Рагнар Редбёрд - Сила есть Право
«Я возлагаю свои надежды на ничто», — сказал Гёте,[30] и властолюбивые умы всех времён никогда не поступали иначе. Эта неоспоримая мысль даёт всем истинно великим людям манифест их превосходства над безмозглым, визжащим стадом. «Обычные люди» всегда бывают одурачены каким-нибудь написанным, или деревянным, или металлическим идолом — какой-нибудь конституцией, декларацией или евангелием. Следовательно, большинство их всегда было духовными рабами, живущими и умирающими в состоянии сильнейшего заблуждения. Они остаются загипнотизированными и обманутыми до того самого часа, когда их время не иссякнет — и большая их часть должна оставаться в таком состоянии. Однако, массы человеческие — осадок, из которого много лет назад выкристаллизовались гораздо более ценные элементы. Эти массы совершенно не способны к настоящей свободе, и если бы она была дарована им, то они немедленно, за двадцать четыре часа, выбрали бы себе хозяина или тысячу хозяев. Владычество правильно — Владычество естественно — Владычество вечно. Но только для тех, кто не может низвергнуть его, бросить к своим ногам и растоптать. Кто сказал, что в реальной жизни избирательные урны, наполненные десятью миллионами голосов подчинённых личностей, перевесят, если их положить на весы против дальновидной мысли, телесной доблести или, скажем, десяти хранящих молчание сильных мужчин?
6Общеизвестно, что самая чёрная ложь всегда появляется облачённой в самые великолепные и роскошные регалии. И ясно, что посему долг храброго человека — принимать все священные вещи, все легальные вещи, все конституции, всё святое с более чем обыкновенным подозрением. «Я отрицаю, и я утверждаю» — это пароль материальной свободы. «Я верю, и я подчиняюсь» — предрассудок крепостного. Вера — чернорабочий, женщина. Сомнение — хозяин, создатель. Тот, кто отрицает фундаментальное, облачён в тройную броню. Он неуязвим. С другой стороны, говорят, что каждая вера, каждая философия имеет в себе зерно истины, но мы можем к этому добавить, что каждая несёт в себе и безумие.
Сильных людей в преследовании их цели ничем не остановить. Они идут прямо к цели, и эта цель — красота, здоровье, материальная власть. Задача силы — контролировать и использовать бессильных, потому что бессилие преступно. Мир был бы обителью ужаса, если бы все люди были «хорошими», а все женщины — недоступными.
Насколько бы далеко огни человечества ни проникали в тьму, скрывающую происхождение рас, мы видим покорённых и покоряющих, плебеев и патрициев, монархов, которые правили, и вассалов, которые подчинялись. И нет ничего в современном социальном развитии (сегодняшних бессильных дней), что дало право какой бы то ни было вере заменить древнее и естественное подразделение человеческих животных на касты высших и низших, суверенов и крепостных. Рабовладельческий кнут щёлкал с начала времён, и он будет щёлкать до Страшного Суда. В каждом королевстве, республике, империи Земли мы имеем (скрытых под той или иной маской) повелителя и раба — ведущего и ведомого. В течение столетий менялись лишь имена, но суть оставалась неизменной. Форма правления может изменяться, но короли никогда не умрут. Власть существовала изначально, и власть будет существовать до конца. Мы строим, но так, как строили наши отцы. В изменениях нет прогресса, и ничто не улучшается.
Каждый, кто хочет быть свободным, должен продемонстрировать свою силу. Неизменна основа всего земного величия. Тот, кто возвысит себя, будет возвышен, а тот, кто будет вести себя скромно, будет справедливо затоптан копытами стада. «Покорные» подходят только на еду для псов. Храбрость включает всякое достоинство, всякую смиренность, всякое преступление. Тому, кто боится рисковать своей жизнью, не должно быть позволено побеждать.
Человеческие «хорошо» и «плохо» не определяются справедливостью, но лишь силой. Определяй их, как тебе угодно, — обнажённый меч остаётся создателем королей и их убийцей, как и в былые времена. Все остальные теории — ложь и уловки.
Следовательно! Если ты желаешь завоевать богатство и славу, силу и почитание, ты должен быть практичен, суров, холоден и беспощаден. Ты должен двигаться к успеху через головы своих врагов. Их поражение — твоя сила. Их падение — твоё возвышение. Лишь сильный может быть свободен, сила стоит вне морали. Жизнь реальна, жизнь состязательна, и не ад и не рай — её конечная цель. И любовь, и радость, и рождение, и смерть, и судьба, и борьба — будут вечно.
