Александр Андреев - Степан Бандера в поисках Богдана Великого
Нужно собирать крестьян и указывать, кто является пособниками бандитов. Нужно, чтобы эти люди, на кого вы указываете, были на собрании. Здесь же надо объявлять, что за то, что они помогают бандитам, к ним будут применены репрессии.
Я считаю правильным создание спецгрупп из бывших бандитов».
На Западной Украине шла резня между украинскими националистами и НКВД. Убивали бандеровцев, советских и партийных работников, сотрудников НКВД, активистов «советов», сочувствующих ОУН и УПА ссылали целыми семьями. Прямо на ступенях львовского собора был застрелен униатский архиепископ, а его непонятный убийца не дал себя задержать и тут же застрелился. Гуцульским топориком был зарублен Ярослав Галан, яростно атаковавший своими многочисленными статьями униатскую церковь. Человеколюбивый Никита Хрущев предложил ввести для жителей Западной Украины специальные паспорта, а всю ее молодежь отправить на работу в другие братские республики Советского Союза.
НКВД уничтожал бандеровского подполье под своим любимым лозунгом «лес рубят – щепки летят». Служба безопасности ОУН раскололась и одна часть уничтожала представителей Советской власти и ее «симпатиков», а другая репрессировала тех, кто не хотел служить в УПА, и необоснованно расстреляла множество мешавших ей бандеровцев.
В условиях постоянного противостояния верных сталинцев и националистов ни о каких реальных расследованиях СБ не было и речи. «Служба безпеки» запросто расстреливала за «шпионство», то есть «секретное сотрудничество с НКВД». Ее боевики могли зайти в дом и с порога застрелить попавшего в черный список хозяина, обедавшего в кругу семьи. В условиях «работы» спецгрупп НКВД и боевок «СБ» украинское националистическое подполье быстро дезорганизовывалось и теряло ориентиры.
Часть «безпеки» ОУН стала органом внесудебной расправы над всеми, до кого хотела и могла дотянуться. Если боевые группы «СБ», состоявшие из десяти-пятнадцати наиболее подготовленных и отлично вооруженных бойцов каждая, активно и успешно боролись со спецгруппами НКВД, то ее «отколовшееся» следствие почти сводило на нет все победы ОУН и УПА. Позднее Василий Кук говорил на допросе, что «террор считался в ОУН необходимым условием борьбы против Советской власти и считался обычным делом».
«Безпека» снимала головы настоящим и выдуманным врагам, некоторые следователи активно включали в черные списки нужных им «нелегальных участников подполья», а группы УПА уничтожали десятки километров военных телефонных линий, рвали связь между гарнизонами и отчаянно дрались за свои идеи и принципы.
Территориальные органы «безпеки» говорили, что «пока у нас есть возможность, мы должны с корнем вырвать все то, на чем может укрепиться советская власть», и могли, например, зарубить топором беззащитную женщину – депутата Верховного Совета Украины вместе с матерью и семилетней дочкой, не забывая цитировать обращение ОУН апреля 1944 года «Смерть вражеским холуям!».
«Когда большевистские палачи миллионами уничтожали украинцев – то и у нас не дрогнет рука снять голову каждому, кто помогает оккупантам удерживать нашу страну. Кол им вместо пули!»
Доходило до того, что некоторые эсбисты совершенно серьезно говорили о запугивании населения, чтобы помешать ему сотрудничать с «советами». Были в «безпеках» и садисты, которые ликвидировали восточных украинцев как «скрытую агентуру НКВД», производя, таким образом, этнические чистки территории, так же как и НКВД действуя по-звериному. Люди из «безпеки» при необходимости и личной нужде уничтожали русских, украинцев, поляков и евреев, хотя Провод ОУН всегда отмежевывался от обвинений в юдофобии, и делал это совершенно искренне.
Необоснованные чистки собственных уже залитых кровью рядов для удовольствия и обогащения, в некоторых районах почти стопроцентное уничтожение бандеровского подполья «службой безпеки» быстро вело к его самоликвидации, сильно ускоряемой спецгруппами НКВД.
По украинским селам повсеместно заговорили о том, что «эсбисты» стреляют своих неизвестно за что, а измученный борьбой на кучу фронтов Провод ОУН, политический начальник «безпеки» беспомощно констатировал после ее проверок:
«У них в отделах часто наблюдается моральное разложение, стремление к личным благам, пьянство, грабежи, дезертирство. Службы безопасности хотят хорошо есть, высыпаться, одеться по-генеральски, присваивают конфискованные вещи. Таким образом, из революционных отрядов создаются обычные банды». Даже преподаватели специальных школ Службы безопасности в сердцах говорили, что часть их слушателей на позднем этапе подпольной борьбы «не была способна мыслить». При этом именно СБ была в ОУН элитным подразделением и резервом на выдвижение в руководство. Советская пропаганда не пропустила «подвиги безпеки» и везде напоминала, что ОУН с такой элитой совсем не борец за свободу Украины, а уголовная банда.
