Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки
Вскоре полк под командованием Коновальца преобразовался в корпус со специально законспирированным штабом по руководству антисоветской деятельностью. Это он организовал резню восставших рабочих киевского завода «Арсенал», беспощадно мстил тем сечевым стрельцам, которые уклонялись от активных действий. Не щадил не только бывших стрельцов, но и их семьи.
К встрече с ним и готовился теперь Андрейченко.
На пути в Вену, где она должна была состояться, Андрейченко не покидала безотчётная тревога, что в последний момент встреча сорвётся. Изучив повадки оуновской охранки, не исключал, что последует и нечто иное. Возможно, самое худшее. Организация славилась кровавыми «сюрпризами».
На венском вокзале, согласно предварительной договорённости, Андрейченко встретил малосимпатичный Ярослав Барановский. Из-под его низкого лба и нависших взлохмаченных смолистых бровей пристально и подозрительно глядели мутноватые, иссечённые множеством красных прожилок глаза. Молча подав холодную, словно безжизненную руку, он, не проронив ни слова, повёз гостя на конспиративную квартиру. Здесь, тоже не обмолвившись и намёком на предстоящее свидание, оставил Андрейченко в просторной, полупустой, пахнувшей плесенью комнате и ушёл.
Адрес был знаком Андрейченко. Квартира тоже. Он неоднократно бывал здесь в гостях у члена Центрального провода Романа Сушко. Но об этом квартирном отсеке понятия не имел, хотя вроде бы неплохо знал расположение комнат в доме. В наблюдательности ему было не отказать, как и в зрительной памяти.
Психологически отнёсся к этому спокойно, но принял во внимание. Не исключал, что Коновалец мог его видеть и, пожалуй, даже слышать, когда они с Сушко беседовали в этой квартире на самые животрепещущие темы. Собственно, всё это теперь мало что значило. Главное, он здесь. А здесь одна тайна покрыта другой и наверняка не последней…
Андрейченко терпеливо ждал, обдумывая, как получить наибольшую пользу от встречи, не забегая вперёд, не форсируя решение главной задачи. Не насторожить Коновальца, не разочаровать, что было бы чревато непредсказуемыми трудностями и губительными осложнениями на пути к цели. Настраивался на весьма возможную серьёзную проверку. И был готов к ней. Давно освоил, можно сказать врос в «легенду». Иногда ловил себя на том, что к настоящей своей биографии, остававшейся глубоко «за кадром» служебной деятельности, он будто и отношения не имел, другой жизни у него и не было.
И всё же сейчас, сидя в глухом и жутковатом помещении, Андрейченко вдруг ощутил некую неуверенность в случае «экзамена». Опасения не отступали. А ведь от предстоящего знакомства зависело очень многое.
Но вот наконец и вождь собственной персоной – Евгений Михайлович Коновалец. Спокойный, неторопливый в движениях, немного уставший. Продолговатое серьёзное лицо, непропорционально большие, слегка оттопыренные – будто специально для подслушивания – уши, крупный мясистый нос, гладко причёсанные с аккуратным пробором, тронутые серебром тёмные волосы со спадающей на угол изборождённого морщинами лба прядью. Для полного сходства с фюрером Третьего рейха – усики «муха». И в самом деле, было в облике Коновальца некоторое сходство с Гитлером.
Взгляд Коновальца казался холодным, отвлечённым, даже безразличным, однако в нём легко угадывался пристальный интерес к визитёру, попытка разгадать его сущность, настрой.
Постепенно, к удивлению Андрейченко, глава Центрального провода становился более откровенным, простым, доверчивым, общительным. Вопросы задавал со знанием дела, демонстрируя при этом достаточно обширный кругозор. Орешек, по всему видать, крепкий.
Когда ответ Андрейченко на его вопрос звучал резонно и приходился ему по душе, он соглашался с ним; в ином случае корректно давал понять, что дело обстоит несколько иначе. Но как именно, не рассказывал. Как бы пропускал мимо своих больших ушей и переводил разговор в другое русло. Деликатно, почти незаметно. В общем, вождь Центрального провода производил неплохое впечатление. Поначалу.
Андрейченко держался естественно, повторил некоторые свои критические замечания, ранее высказанные в Берлине. С горечью говорил о затухании националистического всплеска среди подпольщиков. Выказал большую озабоченность участившимися арестами, что являлось одной из причин общих бед.
