Михаил Курушин - 100 великих военных тайн
Ровно в 6.00 пунктуальный Ямамото покинул Рабаул, его штаб разместился в двух «Бетти» – о чем не знали американские летчики, – которых сопровождали «Зэки».
В 9.30 летчики атакующего звена увидели взлетное поле Кахили. В 9.35 «Лайтнинги» стали набирать высоту для атаки, как вдруг Митчелл воскликнул:
– Самолеты противника на одиннадцать часов, сверху! Сверху!
Атакующие пилоты Хоулмз, Барбер, Ламфье и Хайн сбросили свои топливные баки для большей скорости и взмыли вверх навстречу двум бомбардировщикам. Японские пилоты увидели их всего лишь за милю.
Два бомбардировщика, раскрашенные зелеными камуфляжными полосами, резко пошли на снижение, поближе к верхушкам деревьев. Ламфье потерял на какое-то время свою цель и сбил атаковавший его «Зэки». Затем он снова увидел свой «Бетти» – красные солнца на его крыльях четко выделялись на фоне зеленых джунглей. Не зная, кто именно находится в этом самолете, Ламфье открыл огонь одновременно из пушки и из пулеметов. Правый мотор бомбардировщика вспыхнул, и пламя тут же охватило все крыло. Тем временем восемь других Р-38 завязали бои с «Зэки», а оставшиеся занялись со вторым «Бетти». У этого бомбардировщика, на котором летел адмирал Угаки, было отстрелено крыло, и он упал в океан. Адмирал остался жив.
Ламфье снова открыл огонь, и самолет Ямамото упал на деревья, подскочил и взорвался. «Pop goes the Weasel» («Вот идет ласка» – название народного танца) – было условным сигналом, переданным в Вашингтон после того, как все Р-38 Митчелла, за исключением одного, вернулись на базу. Миссия была выполнена.
Операция «Возмездие» явилась полным успехом. Ямамото погиб, а его преемник, адмирал Минеичи Кога, был командиром достаточно предсказуемым, и американцы легко противостояли всем его действиям до конца войны. Пилоты Митчелла, руководствуясь только картой и компасом, пролетели 400 миль, причем временами они шли на высоте всего 30 футов над водой, чтобы избежать обнаружения и прибыть к точно указанному месту воздушной засады. Японцы на Соломоновых островах заподозрили, что с их кодами что-то неладно, что американцы знали о полете Ямамото. Но из штаб-квартиры в Токио их заверили, что это невозможно и что трагическая смерть адмирала произошла просто вследствие несчастной случайности.
Разгадка «Загадки»[31]
Во время Второй мировой войны упорная борьба шла не только на фронтах почти всего мира. Не менее упорно противостояли друг другу шифровальные службы.
Берлинский инженер Артур Шербиус назвал первую в истории криптографии изобретенную им автоматическую шифровальную машину греческим словом «Энигма», то есть «Загадка». Несмотря на столь громкое название, работать на ней было довольно просто: текст набирался на клавиатуре и шифровался совершенно автоматически. На принимающей стороне достаточно было настроить свою «Энигму» на аналогичный режим, и кодограмма расшифровывалась также автоматически.
А вот чтобы разгадать «загадку» при дешифровке сообщений, противник должен был знать систему замены вариантов настройки, а их чередование было непредсказуемым. Поистине бесценное преимущество этой машины заключалось в возможности приема – передачи оперативной информации в реальном масштабе времени. При этом полностью исключались потери, связанные с применением таблиц сигналов, шифр-блокнотов, журналов перекодирования и других компонентов криптографии, требующих долгих часов кропотливой работы и связанных с почти неизбежными ошибками.
Эффективность и надежность «Энигмы» была оценена германским генштабом по достоинству: еще в конце 20 – начале 30-х годов ХХ века она была принята на оснащение всех видов немецких вооруженных сил. Однако примерно в то же время польская разведка сумела раздобыть пять таких аппаратов с комплектами импульсной настройки. Ни французы, ни поляки так и не смогли извлечь пользу из «Энигмы», а вот экземпляр, доставшийся англичанам, был передан сэру Элистеру Деннисону, начальнику Государственной школы кодов и шифров (ГШКШ), которая размещалась в огромном замке Блетчли-парк в 50 милях от Лондона. В нем работали несколько тысяч сотрудников, именно здесь была задумана и проведена операция «Ультра», нацеленная на дешифровку материалов «Энигмы», в изобилии поставлявшихся службой радиоперехвата.
