Роберт Айкс - Великие танковые сражения. Стратегия и тактика. 1939-1945
Тем не менее известно три важных вклада американцев в тактику бронетанковых войск. Первый состоял в использовании малых самолетов связи для обнаружения бронетехники противника, ее диспозиции и замаскированных противотанковых орудий, а также артиллерийских позиций. Второй вклад состоял в использовании джипов (в вооруженных силах его часто называют «пип»), которые также позволяют вести наземную разведку, а также используются для снабжения горячей пищей в бою и срочной эвакуации раненых. Третий вклад – в использовании бронетехники при высадке десанта на танках-амфибиях, хотя заслуга британцев в этой последней области намного выше.
Тактика, использовавшаяся немцами на русском фронте, вначале была такой же, какую они перед этим применяли в Польше и Франции. Она была успешной в местном масштабе, но провальной в целом. Пространства России были чрезвычайно обширны, а русские – многочисленны. Русские солдаты обладали большой выносливостью, позволявшей им преодолевать огромные расстояния в пешем порядке, чтобы избежать взятия в клещи. Кроме того, они были привычны к жизни на природе. Так что русские могли быть надолго отрезанными от своих баз снабжения, в то время как проблемы со снабжением у немцев возрастали по мере их продвижения вперед. К тому же русским, использовавшим партизанскую тактику, нередко удавалось отрезать моторизованные части поддержки немцев от их бронетанковых сил. В результате немцы посчитали необходимым делать бронированными кабины грузовиков и добавлять в их колонны бронемашины для защиты своих тылов от нападений партизан.
Был еще один фактор, который часто упускался из виду при анализе неудач немцев в России, по сравнению с более ранними их победами. Перед началом русской кампании немцы ослабили свои танковые дивизии, сократив в них число танков (однако ударная мощь германской танковой дивизии не уменьшилась благодаря большему количеству средних танков Pz Kw III и Pz Kw IV. – Ред.) и увеличив количество действующей вместе с ними пехоты (и число танковых дивизий. – Ред.). Это было сделано отчасти для того, чтобы заставить русских поверить, что у Германии гораздо больше танковых дивизий, чем было на самом деле, и отчасти из-за внутренних политических противоречий по поводу роли танков, по сравнению со штурмовыми орудиями, и отчасти из– за неспособности танкового производства восполнить потери. В 1939 году в большинстве немецких танковых дивизий было в среднем по 324 танка, к лету 1941 года – по 196 танков. К 1945 году это количество упало до сотни, лишь частично из-за потерь. Немцы в 1941 году использовали лишь 2434 (неверно. – Ред.) из своих 5264 танков, русские – 24 тыс. За три месяца русские потеряли 17 500 танков, а немцы – 550. (Согласно В. Мюллер-Гиллебранду, «Сухопутная армия Германии, 1939–1945», через два с половиной месяца боев в немецких танковых соединениях на Восточном фронте из 3387 танков (плюс 350 танков резерв ОКХ, танки резервных батальонов и штурмовые орудия) полностью вышли из строя 702 танка и 542 танка были в ремонте. Советские потери завышены, однако надо отметить, что при отступлении теряются не только уничтоженные, но и поврежденные танки, которые наступающая сторона может многократно ремонтировать. По другим данным, наши потери за три месяца составили около 10 тыс. танков. – Ред.)
Между прочим, любопытно, что как Англия, так и Соединенные Штаты реорганизовали большинство своих бронетанковых дивизий вслед за известием об этих изменениях у немцев. Это было сделано из-за веры в то, что изменения, которые произвели немцы, были продиктованы полученным ими опытом, в то время как на деле немцы сделали совершенно противоположное.
Русские уступали территорию в обмен на время. Их бронетехника использовалась в обороне и недостаточно эффективно, но они быстро учились, и, когда перешли в наступление под Сталинградом, у них было достаточно новых современных танков и они применяли такую же тактику, которую использовали немцы во время вторжения во Францию, и довольно широко. Основным танковым соединением у русских был танковый корпус, эквивалент западной или германской бронетанковой дивизии. Корпуса образовывали танковые армии, а танковые войска никогда не придавались пехотным армиям в роли особой ударной силы, но действовали независимо под непосредственным управлением Верховного командования.
