Григорий Трестман - Израильский узел. История страны – история противостояния
47. Теория игр и арабо-израильский конфликт
Лауреат Нобелевской премии, математик, профессор Еврейского университета в Иерусалиме, президент Израильского союза математиков, лауреат Государственной премии Израиля Исраэль Роберт Джон Ауман Нобелевскую премию получил за работу с весьма трудным для простого смертного названием «За расширение понимания проблем конфликта и кооперации с помощью анализа в рамках теории игр». Несмотря на столь витиеватое звучание, труд этот имеет самое прямое отношение к нашей жизни во всех ее проявлениях: к бизнесу, локальным конфликтам и войнам между государствами. Уроженец Германии, чьи родители бежали в Америку от нацистского режима за две недели до Хрустальной ночи, Ауман вырос в Нью-Йорке, окончил Массачусетский технологический институт и защитил докторскую диссертацию. В 1956 году он репатриировался в Израиль, с тех пор живет в Иерусалиме и работает в Еврейском университете. Ауман – ортодоксальный еврей и религиозный сионист, автор ряда комментариев по вопросам экономического и юридического аспектов Талмуда.
По мнению профессора Аумана, конфликты самых разных уровней и характеристик укладываются в определенные математические модели, игнорирование которых неизбежно приводит к фиаско. «Результаты всевозможных соревнований и споров между народами или странами могут быть подвергнуты математическому анализу», – убежден он. Его методика превосходно зарекомендовала себя в «большой политике», в годы «холодной войны» Ауман был приглашен на роль консультанта Агентства США по контролю за вооружением.
Ауман не скрывает своего беспокойства за будущее Израиля. На Герцлийской конференции он обратился к присутствовавшим здесь политикам, генералам и дипломатам с предупреждением:
– Мы упомянули две смертельные угрозы Израилю, связанные с ядерным оружием: прямую и косвенную. Но есть еще и третья угроза, куда более опасная. Она исходит ни от Ирана, ни от каких-либо террористических групп и даже ни откуда-нибудь извне. Ее источник – мы сами.
Парадокс в том, что политика Хамаса совершенно рациональна, в то время как политика Израиля абсолютно иррациональна. Мы потеряли ориентиры и находимся во власти иллюзий. При этом «русские» репатрианты реалистичнее тех, кто родился и вырос в этой стране. Слова Либермана о том, что надо менять модель отношений с палестинцами, основанную на постоянных уступках, были восприняты с возмущением в СМИ. Но Либерман прав.
Таким образом, Либерман, не претендуя ни на какие открытия, сформулировал алгоритм политических шагов, аналогом которых в математике является теория игр, разработанная Ауманом.
Впрочем, посмотрите сами.
Прежде всего, возникает вопрос: как теория игр связана с международными конфликтами?
Теория игр – это анализ стратегии в отношениях двух взаимодействующих сторон. Эти взаимоотношения могут проявляться в самых разных качествах (от сотрудничества до конфликта) и в самых разных сферах: от шахмат до бизнеса и войн между государствами. Однако модель остается всегда одна и та же. Существует набор правил, которые определяют развитие конфликта при столкновении двух систем. Существует также набор определенных приемов, необходимых для того, чтобы побудить соперника, врага, конкурента принять твою позицию. Можно взять самые разные конфликты – от локальных до глобальных – и вы убедитесь, что модели, по которым строится противостояние, одни и те же. Религия, идеология, национальный характер и т. п. имеют второстепенное значение.
Когда Ауман говорит о рациональном характере любого конфликта, он имеет в виду не побуждения, а методы достижения цели. Цель может быть совершенно иррациональной, самой безобидной или самой чудовищной. Один может хотеть танцевать сутки напролет, а другой – мечтать о том, чтобы сбросить всех евреев в море. Но каждый из них неизбежно будет зависеть от партнера, конкурента или врага и вести себя будут вполне рационально – так, чтобы добиться максимума, подвергая себя наименьшему риску. В ситуации, когда шахиды хотят уничтожить евреев, все зависит от того, насколько сами евреи соглашаются с их желанием. От реакции евреев и их способов противодействия будет зависеть и поведение шахидов. Если абстрагироваться от эмоций, идеологии и политики, то это игра, а в игре есть свои правила. И эти правила достигают своей цели.
