Михаил Семиряга - Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941
Однако в политическом отношении, несмотря на усилия руководства СССР максимально выиграть время, советско-германские отношения продолжали ухудшаться. 1 марта 1941 г. Шуленбург известил Молотова о вступлении германских войск в Болгарию и о переговорах об ее присоединении к Тройственному союзу. Это известие вызвало недовольство советского руководства, для которого, по мнению Шуленбурга, Болгария имела особое значение[784]. О наличии серьезных разногласий с Советским Союзом впервые откровенно сообщил Риббентроп японскому министру иностранных дел Мацуоке 28 марта 1941 г. Он, в частности, заверил гостя, что в случае советской агрессии против Японии Германия окажет ей немедленную помощь. Риббентроп, который всего несколько месяцев назад убеждал Молотова присоединиться к союзу Германии, Японии и Италии, теперь заявил, что подобный союз с СССР абсолютно невозможен, как невозможно соединить воду с огнем, поскольку Советский Союз не отказался от своей глобальной экспансии. Мацуока с этим выводом полностью согласился[785].
О настроении, царившем в те дни в высших сферах Берлина, свидетельствует, в частности, запись беседы Гитлера с Шуленбургом 28 апреля 1941 г. Гитлер сказал тогда, что интриги России на Балканах и концентрация ее войск в Прибалтике направлены против интересов Германии и не могут быть терпимы. Но Шуленбург попытался выразить свою «300-процентную уверенность в том, что эти советские меры направлены только на обеспечение безопасности СССР. Если мы для достижения какой-то цели направляем одну дивизию, – говорил посол, – то русские – десять, чтобы иметь абсолютную гарантию. Я не верю, чтобы Россия когда-либо напала бы на Германию».
В подтверждение своей уверенности Шуленбург привел слова Сталина, сказанные на вокзале во время проводов Мацуоки: «Я не для того присягнул странам оси, чтобы сотрудничать с Англией и Францией. Если я не присоединился к Англии и Франции в 1939 г., когда они были сильны, то тем более я не присоединюсь к ним в настоящее время, когда Франция разгромлена, а Англия понесла тяжелое поражение». Комментируя эти слова, Шуленбург выразил уверенность, что Советский Союз готов предложить выгодные для Германии концессии, а в следующем году может предоставить до 5 млн. т зерна[786]. Выслушав мнение Шуленбурга, Гитлер на прощание, как утверждает Г. Хильгер, сказал: «И еще одно, граф Шуленбург, я не предполагаю вести войну против Советского Союза»[787].
Однако еще осенью 1940 г. в высших эшелонах власти в Берлине активно обсуждались политические аспекты предстоящей войны против СССР. 12 октября 1940 г. Гитлер известил командующих видами вооруженных сил о своем решении отменить все приготовления к высадке на Британские острова, но воздушные налеты на английские города продолжать. Внимание германского руководства все больше обращалось к Востоку.
Планы гитлеровской Германии в отношении Советского Союза вскоре нашли свое отражение в «плане Барбаросса». Когда мы говорим о «плане Барбаросса», который характеризуют вероломство, авантюризм, особая агрессивность и человеконенавистничество, мы, конечно, имеем в виду не только непосредственно тот документ, который был подписан Гитлером 18 декабря 1940 г. Речь пойдет о всей системе подготовительных мероприятий Германии, направленных на обеспечение успеха агрессии против Советского Союза и предпринимавшихся задолго до декабря 1940 г. В этом смысле «план Барбаросса» вошел в историю как синтез всех экономических, политических, военных и идеологических мер, предпринятых гитлеровской Германией для разгрома Советского Союза, ликвидации его общественного и государственного строя, физического уничтожения большого числа советских граждан.
Напомнить мировой общественности об этом плане крайне важно. Ужасов минувшей войны не испытало на себе более половины современного человечества. Молодое, точнее, новое поколение должно знать не только то, чем завершилась архитяжкая борьба народов против фашизма, но и как готовилась гитлеровская агрессия против других стран, в том числе и против Советского Союза.
«…Наш батальон прибыл в г. Перемышль 14 июня 1941 года. Солдаты спрашивали: «Почему нас перебросили на границу с Россией, когда существует советско-германский пакт о ненападении?» Ходили различные слухи. В частности, говорили, будто через русскую территорию немецкие войска будут переправляться на Ближний Восток. В связи с этим России якобы был предъявлен соответствующий ультиматум. Однако большинство полагало, что мы прибыли сюда для того, чтобы на р. Сан строить «восточный вал». Но о войне с «дружественной» Россией не думал никто, а тем более о том, что ее начнет именно Германия.