Немного помолчав, выжидая, не скажет ли что-либо существенное Коновалец, который внимательно слушал и, видимо, соглашался, Андрейченко добавил:
– Вы знаете, Ваше превосходительство, аресты НКВД наших людей и особенно единомышленников приняли в последнее время почти массовый характер. Это наводит на мысль, что среди нас действует враждебная агентура.
Коновалец пытливо посмотрел на молодого собеседника. Эти слова, казалось, должны были бы снять последние сомнения в его искренности. Но вместе с тем могли и насторожить опытного игрока: не специально ли они сказаны сейчас?
Почувствовав, что последняя его фраза вызвала сложное ощущение у главы ОУН, Андрейченко сказал:
– Собственно, арестовывают и вовсе невиновных, так что с уверенностью говорить о наличии агентуры НКВД в наших рядах тоже трудно. Тем не менее мы, на местах, не исключаем этот фактор. И потому проводим нелёгкую, но крайне необходимую работу.
– И многих арестовывают? – вдруг оживился Коновалец, когда, казалось, к этому вопросу уже незачем было возвращаться.
– Многих, – произнес Андрейченко с сожалением. – Очень многих. Люди в отчаянии.
– Это хорошо, – неожиданно похвалил Коновалец. – Это очень хорошо.
Что он имел в виду? Вероятнее всего то, что аресты вызовут недовольство народа и это приведёт к массовому протесту, бунту, восстанию.
– А вы не перешли бы работать в Центр? – неожиданно предложил Коновалец. – Я слышал о вас добрые отзывы.
Проверка или нечто другое? Андрейченко понимал, что проверять и сомневаться в нём будут если не постоянно, то довольно долго.
– Мне трудно сейчас ответить на это предложение, Ваше превосходительство. Хотя соблазн есть. Однако решение зависит от многих обстоятельств, которые пока мне неясны. Не говоря уже о том, что я не волен решать единолично.
Андрейченко спокойно смотрел в глаза руководителя ОУН. А тот, переведя разговор на обыденные темы, расспрашивал о жизни в СССР, о роли интеллигенции, её значимости в обществе. Коснулся и настроения людей в СССР в целом и, в частности, на Украине.
Зашла речь и о претензиях подполья к Центру. Андрейченко выражал их весьма деликатно, но со свойственной ему твёрдостью, и в общем рисовал картину, близкую к действительности. Не обходил острых моментов, но и не слишком акцентировал их.
Коновалец слушал внимательно. Неожиданно предложил вместе отправиться в Эстонию. Там по заказу Центрального провода издавалась литература, предназначенная для распространения на Украине.
В Таллине Коновалец подбросил Андрейченко так называемую лимонную корку: возложил на него переброску через Финляндию в Советский Союз националистической литературы.
Сомнений не было: проверка. Мешкать с ответом не приходилось. Вождь ОУН прекрасно понимал, что подосланный человек, агент противной стороны, невольно заколеблется, даже откажется. Если же согласится, то результат не замедлит сказаться.
Это понимал и Андрейченко. Но легче от этого ему не становилось. Времени на раздумья не оставалось. И потому, не мешкая, он согласился. Хотя и заметил Коновальцу, что дело далеко не простое, но поскольку чрезвычайно важное для подполья, постарается выполнить нужное нашим людям.
– Особенно сегодня! – пояснил глава ОУН. – Эти материалы откроют им глаза! Они узнают правду.
Андрейченко выехал в Хельсинки. Один. Такую возможность счёл для себя удачей. Кажется, наконец-то вырисовывался конкретный путь к достижению цели, ради которой столь длительно и старательно городился весь этот огород. Пока не финал. Но он уже проглядывался.
До сих пор попытка перебросить в СССР контрреволюционную литературу проваливалась. Теперь же Андрейченко предлагали невероятно большой её объем. Разумеется, он разгадал замысел главы Центрального провода. Соблюдая полнейшую конспирацию, он из Хельсинки дал знать руководству ИНО НКВД, что удачная переправа через финскую границу нелегальным путём оуновской литературы с последующим её распространением среди подпольщиков на Украине, вне сомнения, станет важнейшим условием для завоевания доверия и выполнения задания.
«Литературную операцию» следовало провести так, чтобы её исполнение не выглядело лёгким, что могло бы вызвать подозрения. Провал же по доставке контрреволюционной литературы засвидетельствует отсутствие у Андрейченко ценных связей и возможностей, благодаря которым ему в оуновской верхушке придаётся большое значение. Его репутация будет поставлена под сомнение.
