Николай Семенов - На веки вечные
Кончились песни, и медленными шагами вышел в круг старший сержант Григорий Котловский. Степенно объявил свой номер:
— "Победа!" Стихотворение Семена Кирсанова, напечатанное во фронтовой газете "Защитник Родины".
Откашлявшись, начал:
Пробивая лучами светаЧерно-пепельный Облачный слой,Встало полностью Солнце ПобедыНад изрытой войною землей!..
— Вот так Гриша! — удивился Гудков.— Только что я читал это стихотворение в газете, а он уже выучил его...
Следующий день был тоже приятным — в батальонах организовали баню. Каждому бойцу выдали новенькое белье и обмундирование. Танкисты оценили это как должное.
— Скоро — по домам. А победители не имеют права возвращаться в полинялом, выгоревшем от солнца и поседевшем от пыли и пота обмундировании,— говорили они.
...Через три дня гвардейцы 3-го батальона проводили своего командира, депутата Верховного Совета РСФСР Степана Егоровича Лобачева в Москву на шестую сессию первого созыва. Парламент Российской Федерации собирался впервые после войны.
Танкисты просили своего комбата рассказать депутатам, как воины батальона Родину защищали, как сломали хребет фашистскому зверю, а также заверить их, что гвардейцы готовы выполнить любое боевое задание нашего народа и теперь, в мирных условиях.
Сержант Гудков сшил майору хромовые сапоги. Вручая, сказал:
— А то неудобно ведь в кирзухах-то по Кремлю... Скажите депутатам,— добавил со смехом,— что эти сапоги со страшным скрипом сшил ваш радист Иван Гудков под огнем врага.
Комбат обещал подчиненным исполнить их просьбы.
Глава седьмая
ЧЕРЕЗ БОЛЬШОЙ ХИНГАН — К ТИХОМУ ОКЕАНУ
1.
Прошла неделя непривычного покоя, странной тишины. Не слышно больше ни орудийных залпов, ни пулеметной трескотни. Оказывается, к этому тоже надо привыкать...
Привыкали помаленьку. И никто из танкистов бригады не знал, что как раз в это время в штабе 6-й гвардейской танковой армии, располагавшемся в чехословацкой деревне Инце, разрабатывался план передислокации войск объединения в Монгольскую Народную Республику. Там развертывался наш новый, Забайкальский фронт. Требовалось перебросить на 9 тысяч километров ни много, ни мало — более ста воинских эшелонов, а срок — всего лишь месяц с половиной... Так что штабники, в строгой секретности планировавшие эту акцию, трудились дни и ночи.
На рассвете 5 июня 1945 года 21-я гвардейская танковая бригада, погрузившись на станции Здице, в несколько эшелонов, покинула территорию Чехословакии. О пункте назначения никто из бойцов не имел ни малейшего понятия. Знали только — едут на Родину. Но, как говаривали в то время фронтовики, бывалый солдат направление своего эшелона определит по табачному дыму. Чем больше удалялись на восток страны, тем меньше оставалось недоуменных вопросов — куда да зачем... С каждой узловой станции составы отправлялись в одном направлении.
Вот рядом, на параллельных путях, стоят два воинских эшелона. Из вагона в вагон летят приветственные возгласы, шутки. Бойцы знакомятся накоротке.
— Салют танкистам! — потрясает над головой сцепленными руками круглолицый, белозубый майор.
— Привет самоходчикам! — отвечает ему командир 3-го батальона майор Лобачев.
О конечном пункте своих эшелонов они друг друга не спрашивают: во-первых, это не принято, а во-вторых, и так видно, кто и с какой стороны подъехал, и в какую сторону направляется. Познакомились.
— Командир самоходно-артиллерийского полка Кожевников.
— Командир танкового батальона Лобачев.
Спустились на гравий узкого коридора, образованного рядом стоящими эшелонами, знакомство скрепили рукопожатием.
— Правду говорят, что артиллеристы ужасно везучие на ордена,— глядя на два ордена Красного Знамени, украшавшие грудь командира полка, сказал с улыбкой Лобачев.
— Награды любят и танкистов,— в тон ему ответил Кожевников.— Ну, а если начистоту, то я самоходчик — без году неделя. С начала войны — в танке.
