 9 октября я ездил в Иваново-Вознесенск и около 20 октября – в Тулу. Последнюю поездку в Тулу я совершил вместе с Шестеркиным. Бомба 25 сентября с. г., брошенная в помещение Московского комитета Коммунистической партии, была брошена одним из моих товарищей анархистов. Я сам принимал участие в этом акте и стоял на посту в одном из переулков. Бомба была весом около lЅ пуда. Оболочка ее была деревянная; это была коробка из дерева, в которой носят вещи. Бомба эта, как акт протеста, была брошена по соглашению с «Всероссийской организацией анархистов подполья». Начинена была бомба пироксилином и динамитом. В 46-ой стрелковой дивизии я никогда не служил ни под своей, ни под чужой фамилией. Наша организация и я лично произвели экспроприацию в Москве на Большой Дмитровке в кооперативе, где был убит во время перестрелки один из членов организации.

М. Гречаников

ПОКАЗАНИЯ НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА НИКОЛАЕВА

Мое имя на самом деле не Николай, а Федор. Во взрыве на Леонтьевском переулке участвовали шесть человек – я, Петр

Соболев, Барановский, Миша Гречаников, Яша Глагзон и Черепанов. Черепанов указал место, откуда можно было бросить бомбу. За ограду входили двое – Петр Соболев (он же бросил бомбу) и Барановский, а мы трое были на страже. Черепанов же ушел. К Октябрьским торжествам готовилось тоже что-то, но, что именно, не знаю. Для этого мы вчетвером – я, Петр Соболев, Розанов и Вася Азаров – ездили в Одинцово на дачу Одинцова, где хранились привезенные откуда-то Васей четыре ящика пироксилина, и оттуда перевезли пироксилин в Москву, а затем он был перевезен на дачу в Красково. В Петербурге в апреле мы с Семиколенным и Сандуровым устроили экс, на котором Сандуров был убит.

В настоящее время партия левых эсеров делится на три группы – правое крыло (Штейнберг и др.), центр, который возглавляется М. Спиридоновой и Камковым, левое крыло – к нему принадлежит московская организация во главе с Тамарой, Крушинским и пр. Черепанов принадлежит к левому крылу до исключения из партии. В действительности московская организация представляет из себя пустое место. Я в последнее время почти совершенно отошел от партии, заблудившийся в трех соснах, тщетно искал выхода и не шел к большевикам только потому, что боялся, что не поверят моей искренности. Сейчас будучи на свободе, я отдал бы себя всецело делу революции и, думаю, принес бы немалую пользу, хотя бы на фронте.

О готовящемся взрыве я узнал в тот же день в 6 часов вечера. Накануне мне назначили свидание на 6 часов в день взрыва у Покровских казарм; туда явились участники взрыва, и там мне сказали, что сегодня заседание в Московском комитете РКП ответственных работников и решено произвести взрыв. Черепанова мы встретили в Чернышевском переулке, перед взрывом туда же Петр принес откуда-то бомбу. Его на предъявленной карточке убитого не признаю.

Федор Николаев

Приблизительно в июне, когда в партии остро ощущался недостаток в деньгах, в ЦК приехал Илья Судаков из Тулы и предложил организовать у них экспроприацию рабочкопа. Тогда ЦК были делегированы из Москвы шесть членов организации для этой цели: я, Сомов, Семиколенный, Иванов, Фрося и Таня. По приезде в Тулу мы направились к Чеботареву, где и был выработан план экспроприации. В экспроприации приняли участие три анархиста – Розанов, Леменев и Карасев, которые принимали участие и в разработке плана экспроприации в кв. Чеботарева. Из местных левых эсеров участие в экспроприации принимали Костромин, Василий (фамилии не помню), Николай (фамилии не помню), Таня в экспроприации участия не принимала. Наводчиком на экспроприацию был Перфирий Антонов, член правления рабочкопа.

