Борис Стругацкий - Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью
Расскажите, пожалуйста, о своем первом творческом опыте. Как вы начали писать? Что это было за произведение?
Диана. Ижевск, Россия — 22.12.01
В девятом классе нам задали на дом сочинение на свободную тему. И я придумал свой первый рассказ. Он назывался «Виско». (Не от «виски», конечно, а от слова «viscosity» — вязкость, липкость.) Виско — это было человекообразное чудовище, искусственным образом созданное (вылепленное) в тайной лаборатории в джунглях Амазонки. Деталей не помню. Помню только, что в конце концов измученное экспериментами чудовище убивает своего создателя и разрушает лабораторию. (Явная аллюзия на «Остров д-ра Моро».) К сожалению, до новейших времен рассказ этот (написанный тушью и снабженный соответствующей иллюстрацией) не дожил: где-то в середине 50-х я сжег его в печке в приступе законного самоуничижения. А за сочинение на свободную тему получил, помнится, пятерку и изумленный взгляд учительницы литературы.
В начале Вашей с братом писательской деятельности не сталкивались ли Вы и Аркадий Натанович с таким отношением со стороны близких, друзей и т. д., что Вы занимаетесь ерундой, а надо бы заняться чем-нибудь серьезным?
Исмаев Константин. Москва, Россия — 02.03.02
Нет. Наши друзья относились к нашим писаниям сочувственно и, в общем, одобрительно. В этом нам безусловно повезло.
Вы писали, что в начале Вашей с братом литературной деятельности выдавали на гора 8—12 авторских листов в год. Это довольно много. Особенно если учесть объем «черновой» работы. При этом Вы оба работали и у Вас уже были семьи. Как Вы находили время для всего? Как относились Ваши домашние к этому?
Дмитрий Макаров. Bonn, Germany — 14.12.03
Семьи относились к нашей работе с пониманием, а потом и с уважением. И на работе не слишком тормозили — всегда давали, при необходимости, отпуска за свой счет. Так что проблем такого рода у нас не было никогда.
В одном из последних ответов Вы сказали, что заниматься наукой для Вас — наслаждение, а литературой — мука. Почему же Вы тогда не посвятили свою жизнь науке, а посвятили литературе?
Алексей Васильев. Красноярск, Россия — 24.04.02
Я уже, помнится, отвечал на этот вопрос. Коротко: «литература» получалась у меня лучше, чем «наука». Наслаждение, получаемое от РЕЗУЛЬТАТА труда, я предпочел удовольствию, получаемому от ПРОЦЕССА труда. (В скобках замечу, что наслаждение от процесса труда частенько свидетельствует о «графомании» трудящегося. Тоже ничего хорошего.) Впрочем, я никогда не бросал науки совсем. Просто занимался ею как любитель, а не как профессионал. (Вплоть до конца 80-х, когда понял, что отстал безнадежно и вообще — ничего серьезного уже сделать не успеваю.)
Что побудило Вас начать писать именно фантастику?
Светлана. Бендеры, ПМР — 27.04.03
Я много раз об этом писал, в том числе и здесь. Коротко: мы оба любили фантастику читать, а читать в те времена (середина 50-х) было совершенно нечего. Вот мы и решили писать сами.
Насколько Ваше увлечение литературой (когда оно еще было только увлечением) мешало профессиональной астрономической деятельности?
cyrix 133. Украина — 05.11.04
Изначально — не очень. Но о законных отпусках тут же пришлось забыть. А уже в начале 60-х АНС бросил работу, а я выпросил у начальства разрешение брать время от времени отпуск за свой счет. Впрочем, в это время я занимался теорией только для собственного удовольствия, а зарплату получал как инженер-эксплуатационник по счетно-аналитическим машинам.
С какого момента литература начала играть для Вас большую роль, чем астрономия? И с каких пор написание книг стало основным средством зарабатывания на хлеб насущный?
cyrix 133. Украина — 05.11.04
Это случилось фактически после выхода первой нашей книжки («Страна багровых туч») — в 1959 году.
Как (и когда) Вам вообще пришло в голову заниматься писательской деятельностью? И как много времени прошло до начала приведения этой мечты в жизнь?
cyrix 133. Украина — 05.11.04
В памяти моей сохранился только один разговор (с моей будущей женой), когда я впервые ясно сформулировал (в том числе и для себя) свою заветную мечту: ну, не роман, не повесть — хотя бы рассказик маленький опубликовать! — и это было бы счастье. Думаю, разговор этот относится к году 54-му. А что было раньше, не помню. Но ведь было же! И разговоры с АН, и бескорыстно-старательные переводы Брэдбери и Джекобса, и первые попытки написать что-нибудь свое… Ничего не помню.