Возможно, так было по той причине, что в Красной армии в целом не одобрялась личная инициатива. Операции часто сводились к тому, что подчиненным командирам выдавались карты, на которых цветными линиями были отмечены точные дороги, по которым должны были следовать их части и даже отдельные машины, и они должны были неукоснительно следовать приказам. Связь была плохой, а один раз заданный темп тяжеловесного по характеру движения был неизменным. Положение несколько улучшилось летом 1943 года, когда все танки были оборудованы радиосвязью, но это фактически скорее ужесточило, а не ослабило контроль.
Русские не приходили в смятение от тяжелых потерь и использовали военную хитрость. Сосредоточение у предполагаемого места атаки обычно происходило после наступления темноты. Обычным делом были отвлекающие атаки и оборудование ложных позиций. Русские часто устанавливали мины сразу после своей успешной танковой атаки для того, чтобы помешать контратакам. Артподготовка не была стереотипной. Она не следовала определенной схеме и всегда была основательной. Широко применялось просачивание перед атакой. В тактических целях применялись даже поджоги лесов.
Поскольку подчиненные командиры боялись отойти от планов, русская армия иногда совершала невозможное в болотах, грязи, в метели или сильные холода. Например, однажды немцы понадеялись, что река в глубоком ущелье послужит им защитой одного из флангов. Русские же переправились через это ущелье вместе с бронетехникой, соединив танки толстым буксирным канатом. Таким образом, в воздухе одновременно находились семь танков. Русские танки с вращающимися гусеницами спускали с одной стороны ущелья и перетаскивали на другой, куда их с помощью лебедки втягивали передовые группы, переправившиеся на противоположный берег с необходимым оборудованием.
Импровизация, способность к которой отличает русские войска, прекрасно вписывалась в логику их действий, но была зачастую губительна в своей неожиданности для немцев. Частично это происходило в силу того обстоятельства (об этом говорит опыт всех стран), что солдаты без навыка вождения автомобилем часто становятся лучшими водителями танков. Люди, привыкшие к осторожности и запретам при вождении автомобилей на патрулируемых полицией шоссейных магистралях, сталкиваются с трудностями в оценке и максимальном использовании мобильности на пересеченной местности (но только не русские трактористы за рычагами танка! – Ред.). Этим можно объяснить и управление бронетехникой северокорейцами в 1950–1953 годах. И этим можно объяснить, почему так часто бронетехника неграмотно применялась в прошлом с точки зрения командования. Оценка немцами боевого применения американцами бронетехники во время Второй мировой войны состояла в этом смысле в том, что американцы явно были привязаны к дорогам и старались избегать лесов и густых подлесков. Китайцы в войне в Корее придерживались того же мнения относительно склонности американцев организовывать все атаки по точно одному и тому же предсказуемому образцу. И по крайней мере для стороннего наблюдателя, бронетанковые войска во Вьетнаме также в значительной степени были явно привязаны к дорогам.
Как и в других армиях, у русских были небольшие резервы или они вовсе обходились без них, но старались подавить массой. Танки брали на борт пехоту и атаковали по широкому фронту волнами. Цель состояла в том, чтобы пробиться значительными силами в тылы врага. Тогда их действия можно было считать эффективными. Русские танки часто не ввязывались в бой с бронетехникой, артиллерией (прежде всего противотанковой) противника, оставляя их уничтожение своим самоходным артиллерийским установкам и штурмовой авиации.
Как русские, так и немцы в зимних операциях использовали бойцов на лыжах, по 4–5 на танк. Иногда за танком тянулись на прицепе бронированные сани, перебрасывавшие пехоту для атаки зимой. В любом случае пехота, сопровождающая танки, действовала не в темпе пеших солдат, а перемещалась тем или иным способом со скоростью бронемашины, становясь тем, что Лиддел Гарт как-то назвал «танковая морская пехота».
В первые дни Второй мировой войны в Соединенных Штатах бронетанковые войска были разрекламированы довольно широко. Эта реклама была зрелищной, и многие (как военные, так и гражданские) не сомневались в их успехе. Позднее на других театрах военных действий, где пространство для маневра было ограничено и командующий по старинке был привержен фронтальным атакам и использованию огневой мощи, те же самые люди резко меняли мнение, заключая, что бронетехника не нужна или в лучшем случае впредь годится только для действий малыми группами либо вместе с пехотой. Кураж пропал, и снова основное значение стала иметь огневая мощь. Почти как в Первую мировую войну, все повторилось снова – индустриальная мощь одной стороны противостояла индустриальной мощи другой.