Прошедшим огни и воды воинам всегда есть о чем поговорить. Но своих личных боевых дел, как правило, касаются меньше всего. Потом уже, несколько позже и из других уст, майор Лобачев узнал, что Евгений Васильевич Кожевников начал войну под Ленинградом. В январе 1943 года, когда шли ожесточенные бои за прорыв блокады города, танковому батальону, в котором одной из рот командовал капитан Кожевников, была поставлена задача выбить противника из рабочего поселка № 8, расположенного между Синявинскими высотами и Ладожским озером.
Несмотря на сильный мороз и мощный огонь вражеской артиллерии, танки уверенно продвигались вперед. Но тут, еще до подступов к цели, тяжело ранило комбата. Батальон возглавил Евгений Васильевич. Увязая в снежных сугробах, танки продолжали свой путь и ворвались в рабочий поселок. Гитлеровцы, не выдержав натиска советских танкистов, вынуждены были поспешно оставить этот сильно укрепленный ими пункт.
Июль 1944 года. Бои шли на подступах к городу Гродно. Гитлеровцы бежали за Неман. Танки батальона капитана Кожевникова их стремительно преследовали. На одном из участков несколько немецких подразделений оказались в окружении. Чтобы вырваться, враг предпринял отчаянную ночную вылазку. В этой сложной обстановке капитан Кожевников собрал все имеющиеся на этом участке силы для отражения вражеской контратаки. В итоге часть гитлеровцев была уничтожена, остальные попали в плен.
Одним словом, танкист, ставший самоходчиком, имел внушительный боевой опыт, и это радовало Лобачева: когда в одном строю с такими офицерами идешь на выполнение боевой задачи, то чувствуешь себя и спокойнее и увереннее.
Два майора медленно шли вдоль эшелонов. Кожевников вдруг споткнулся и, если бы Лобачев не поддержал его вовремя, тот мог бы и упасть.
— Это меня под Гродно... — вроде бы извиняясь, сказал командир полка. — Пока никак не успокоится.— Он погладил правое бедро. — А знаете, Степан Егорович, ведь врачи намеревались ампутировать ногу. А я наотрез отказался.
— Врачам дай только волю, удалят что угодно, — засмеялся Лобачев.
— По ваго-о-онам! — раздалась команда.
Вначале двинулись танкисты, потом — самоходчики...
На исходе дня 2 июля первый эшелон бригады прибыл на станцию Боин-Тумен (ныне Чайболсан). Затем стали приезжать и разгружаться остальные подразделения. Увидев тридцатьчетверки, бойцы, уже находившиеся там, восторженно приветствовали танкистов.
— Теперь эти ребята устроят самураям головомойку, заставят их почаще прибегать к своим харакирам!
Командир бригады, возвратившись из штаба корпуса, собрал офицерский состав на совещание и поставил задачи. Сводились они к тому, чтобы в короткий срок подготовить материальную часть боевых и колесных машин к совершению марша в пустынно-горной местности, а личный состав обучить эксплуатации техники в этих непривычных пока для него условиях, создать необходимый запас горюче-смазочных материалов, продовольствия и питьевой воды.
Развернулась напряженная работа по подготовке к предстоящим боям. Для доукомплектования подразделений стали поступать боевая техника и личный состав. 5 июля получили 21 тридцатьчетверку с восьмидесятипятимиллиметровыми пушками, а через несколько дней, еще 65 таких же машин. 282 человека пополнили батальон автоматчиков бригады. Трудились круглосуточно. Штабы, командиры и политработники проводили занятия по боевой и политической подготовке. Новичкам, кроме того, рассказывали о замечательном боевом пути м славных традициях гвардейской бригады.
Для контроля подготовки танков к предстоящим действиям и оказания помощи на По-2 несколько раз прилетал заместитель командующего бронетанковыми войсками Забайкальского фронта генерал-майор Василий Федорович Ефремов. Технический персонал бригады он знал хорошо. Высокую требовательность предъявлял к водителям танков и колесных машин, и в знойный день и ночью лично проводил с ними практические занятия. Причем, обязательно при закрытых люках. Учил, как лучше преодолевать барханы, пустынные бездорожья, горные препятствия.
...На рассвете танковая рота лейтенанта Алексашкина возвратилась с полевых занятий.
— Кто зампотех? — спросил генерал.
— Старший техник-лейтенант Силютин! — представился офицер.
— Знаю вас по Балканам,— улыбнувшись, подал ему руку Ефремов.— Помню, например, как вы со своими подчиненными за две ночи эвакуировали восемнадцать поврежденных и застрявших в болоте машин. Ну, а теперь доложите мне о техническом состоянии танков.
— У одной машины падает напряжение тока, а у второй то и дело глохнет двигатель.