Вся Украина с ужасом услышала о дерманской трагедии, когда в одном из сел Ровенщины чуть ли не в присутствии Кличковского, Волошина, Кука и главы СБ ОУН Арсенича эсбисты убили почти пятьсот жителей, из которых только несколько человек могли быть «симпатиками советов». При этом один из высших начальников «безпеки» лично застрелил семьдесят ни в чем невиновных украинцев.
Многие эсбисты, не имевшие военных знаний, стали вмешиваться в планирование боевых операций, при этом обвиняя критиковавших их офицеров УПА в чем угодно, в результате чего беспрекословно исполнялись самые жестокие и безмозглые приказы. Обо всем этом до 1945, когда УПА представляла собой единое целое, не могло быть и речи.
Раз за разом, волна за волной «служба безпеки» проводила физические чистки внутри ОУН УПА, вела и вела и вела огонь по своим, почему-то считая, что таким нечеловеческим способом избавляется «от агентуры оккупантов и колеблющихся элементов». НКВД УССР, в 1945 году разрабатывавший около четырехсот отрядов и групп УПА, был доволен. Украинская Повстанческая Армия, ведя тяжелейшую борьбу со всеохватывающим и бесконечным НКВД, могла бы победить его спецгруппы, но выдержать еще при этом убийственные атаки собственной «безпеки» было невозможно.
Территориальные отделы СБ ОУН, понимая, что у них остались месяцы, а победить в открытом бою «советы» нельзя, начала принудительно забирать в УПА украинцев в возрасте 16–47 лет, по пятнадцать человек с села, при этом не останавливаясь перед убийством ни в чем не повинных людей, отказывавшихся от однозначной гибели и ГУЛАГа. После 1945 года число насильно мобилизованных солдат достигло, кажетмя, половины состава УПА, и о прежней ее стойкости больше не было и речи. Насильно мобилизованные люди при первой возможности уходили домой, сдавались сотнями и тысячами, используя дважды объявлявшиеся в 1944 и 1945 годах амнистии. Только в 1945 году добровольно сдались «советам» почти тридцать тысяч насильно мобилизованных в УПА людей.
Чистки УПА стали самоцелью для многих руководителей «службы безпеки», которые подписали и стали выполнять свой приказ без суда расстреливать только подозреваемых, включая командиров Украинской Повстанческой Армии, а для СБ подозреваемым мог стать любой. Некоторые руководители «безпеки» убийствами и неизбежными при этом грабежами решали личные проблемы, готовя средства и пути бегства от всевидящего НКВД, тешили личные малокультурные и малообразованные амбиции. В придуманные или показавшиеся им заговоры заносили десятки мешавших их бесконтрольности и безответственности командиров УПА и активистов ОУН, включая старших офицеров и окружных проводников. Некоторые группы УПА были уничтожены «безпекой» вместе с семьями, целиком. После бессмысленного с точки зрения национально-освободительного движения расстрела тысяч преданных делу независимости Украины бандеровцев УПА перестала быть мощной и боеспособной военной силой.
Многие отчаянные командиры УПА со своими бойцами начали уничтожать одиозные территориальные СБ ОУН, развешивая взятых в плен садистов-эсбистов на деревьях, как груши, десятками. Остальных «безпек» расстреливали, собирая перед этим сельские сходы, на которых эсбисты рассказывали о своих преступлениях, бессудных убийствах своих товарищей по оружию, зверствах над мирным населением и их причинах, которые в большинстве случаев были личными. Селяне приходили в ужас от услышанного, и авторитет ОУН, а значит и УПА, в которых не могут разобраться между собой, резко падал – «что уж тут говорить о том, что они могут дать свободу Украине – если только такую, которую дает «служба безпеки», уже залитая кровью по пояс и не собирающаяся на этом останавливаться».
Отряды УПА начали защищать себя и население не только от зверств НКВД, но и от зверств СБ ОУН и это было какое-то сумасшествие. Видные проводники ОУН и командиры УПА стали охотиться за одиозными руководителями СБ ОУН, а те отвечали им взаимностью. Еще не погибшие идейные романтики националистического подполья с ужасом говорили и писали, что «из людей стали звери без милосердия и, казалось, что дьявол со всей своей темной силой вышел из бездны и овладел людскими сердцами».