Взято было 1 075 000 рублей, деньги были пропорционально количеству участников разделены между анархистами и левыми эсерами. Тульской организации левых эсеров была выделена сумма в 50 000 рублей.

Остальные деньги нами были отданы в ЦК. За то, что мы самовольно оставили для тульской организации 50 000 рублей, ЦК объявил нам строгий выговор, и в Тулу для расследования была послана комиссия в составе Тамары, Измаилович и еще кто-то. Кажется, за это член областного комитета партии Чеботарев и председатель губернского комитета Костромин были исключены из организации.

Федор Николаев

В Москву я приехал в мае месяце из Петрограда. Остановился сначала на Пречистенке, 40, а затем поселился в Тестовском поселке, дом 124, кв. 13, жил там под фамилией Федора Батенина, звали меня в партии «Федя». В боевой организации партии левых эсеров я не состоял.

Об оружии, которое хранилось в сарае моей квартиры в Тестовском поселке, я ничего не знал. В партии левых эсеров состою со времени раскола. В настоящее время принадлежу к группе Штейнберга. С Черепановым и Тамарой никаких сношений не имел. Арестован я в 1-м Троицком переулке, дом 5, кв. 2, куда зашел к своей знакомой Шуре Ратниковой. На этой квартире я был всего раза три. С другими жильцами я знаком не был.

4/XI – 19 года Николай (Федор) Николаев

Дополнительно показываю, что в предъявленном мне мужчине (предъявлен Леонид Хлебныйский, он же Приходько, он же Дядя Ваня) узнаю жильца квартиры Ратниковых, с которым я познакомился у них в квартире и которого впоследствии стал посещать. Знал я его под именем Ваня; знал также и проживающую вместе с ним Шуру. Был я у них 3–4 раза. Где я ночевал последние перед арестом дни, сказать отказываюсь. К взрыву в Леонтьевском переулке я отношусь отрицательно и так же точно относился бы к нему, если бы это сделали левые эсеры. Примкнул я к штейнбергской группе после 6-го совета партии, то есть с половины сентября, что, полагаю, может подтвердить Штейнберг.

Николай (Федор) Николаев

С последнего времени, то есть до ареста, пришлось мне проживать на нелегальном положении, потому что хотя по убеждениям примкнул к группе Штейнберга, но не успел этого оформить. Жил я все время на средства партии. Тестовский поселок я оставил во время его ликвидации, приблизительно 2Ѕ недели тому назад.

Николай (Федор) Николаев

ПОКАЗАНИЯ ЛЕОНТИЯ ВАСИЛЬЕВИЧА ХЛЕБНЫЙСКОГО

В Москву прибыл приблизительно в сентябре месяце этого года для поступления в бригаду, которой командовал мой товарищ Жлобинский, которого я знал еще с 1917 года, а то, что Жлобинский командовал бригадой, и его местонахождение я узнал от раненых солдат его отряда; были там Петька шофер (фамилии его не знаю) и Андрей; сведения эти я получил на вокзале в городе Брянске, где я был проездом.

В Брянске я пробыл на вокзале одни сутки; прибыл туда из 46-й дивизии, где я служил 2 недели при оперативном штабе, где исполнял функции помощника начальника штаба.

Из найденных ста тридцати тысяч рублей в моей комнате, в которой живет и Домбровский, признаю своими только тридцать три тысячи рублей. На вопрос, откуда у меня такие деньги, отвечаю: около четырех месяцев тому назад я получил семьдесят тысяч рублей от моего товарища Коробки, анархиста, будучи в городе Киеве. В Москву я прибыл для отправки меня на Царицынский фронт, где у меня были знакомые в бригаде Жлобинского. На вопрос, на каком основании анархист Коробка дал мне такую большую сумму денег, отвечаю: у Коробки были деньги, и он мне их дал. Откуда у последнего были такие суммы, я не знал, чем занимался – я не знаю, но я слыхал, что он отправлялся на Украину формировать какие-то отряды в тыл Деникина. Где находится сейчас Коробка, я не знаю.