Заговор профессоров. От Ленина до Брежнева - Эдуард Федорович Макаревич
Кроме перечисленных «прегрешений» и обвинений Капустина в шпионаже в пользу Англии, придуманных после его зарубежной командировки, других «преступных дел» не нашлось. Юристам осталось «квалифицировать» разговоры «ленинградцев», идеи, оценки и планы, которыми они делились друг с другом. Руководствовались следователи все тем же принципом: не делал, но говорил, не говорил, но, возможно, так думал.
Так что же это были за идеи? «Кузнецов и Попков вынашивали идею создания компартии России» и, по словам Кузнецова, «считали, что права народа [русского. — Авт.], на который прежде всего легло бремя войны, в настоящее время ущемлены…»37. Кузнецов, секретарь Ленинградского горкома партии в дни Ленинградской блокады, любимец Сталина, оказался заложником сталинских слов, сказанных 24 мая 1945 года на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной армии:
«Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и прежде всего русского народа. Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение».
Русский народ «верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие! За здоровье русского народа!»38.
Но уже через полгода в своих выступлениях Сталин особо подчеркивал, что в войне победили Советский Союз, советский строй, Коммунистическая партия, Красная армия. Сталин говорил о советском патриотизме, о советском народе, о Советской стране, выдержавшей испытание гитлеровским нашествием, о семье народов, о славянах и славянском братстве, о предпосылках новой цивилизации. Еще более настойчиво он говорил об этом после Фултонской речи Черчилля с его призывом к объединению англоязычных народов. И советский патриотизм в устах вождя стал альтернативой пресловутому «безродному космополитизму» и русскому национализму.
А что говорили ленинградские деятели? Н.С. Хрущев вспоминал, что секретарь ЦК партии по идеологии А.А. Жданов уже в конце жизни признавался: «Знаете, Российская Федерация… такая несчастная, в каком она положении!.. Надо создать российское бюро ЦК ВКП(б)»39.
В 1947 году в Ленинграде для пропагандистов и преподавателей ограниченным тиражом печатается стенограмма публичной лекции профессора Ленинградского университета В.В. Мавродина «Формирование русской нации». А вскоре распространились слухи, что Ленинград станет столицей России. Глава российского правительства Родионов даже пытался добиться от Сталина согласия на появление российского гимна (музыку для него уже написал Д. Шостакович, а слова — С. Щипачев)40:
Славься Россия — отчизна Свободы!
К новым победам пойдем мы вперед,
В братском единстве свободных народов
Славься, великий наш русский народ!
Какую же угрозу увидел Сталин во всем этом: и в российской компартии, и в «русской тематике» научных исследований, и в российском гимне, и в Ленинграде как столице России? И чем так уж был плох русский патриотизм? Вождь смотрел в корень. Наделение России самостоятельной партией со своим ЦК потребовало бы создания надпартийного органа для координации деятельности партий всех республик, входящих в СССР. И компартия Советского Союза утратила бы свою ведущую, руководящую роль, превратившись в какой-то странный, наднациональный, ничего не определяющий «комитет 15-ти» — по числу республик. Это, конечно, был бы шаг к развалу СССР. Что, в общем-то, и произошло, когда в июне 1990 года с одобрения ЦК КПСС была создана Коммунистическая партия Российской Федерации, а Верховный Совет России принял решение о верховенстве законов России на ее территории. Тогда-то и начался процесс распада Советского Союза. Партийные деятели 90-х годов XX в. не понимали, что творили, не понимали, что природа СССР требовала именно такой конструкции, которая держалась на всесоюзной компартии. Стоит изменить эту конструкцию — и Советский Союз рухнет. В конце 40-х годов этого не понимали и партийные деятели, на которых было заведено «ленинградское дело».
Первые аресты по «ленинградскому делу» начались в июле 1949 года. Следствие длилось больше года. Военная коллегия Верховного суда СССР, заседавшая 29—30 сентября 1950 года, обвинила девятерых высших партийных работников в «противопоставлении себя ЦК ВКП(б)», в вынашивании идеи создания компартии России (в материалах дела этот эпизод обозначен как «ленинградский сепаратизм»). Шестерых из них, в числе которых оказались Кузнецов и Вознесенский, расстреляли сразу после суда. Потом началась чистка в ленинградской партийной организации. Всего по «ленинградскому делу» осудили 214 человек, из них 23 человека расстреляли, остальных приговорили к тюремному заключению или ссылке. Более 2000 человек исключили из партии. Были сняты с должности 18 ректоров ленинградских вузов и 29 заведующих кафедрами общественных наук. Только из одного Ленинградского университета изгнали около 300 преподавателей. В апреле 1954 года почти все проходившие по «ленинградскому делу» были реабилитированы, а уже в декабре состоялся суд над группой высших чинов МВД-МГБ СССР, обвиненных в фальсификации этого «дела»41.
В 40—50-е годы XX в. гарвардские профессора свою задачу в ЦРУ выполнили, создав технологию идейной войны с Советским Союзом, замешанную на идее космополитизма. Но ирония судьбы в том, что через 44 года именно гарвардские профессора поспособствовали окончательному умерщвлению советского наследства в новой России, осуществив прогноз Конанта: осилить СССР до конца столетия.
В 90-е годы американский министр финансов Л. Саммерс — воспитанник Гарварда, определявший экономическую политику США по отношению к новой России, — порекомендовал российскому правительству в качестве советников двух гарвардских профессоров — А. Шлейфера и Д. Хэя как людей надежных и дельных. Профессора помогли американской администрации и Саммерсу убедить руководство России действовать в двух направлениях: остановить гиперинфляцию и как можно скорее провести приватизацию государственной собственности. Потом независимые экономисты доказали, что это было ошибкой (сознательной или нет?), обернувшейся тем, что приватизация оказалась жульнической, а российские люди остались без зарплат и пенсий. Гарвардцы оказались еще и нечисты на руку: используя свои должности советников при российском правительстве, они приложили все усилия, чтобы обогатиться (потом за них взялся американский суд в Бостоне). Да и сам университет попался: корпорация «Harvard Management Company», которая управляет университетскими деньгами, в 90-х годах занималась инвестициями в России, хотя не имела права это делать. В суде ответчики согласились выплатить истцу — американскому государству — более 31 млн долларов.
Историю с гарвардскими профессорами вряд ли можно назвать триумфом гарвардской школы. Однако дело было сделано и заняло свое «почетное» место в череде многолетних усилий, толкавших СССР, а потом и Россию в пропасть.
Однако как эти профессора конца ХХ века оказались далеки от первых интеллектуалов эпохи холодной войны, о которых историк счел нужным сказать, что это были люди «исполненные духа соревнования, обладавшие неколебимой верой в свою систему ценностей», считавшие своим долгом предложить ее другим; «они были патрициями современной эпохи, паладинами демократии», «это была элита, которая направляла американскую внешнюю политику».
Список сокращений
ВЧК при Совете Народных Номиссаров (Совнаркоме) РСФСР — Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (1917—1921).
Чекист — сотрудник чрезвычайной комиссии.
ГПУ при НКВД РСФСР — Главное политическое управление при НКВД РСФСР (занималось обеспечением