18 июня 1941 года командиров батальонов известили о том, что через несколько дней начинается операция против России в соответствии с «планом Барбаросса». Три дня прошли в напряженном ожидании важного события. Однако на той стороне реки все было тихо. В три часа утра 22 июня по мосту в немецкий Перемышль прошел товарный поезд из России, а в 3 часа 30 минут мы начали артиллерийскую подготовку»[788].
Так бывший офицер вермахта Г. Киссель в своих мемуарах описывает последние минуты перед вторжением на советскую землю.
22 июня 1941 г. открылась новая страница в истории нашей страны. Великая Отечественная война в корне изменила весь ход второй мировой войны и явилась началом конца гитлеровской Германии.
Одним из наиболее важных и актуальных вопросов истории минувшей войны является вопрос о причинах гитлеровской агрессии против Советского Союза. В этой связи некоторые западные авторы, в частности в ФРГ, выдвинули тезис о так называемом превентивном, т. е. предупредительном, характере войны со стороны Германии. Если бы Германия не напала на Советский Союз 22 июня, утверждают они, то Советский Союз напал бы на нее 23-го. О превентивном характере войны против СССР говорил сам Гитлер 22 июня 1941 г. Видно, он неплохо усвоил урок, преподнесенный в свое время О. Бисмарком прусским парламентариям. Обращаясь к ним, «железный канцлер» сказал: «Беда тому государственному деятелю, который в наше время не изыскивает причину для начала войны, причину, которая бы и после войны продолжала оставаться убедительной»[789]. Жаль только, что Гитлер не прислушался к другим словам Бисмарка, относящимся к России.
Однако подавляющее большинство современных немецких ученых в целом объективно излагает причины, ход и исход второй мировой войны. В 1984 г. историк Г. Шрайбер, проанализировав многие периодические издания ФРГ за «юбилейные» 1951, 1961, 1965, 1971 и 1981 годы, пришел к выводу, что этот тезис не находит места на страницах серьезной печати и что «операция Барбаросса» рассматривается в ней однозначно, как агрессивный акт со стороны нацистской Германии. Ведется дискуссия лишь о мотивах, побудивших Гитлера принять решение о нападении на СССР[790].
Свою позицию по этому вопросу четко изложил известный западногерманский военный историк А. Хильгрубер. В капитальном труде «Стратегия Гитлера. Политика и военные действия 1940–1941 годов», переизданном в 1982 г., он писал: «Из совокупности нашего повествования со всей ясностью следует, что в случае с нападением Гитлера на Советский Союз о превентивной войне в традиционном смысле этого понятия – то есть военных действиях, предпринимаемых для упреждения действий противника, готового к нападению или уже начавшего таковое, путем собственного наступления, – не может быть и речи. Более того, захват европейской части России в целях создания Германской империи в континентальной Европе был еще с середины 20-х годов «великой целью» Гитлера, к которой он со времени своего «взятия власти» в 1933 году последовательно стремился, несмотря на все тактические повороты своей политики»[791].
Такого же мнения придерживается и президент ФРГ Р. фон Вайцзеккер. В выступлении 8 мая 1985 г. и во многих других он недвусмысленно заявлял, что Германия 22 июня 1941 г. напала на СССР и это обязывает Немецкий народ отказаться от прежних «образов врага» и примириться с народами Советского Союза. «23 августа 1939 года, – говорил Вайцзеккер, – был заключен германо-советский пакт о ненападении. Дополнительным секретным протоколом предусматривался раздел Польши. Этот договор был заключен с тем, чтобы позволить Гитлеру вторгнуться в Польшу. Руководство Советского Союза в то время полностью осознавало это. Каждому политически мыслящему человеку того времени должно было быть ясно, что германо-советский пакт Гитлера означал вторжение в Польшу, т. е. начало второй мировой войны. Это не умаляет вины Германии, что касается начала второй мировой войны. Советский Союз был согласен с войной между другими народами, чтобы поживиться частью ее плодов. Но инициатива войны исходила от Германии, а не от Советского Союза»[792].