Например, эвакуация поселений из Газы была прямым следствием кошмарных терактов с применением смертников. Отступив, мы показали, что методы, используемые ими, эффективны. Когда мы обмениваем сотни террористов на останки двух солдат, мы даем стимул к новым похищениям. Если мы освободим Гильада Шалита за тысячу террористов, среди которых организаторы самых кровопролитных терактов, то тем самым дадим арабам стимул и дальше похищать военнослужащих. Они навязывают нам свои правила игры, мы принимаем их.
Вряд ли у кого-либо возникнет искушение обвинить профессора Аумана в жестокосердии – его сын, Шломо, погиб в 1982 г. на Ливанской войне, в бою под Султан-Якубом.
Миротворчество далеко не всегда ведет к войне, но надо отчетливо понимать цель своего противника. Если его цель – разрешить конфликт, то оно полезно и целесообразно. Но если цель противника в агрессии и захвате, миротворчество становится опасным и вредным. Ни Наполеон, ни Гитлер не были заинтересованы в мире со своими соседями, и потому попытки умиротворить их приводили к обратному результату. Во Второй мировой войне Гитлер виновен не больше, чем Чемберлен, который объявил своим согражданам после Мюнхена, что привез мир, и верил в это. Это создало у Гитлера убеждение, что Англия отказывается воевать. Парадокс в том, что на первых этапах он боялся прямого столкновения с Англией и Францией и вторгся в Польшу только тогда, когда убедился, что не встретит сопротивление. Когда агрессор видит, что его методы работают, он продолжает им следовать и выдвигает все новые и новые требования. Если агрессор встречает решительное сопротивление, он пересматривает подход. Пацифизм ведет к войне, так как страна, где он становится идеологией, начинает играть по правилам агрессора. Это то, что происходит с Израилем. Вполне закономерно то, что чем больше мы отступаем, тем большему давлению подвергаемся со стороны остального мира.
Международное сообщество – третий игрок. Третий игрок, как правило, всегда заинтересован, чтобы отвести от себя агрессию и направить ее в удобное для себя русло. Поскольку арабы выступают в качестве наступающей стороны, окружающий мир доволен, что есть постоянный объект, который становится жертвой их агрессии. Поэтому бессмысленно надеяться на понимание и сочувствие. Мир уже забыл, что мы ушли из Газы. Мир не желает замечать ракетные обстрелы. Мир видит только то, что желает видеть: палестинцы пострадали во время операции «Литой свинец».
Тем не менее, с арабами можно сосуществовать, если они осознают, что война, террор и насилие будут иметь для них последствия более тяжелые, чем для нас. Мечтая уничтожить нас, они должны отдавать себе отчет, что это приведет к плачевным для них результатам. По принципу «повторяющих игр», длительное взаимодействие даже в конфликте создает баланс сил, который открывает возможность сотрудничества. Если сторона чувствует опасность «наказания» за те или иные экстремальные шаги, она откажется от него и предпочтет статус-кво. И именно это-то и сделает мир реальным. Причем дело не только в текущем конфликте.
Дело в том, что мы упорно повторяем одни и те же ошибки.
И это, действительно, иррациональное поведение. Пожалуй, причина коренится в отсутствии мотивации. Люди не понимают, зачем они здесь, каковы их высшие цели, идеалы. Еврейское государство для них пустой звук. Но зачем тогда нужны жертвы? Для достижения мира нужно терпение. У нас терпения нет, у арабов есть. Удивительно, что «русские» обладают чувством реальности, которого недостает коренному населению. Их горький опыт и образование говорят им, что одного желания недостаточно, чтобы превратить мечту в реальность. Они знают римскую формулу: «Хочешь мира – готовься к войне». Не правда ли, между Либерманом в политике и Ауманом в математике можно поставить знак тождества?
48. Арабская весна: куда дует ветер революций?
С февраля 2011 г. Ближний Восток и Северная Африка содрогнулись от недовольства народа: Тунис, Египет, Иордания, Йемен, Сирия, Алжир, Ливия… Глубокий внутренний кризис был вызван неудовлетворенностью правительствами, коррупцией, низким уровнем жизни населения…
Английский философ XIX века Томас Карлейль заметил, что любую революцию задумывают романтики, осуществляют – фанатики, а ее плодами пользуются обыкновенные негодяи. Уверен, что арабские революции – не исключение.
Однако наш «цивилизованный» мир увидел в протестах толпы великое демократическое перерождение тоталитарных режимов, а Израиль, обладающий острым социоисторическим чутьем, почувствовал, как удавка арабских катаклизмов сжимается на его глотке. Поскольку Израиль не разделил западных восторгов, он, по выражению Обамы, остался один «на неправильной стороне истории». То есть в который раз оказался виноватым.