Благодаря молодым и талантливым аналитикам – питомцам Кембриджа и Оксфорда – во время операции применялась современнейшая вычислительная техника. Ее участники свято хранили в тайне методы своей работы.
Немецкий шифровальный трехроторный аппарат «Энигма»
К сожалению, английские «парни из Блетчли» сумели расшифровать далеко не все коды. К примеру, весьма крепким орешком оказался шифр «Тритон», введенный на германском флоте в 1942 году и успешно действовавший около года. Даже когда в ГШКШ его раскрыли, от перехвата до передачи информации британским морякам уходило столько времени, что сведения теряли всякую ценность.
Еще хуже было, когда командиры игнорировали точные указания «Ультры», если они не подтверждали их собственные соображения. Так, фельдмаршал Монтгомери, своевременно предупрежденный о наличии в Арнеме двух германских танковых соединений, все-таки приказал выбросить полки 1-й парашютно-десантной дивизии именно в этом районе, где они были почти полностью уничтожены.
В Германии иногда догадывались о раскрытии шифров. Так, в сентябре 1942 года немцы обнаружили на британском эсминце схему маршрутов своих конвоев. И варианты импульсной настройки «Энигмы» были тотчас заменены. Немцам удалось вторгнуться в радиотелефонную сеть правительственной связи Лондон – Вашингтон, расшифровывая все переговоры. Они также раскрыли коды британских морских конвоев и, перехватывая до 2 тысяч сообщений ежемесячно, следили за их передвижением. Полученные данные наводили подлодки «волчьих стай» гросс-адмирала Деница, рыскавших в Атлантике. Приверженность англичан старым кодам обошлась потерей сотен кораблей и гибелью около 30 000 моряков.
Англичане допустили два серьезных промаха, которые дали немцам возможность проникнуть в систему их кодированной связи. 1 ноября 1940 года германский рейдер «Атлантис» атаковал и захватил британский пароход «Отомедон», перевозивший совершенно секретные документы, в том числе – книгу кодов. Все эти материалы были упакованы в специальный мешок, прикрепленный к грузу, чтобы в случае угрозы захвата немедленно их утопить. Однако первым же залпом рейдера был убит офицер, ответственный за эти документы. Так немцы стали обладателями оперативных планов британского военно-политического руководства на случай войны с Японией. Расшифрованные документы срочно переслали в Токио. Император Хирохито наградил самурайским мечом командира «Атлантиса» – такие же получили Геринг и фельдмаршал Роммель.
Прошло два года, и другой германский рейдер «Тор» захватил в Индийском океане австралийский лайнер «Нанкин». Капитан успел выбросить за борт все коды и секретные документы корабля. Но 120 мешков с дипломатической почтой и среди них – оперативные документы британского командования – все-таки достались врагу. В том числе и сообщения о том, что союзники сумели вскрыть японские шифры. Последовала немедленная реакция: с помощью германских криптографов японская система кодирования была срочно переработана.
Взаимоотношения британских и советских специалистов тайнописи были непростыми. В Лондоне считали, что советские коды примитивны и ненадежны, и если передать русским материалы «Ультры», то немцам станет понятно, что их непревзойденная «Энигма» давно уже у англичан «в кармане». Но и полностью игнорировать интересы советского военно-политического руководства было невозможно: две трети вермахта находились на Востоке. И уже 24 июля 1941 года Уинстон Черчилль приказал шефу Интеллидженс сервис передавать в Москву касающиеся ее материалы «Ультра», убедившись предварительно, что компрометация их источника совершенно исключена.
Был избран метод, по мнению англичан, полностью исключавший возможность того, что в Москве узнают об операции «Ультра». Материалы тщательно отбирались и маскировались ссылками на агентурные источники. Их пересылали послу в Москве, который выходил непосредственно на Сталина. Однако в Лондоне сильно сомневались, что Сталин так уж доверял британским сведениям. И не зря. К примеру, летом 1942 года англичане предупредили, что, наступая под Харьковом, советские войска идут прямо в уготовленную немцами западню. Эти сведения были получены из расшифровок «Энигмы». Однако Кремль не прислушался к вполне достоверным данным. В результате – сокрушительное поражение.
Москва получила данные о ГШКШ еще в 1939 году от Кима Филби, которому тогда же предложили туда проникнуть. Это сумел сделать в 1942 году Джон Кэрнкросс. Он поступил на службу в Блетчли-парк и снабжал Москву не только содержанием расшифровок «Энигмы», но и подлинными документами.
