Арад Ицхак - Они сражались за Родину: евреи Советского Союза в Великой Отечественной войне
Когда вошел обратно походкою чеканной
В красавицу Одессу гвардейский батальон… [209]
Песня «В землянке» (1941, стихи Алексея Суркова, музыка Константина Листова ) была еще одной из популярнейших песен времен войны. Сурков, служивший в штабе гвардейского полка во время боев за Москву, вспоминал:
...Возникло стихотворение, из которого родилась эта песня, случайно. <…> Это были 16 строк из письма жене, Софье Андреевне. Письмо было написано в конце ноября [1941 г.] <…> когда нам пришлось ночью пробиваться из окружения. <…> Так бы и остались эти стихи частью письма, если бы уже где-то в феврале 1942 года не приехал из эвакуации композитор Константин Листов, назначенный старшим музыкальным консультантом Военно-Морского Флота. Он пришел в нашу фронтовую редакцию и стал просить «что-нибудь, на что можно написать песню». И тут я на счастье вспомнил о стихах, написанных домой. <…> Листов побегал глазами по строчкам, промычал что-то неопределенное и ушел. Ушел, и все забылось. Но через неделю композитор вновь появился у нас в редакции, попросил у фотографа Савина гитару и под гитару спел новую свою песню «В землянке». Все свободные от работы, затаив дыхание, прослушали песню. <…> И сразу стало видно, что песня «пойдет». [Лобарев, Панфилов 1994: 328–329].
Слова песни передают чувства поэта, когда он во время прорыва из окружения, попал на минное поле и ему действительно было «до смерти четыре шага»:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко-далеко.
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти – четыре шага…
Одной из самых известных партизанских песен была «Шумел сурово Брянский лес» (1942 г., слова Анатолия Софронова, музыка Сигизмунда Каца ):
Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли на битву партизаны.
<…>
В лесах врагам спасенья нет.
Летят советские гранаты.
И командир кричит им вслед:
«Громи захватчиков, ребята!
Композитор Кац вспоминал о том, как возникла эта песня:
...К нам поступила просьба (а такая просьба почти равнялась приказу) написать песню для брянских партизан. <…> Был дан точный срок: 6 ноября 1942 года через линию фронта отправлялся самолет. <…> Партизаны обратились в штаб фронта с таким письмом: «Оружие у нас есть, в случае чего можно забрать его у врага, а песни как трофей не возьмешь. Пришлите нам песню». И вот мы с Софроновым в маленьком полуразрушенном городке Ефремове, в старой церкви, думали о том, какая песня нужна партизанам. <…> И вот вспомнили старую песню Отечественной войны 1812 года «Шумел, горел пожар московский». И вот появилась первая строчка стихотворения «Шумел сурово Брянский лес». Потом появилась музыка, потом появилась вся песня. <…> Софронов, как корреспондент газеты «Известия», 6 ноября улетел с «Большой земли» на партизанскую землю. Там он вручил эту песню партизанам… [Лобарев, Панфилов 1994: 319].
Музыка очень популярной фронтовой песни «Синий платочек» на слова Михаила Максимова была написана Ежи Петерcбургским в Польше еще до войны на другие стихи.
В последний день войны, 9 мая 1945 г., была создана песня «Казаки в Берлине» (музыка братьев Покрасс , слова Цезаря Солодаря ). Солодарь , работавший военным корреспондентом, был в эти дни в Берлине. Он вспоминал:
...Ранним утром 9 мая 1945 года на одном из самых оживленных берлинских перекрестков, заваленном покореженной фашистской техникой и щебнем, лихо орудовала флажком-жезлом молодая регулировщица. Десятки берлинцев наблюдали за ее размеренными и властными движениями, которые еще более подчеркивали строгость военной формы, ее походную простоту. Вдруг послышался цокот копыт, мы увидели приближающую конную колонну. Это были казаки из кавалерийской части, начавшей боевой путь в заснеженных просторах Подмосковья в памятном декабре сорок первого года. Не знаю, о чем подумала тогда регулировщица с ефрейторскими погонами, но можно было заметить, что на какие-то секунды ее внимание безраздельно поглотила конница. Четким взмахом флажков и строгим взглядом больших глаз преградила она путь всем машинам и тягачам, остановила пехотинцев. И затем, откровенно улыбнувшись молодому казаку на поджаром дончаке, задиристо крикнула: «Давай, конница! Не задерживай!» Казак быстро отъехал в сторону и подал команду: «Рысью!» Сменив тихий шаг на резвую рысь, колонна прошла мимо своего командира в направлении канала. А он, прежде чем двинулся вслед, обернулся и на прощание махнул рукой девушке…
Через два-три часа поэт улетел в Москву и уже в салоне военно-транспортного самолета набросал первые строчки будущей песни:
По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, потряхивая гривой,
Кони-дончаки.