От души поздравляю Вас с вручением премии президента. Это несомненное признание (официальное) огромных заслуг и достижений АБС в литературе.
У меня также вопрос. Какие еще премии получали братья Стругацкие? Или это первое признание на таком высоком уровне?
Вадим Галюк. Москва /Нижний Новгород, Россия — 04.04.02
Спасибо за поздравления.
До сих пор АБС получили только одну госпремию — третью премию Министерства образования, за роман «Страна багровых туч» в 1959 году.
Недавно разбирал свои старые подшивки «Техники — молодежи» и наткнулся на статью, где рассуждалось о многообразии эволюционных форм во Вселенной и пинались отечественные фантасты за скудость воображения: «Малый джентльменский набор — летающие пиявки, говорящие собаки… ничего нового». Скажите, было обидно?
Максим. Россия — 30.05.02
Да, это бывало довольно обидно читать. Но гораздо важнее было то, что любые неблагоприятные отзывы (даже такие вот дурацкие) оказывали, как правило, тормозящее воздействие на издательские процессы.
Кто из Вас — братьев — писал стихи для Ваших совместных произведений? И писали ли вообще братья Стругацкие отдельные от своих произведений стихотворения?
Александр Пошелюжин. Барнаул, Россия — 04.10.02
Стихи для своих текстов писали мы оба. Я — чаще, АНС — реже. Я вообще считался «специалистом по поэзии», АНС стихи скорее не любил. Я же в молодости баловался стихами активно, предпочитая романтические или неприличные песенки для пения под гитару. Тогда ведь (конец 40-х, начало 50-х) не было ни Высоцкого, ни Окуджавы, ни Кима — приходилось сочинять самим.
Как я понял, Вы по жизни человек сугубо мирный, штатский. Кто же тогда придумывал весь этот военный антураж в ОО, «Туче», «Гадких лебедях», «Поиске предназначения» — ротмистры, «Осы», именно бомбер, белые субмарины? Вы специально изучали звания иностранных армий, развитие авиации и ракетных войск или видоизменяли то, что видели, к примеру на майских или октябрьских парадах, читали в книгах?
Максим Маслаков. Москва, Россия — 05.02.03
Ну, во-первых, АНС был как-никак кадровым офицером, прослужил в армии больше десяти лет и знал этот мир не понаслышке. А во-вторых, мы оба с детства «инфантильные милитаристы» и всегда интересовались всем, что имеет отношение к армии, к оружию, к современной войне вообще. Между прочим, перед войной и сразу после военное воспитание подростка (через посредство агитации, пропаганды, игр, игрушек, книжек о военном деле) было поставлено очень здорово, и это сыграло в нашем взрослении определенную роль. Впоследствии мы оба, конечно, стали антимилитаристами и даже пацифистами (БНС — в большей степени, АНС — в меньшей), но интерес к батальной прозе, военному кино, к войне вообще сохранился. Я же говорю: «инфантильный милитаризм»
Я чувствую ностальгию по времени, которого я не увидел (я родился в 1974), — шестидесятым годам, когда люди спорили на тему, может ли машина мыслить, кто важнее — физики или лирики, как достичь коммунизма, когда впервые появились Ваши произведения и произведения множества других писателей… Почему-то кажется, что эта эпоха была освещена каким-то особенным светом, в то время как сейчас время куда как более обычное и мрачное. Вроде бы книг и возможностей стало гораздо больше, но ушло что-то очень важное. А есть ли у Вас похожие чувства?
Maksim. Leeds, England— 15.03.03
Вы совершенно правы. Конец 50-х и начало 60-х (Первая Оттепель) было, действительно, светлым и особенным временем. Мое поколение (поколение шестидесятников) было исполнено надежд и оптимизма, мы все думали, что страшные годы зажима и несвободы остались позади, и теперь с каждым годом будет становиться все лучше, легче и светлей. Люди, крепко битые, или просто умные, понимали, конечно, что так не бывает, что номенклатура не отдаст власти и никогда не допустит свободы слова и мысли. И конечно, они были правы. Начиная с 1966 года началось завинчивание гаек, а после чешских событий ВСЕМ стало ясно, что Оттепель кончилась безвозвратно.
Во многих Ваших произведениях главный герой описывается как «очень большой», то есть высокого роста и могучего телосложения. С чем это связано, и сознательно ли это сделано для придания некой эпичности героям, или же из-за некого Вашего или А. Стругацкого отношения к подобной черте людей?