Этот мир есть огромный вихрь воюющих атомов — настоящая арена постоянно возобновляющейся борьбы. Каждая молекула, каждое животное дерётся за свою жизнь. Ты должен драться за свою или сдаться. Так что смотри за тем, чтобы твой клюв и шпоры, твои клыки и когти были остры, как сталь, и настолько эффективны, насколько наука может сделать их такими.
И, хотя выживание сильнейших есть логика всех событий, личная трусость — великий порок нашего деморализованного века. Трусость разъедает мозг и кровь нашей расы, но люди научились скрывать эту ужасную немощь за жалобным нытьём о «гуманности» и «доброте». Слова льются вместо крови, а обиды и оскорбления наносятся вместо валящих с ног ударов.
Насколько богат этот дегенеративный мир мелкими, малодушными, желающими получить всё ни за что людьми, которые постоянно оправдывают своё инфантильное бессилие всякими скользкими фразами и общепринятыми выдумками?
Мужество, говорю я! Мужество, а не доброта, есть великая цель, — мужество, которое требует не жестяных рожков и не друммондова света,[31] не духовых оркестров и не кричащего большинства, чтобы назвать это эффективным действием.
Мужество, идущее по своему пути в одиночестве, прекрасно, когда оно движется к «победе или смерти» среди враждебной поступи вооружённых легионов.
Courage / ОтвагаCourage, that delights in danger —Courage, that knows not despair!Courage that proudly, defiantly,Smiles on death!Courage, that regards with equal loathingThe multitude's mad howls of hate,Its stupid hee-hawsAnd its stridulating 'tremendous applause.Courage, that asks no quarter,Even with the knife at its throat.Courage that is stiff-necked,Unyielding, sullen, pitiless!Courage, that never falters —Never retreats!Courage, that looks down with supreme disdainUpon all slave regulations,Upon all rights and wrongs,Upon all good and evil!Courage, that has made up its mindTo conquer or — perish!That is the kind of courageThis world lacks.That is the kind of courageThat aids by active co-operationThe survival of the Fittest —And the survival of the Best.That is the kind of courageThat has never turned a master's mill.That is the kind of courageThat never will turn it.That is the kind of courageThat will die, rather than turn it.
Отвага, что находит восторг в опасности —Отвага, что не знает отчаянья!Отвага, что гордо и с дерзостьюУлыбается перед лицом смерти!Отвага, что с равным презрениемВзирает на полные ненависти крики толпы,На её тупые «иа-иа»И на трескотню её «бурных аплодисментов».Отвага, что не просит пощадыДаже с ножом у своего горла.Отвага, которая упряма,Непреклонна, строптива, безжалостна!Отвага, что никогда не колеблется —И никогда не отступает!Отвага, что смотрит свысока, с великим презрениемНа все рабские уставы и нормы,На все «правильно» и «неправильно»,На всё зло и добро!Отвага, которая сама воспитала свой разум,Чтобы сражаться или — погибнуть!Вот та отвага,Которой миру недостаёт.Вот та отвага,Которая помогает активным содействиемВыживанию Наиболее Приспособленных —И выживанию Самых Лучших.Вот та отвага,Что никогда не становилась хозяина слугой.Вот та отвага,Что никогда не станет им.Вот та отвага,Что лучше умрёт, чем станет им.
«Когда Свипдаг подъехал к ограде, ворота крепости были заперты, так как в обычае тех мест было либо отсылать прочь тех, кто желал войти и просто поглазеть, либо приглашать их принять участие в военных играх. Но Свипдаг не обратил внимания на это препятствие, он просто выломал ворота и въехал во двор.
И королева Йиса сказала: «Этот человек будет принят здесь»».[32]
Глава II
Иконоборческая
Если принимать во внимание социологию, то мы должны либо отвергнуть наши основы, либо отвергнуть Христа.
Он не кто иной, как выдающийся пророк бессмыслицы, проповедник безумной толпы. Всё, что лишает воли и разрушает человечество, им прославляется, — весь героизм и всю уверенность в себе он осуждает. Лазарь, грязный и больной бродяга, для него герой из героев, тогда как богач-не-дурак, энергичный гражданин, являет для него «ужасный» пример низости и преступности.[33] Он хвалит «смиренных» и проклинает гордых. Он благословляет неудачников и проклинает тех, кому везёт. Всё, что благородно, он извращает — всё, что гнусно, он возвеличивает. Он переворачивает все естественные инстинкты человека и призывает нас жить искусственной жизнью. Он командует распространением демонических добродетелей, которые порабощают людей, и советует своим поклонникам принимать со смирением каждое оскорбление, позор, унижение — то есть, фактически, быть рабами. Едва ли хоть одна мысль в его изречениях верна с точки зрения практики.