Распевает верховой:
«Эх, ребята, не впервой
Нам поить коней казацких
Из чужой реки…»
В тот же день он прочитал стихи братьям-композиторам Даниилу и Дмитрию Покрассам , которым они очень понравились. По их предложению был добавлен лихой припев:
Казаки, казаки!
Едут, едут по Берлину
Наши казаки.
Музыку написали к вечеру, таким образом песня «Казаки в Берлине» была написана за один день – 9 мая в Берлине и в Москве [210] .
На музыку популярной во время войны песни братьев Покрасс «То не тучи, грозовые облака» в 1943 г. в Вильнюсском гетто поэт Гирш Глик написал текст на идише «Zog nit keynmol az du gayst dem letzten veg» («Не говори никогда, что ты идешь в последний путь»). Эта песня стала гимном еврейских партизан.
Уже после победы родилась песня «Враги сожгли родную хату» (1945, музыка Блантера , слова Исаковского) – о солдате, который вернулся с войны в родные места и нашел лишь сожженный дом и могилу жены:
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда ж теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок…
Такой была судьба многих красноармейцев, семьи которых остались на оккупированных территориях, но в большей степени – солдат-евреев: почти все они, вернувшись с войны, не нашли ни домов, ни семей, одни могилы.
Эта песня была встречена сопротивлением редакторов. Долматовский вспоминал:
...…В стихотворении «Враги сожгли родную хату», видимо поражал сюжет: не плач о погибшем солдате, ставший уже традицией, а плач солдата по погибшей жене. <…> Редакторы – литературные и музыкальные <…> были убеждены и тщились убедить других, что Победа исключает трагические песни, будто война не принесла народу ужасного горя. Это был какой-то психоз, наваждение [Лобарев, Панфилов 1994: 163].
Но песня победила бюрократов от культуры.
* * *
Военные песни были рождены самой фронтовой жизнью. Тексты песен и музыка сопровождали солдат от Москвы до Берлина, от Заполярья до Кавказа. По дорогам кровавой войны прошли с бойцами песни, и с песнями солдаты вернулись домой. Как предсказание звучат слова песни «Давай закурим» композитора Табачникова и поэта Френкеля :
О походах наших, о боях с врагами
Долго будут люди песни распевать.
<…>
И когда не будет немцев и в помине,
И к своим любимым мы придем опять,
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать.
И сегодня, когда шум войны уже давно стих, песни остались живыми свидетелями тех трагических и героических времен.
Заключение
Вследствие общих усилий СССР и стран-союзниц нацистская Германия потерпела поражение во Второй мировой войне. Бои, в которых решился исход этого противоборства, шли на фронтах Великой Отечественной войны. После боев за Москву (конец 1941 г. – начало 1942 г.), Сталинградской (осень 1942 г. – начало 1943 г.) и Курской битв (июль – август 1943 г.) крах Германии стал лишь вопросом времени. Высадка союзников в Нормандии в июне 1944 г. и бомбардировки союзными армиями немецких городов лишь приблизили дату падения Третьего Рейха. Эта победа достигнута благодаря невероятному усилию народов Советского Союза по мобилизации всех возможных человеческих и материальных ресурсов для ведения войны на огромных просторах и благодаря способности советских людей заплатить высокую цену в миллионы погибших, намного превышающую потери Англии, США и других стран-союзниц.
Наряду с другими народами Советского Союза в боях участвовали евреи – сражаясь, погибая и терпя лишения. Они воевали на всех фронтах войны, от заполярного Мурманска на севере и до Кавказа на юге; от Бреста и советско-германской границы и до подступов к Москве; на улицах Сталинграда и Берлина. Они служили во всех видах войск – в сухопутных, воздушных и морских. Назовем здесь лишь некоторые имена: Д.А. Драгунский, С.М. Кривошеин, Я.Г. Крейзер (сухопутные войска), М.Н. Плоткин и В.С. Левитан (военно-воздушные силы), П.А. Трайнин, В.К. Коновалов (военно-морской флот). За доблесть и мужество многие из них получили награды и звания. Звание Героя Советского Союза получили примерно 150 евреев. На фронтах Великой Отечественной войны воевали 305 генералов-евреев. Ни в одной армии союзников не было такого, как в Красной армии, большого количества евреев – высших командиров и награжденных орденами и высокими званиями, несмотря на ограничительную политику советского руководства при получении наград и продвижении по службе.
