Гарольд Дойч - Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944
5. Герделер: «Надо дать Гитлеру последний шанс спасти Германию от закабаления британским капитализмом». Томас: «Людям нужна идея, подобная национал–социализму. Англия воюет не только против режима, но и против всей германской нации». Гроскурт: «На самом деле нельзя допустить того, чтобы Германия навсегда стала «государством–рабом» Англии». Комментарий: «Вот что сделала пропаганда с наивными немцами. Побыв «политическими идеалистами», они теперь хотят стать «политическими реалистами». Как офицер, который в 1918 году, уволившись из армии и уйдя в бизнес, начинал думать о том, как он будет теперь воровать, если до этого он ни разу не украл и булавки, так и мы считаем, что «политический реализм» означает отказ от всех принципов или ограничений, не замечая, что таким образом мы подрываем и уничтожаем наши собственные основы».
6. Герделер: «Людендорф в 1918 году предпринял отчаянный шаг, и при этом его образ в истории не был запятнан». Гроскурт: «Относительно наступления: Людендорф предпринял в 1918 году наступление вопреки общему мнению окружающих, и история не осудила его. Он, Гальдер, также не боится будущего суда истории». Комментарий: «Ушам не верю! Какое нам дело до места генерала в истории? Тем более что Людендорф как раз запятнал себя этим наступлением: оно провалилось, не говоря уже о том, что после этого все пошло прахом».
Хассель сделал акцент в своих комментариях на противоречиях, содержавших элементы конфликта, между руководителями ОКХ и работавшей там же «группой действия» оппозиции. Однако в его в остальном весьма убедительных комментариях присутствует черта, характерная и для членов этой группы: неспособность понять и вникнуть в то, с какими трудностями как раз особенно Гальдеру приходилось сталкиваться. Хасселю и другим ему подобным было легко со стороны говорить о том, что генералы должны «объединиться» для того, чтобы повести за собой армию и народ. Однако как раз такого объединения усилий и нельзя было достигнуть. «Фактически, – пишет Костхорст, – сложилась следующая ситуация – в чем, к их разочарованию, пришлось убедиться Гальдеру и Штюльпнагелю – не удалось привести занимавших ключевые позиции генералов к совместным согласованным действиям. Теоретическую возможность, сформулированную Хасселем, оказалось невозможно осуществить на практике. Не удалось обеспечить, чтобы генералы выступили и ударили единым фронтом».
Если в начале ноября 1939 года ситуация складывалась так, что вселяла надежды в ряды оппозиции, то уже в конце ноября от этих надежд не осталось и следа. Гальдер в беседах с активистами оппозиции повторял старые аргументы и придумывал новые, чтобы обосновать необходимость дать событиям развиваться своим чередом. 27 ноября он сказал Томасу: «Нет, мы (Браухич и я) не можем поддержать вас. Не факт, что война будет проиграна (если начнется наступление)».
Гроскурту он стал говорить о том, что не хочет нарушать «принесенную им как офицером присягу».
Все указывает на то, что 28 или 29 ноября состоялась очередная встреча Гальдера с Канарисом[158], во время которой Гальдер отвергал настойчивые призывы адмирала к активным действиям, торжественно заявляя о том, что он лично не может принять участие в перевороте, поскольку не может и не хочет войти в историю как первый генерал германского Генерального штаба, ставший на путь измены. Эти заявления Гальдера не производят должного впечатления с учетом того, что до этого он участвовал в разработке планов переворота и открыто высказывал участникам оппозиции свои намерения осуществить его, резко отзывался о нацистском режиме и лично о Гитлере, и особенно того, что он неоднократно ходил на совещания к Гитлеру с пистолетом в кармане, желая застрелить главаря нацистов, в чем неоднократно признавался сам. Эти «лицемерные о самом себе» слова были зафиксированы Канарисом в его дневнике, и когда они стали известны следователям СД, нашедшим после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года этот дневник, по крайней мере, они спасли Гальдера от виселицы[159].
О том, какое впечатление произвела эта встреча на Канариса, можно судить по тем комментариям, которые адмирал сделал на сей счет в ходе телефонного разговора с Хасселем, когда дипломат позвонил ему 30 ноября. У него нет, сказал Канарис, абсолютно никаких надежд на генералов. И он не собирается больше пытаться воздействовать на них, поскольку это совершенно бесполезно.
Даже Остер, с его непоколебимым оптимизмом, считал, что в течение какого–то времени придется смириться с отсутствием реального «плацдарма», с которого можно было бы предпринять очередное эффективное «наступление» на Цоссен. Не меньший оптимист Герделер также на этот раз выглядел расстроенным и подавленным.
Необходимо было найти какой–то новый катализатор, который смог бы привести в действие силы, могущие еще принести пользу делу оппозиции. Внутри Германии такого источника не было. Оставалось надеяться только на внешние факторы, которые могли бы как–то повлиять на высокопоставленных военных. Герделер и Хассель в конце ноября, всесторонне изучив вопрос, пришли к выводу, что главное сейчас состоит в том, чтобы, не нанося ущерба нынешнему военному положению Германии с тактической точки зрения, найти возможность убедить генералов в том, что еще не поздно заключить «мир на достойных условиях»; однако это будет уже невозможно сделать, если нынешний военный конфликт перерастет в полномасштабную яростную схватку с Западом.
В значительной степени схожие аргументы использовал и Томас, когда несколько дней спустя предпринял поездку на Западный фронт и возобновил свои попытки настроить соответствующим образом командующих тамошней группировки. Во Франкфурте он встретился с Зоденштерном и Вицлебеном, которые обещали ему сделать все возможное, чтобы как–то повлиять на Бока и Рундштедта. Перед возвращением в Берлин Томас сумел еще раз переговорить с Рейхенау.
Споря с Гроскуртом, Гальдер в качестве аргумента в защиту своей позиции выдвигал тезис о том, что «в основе действий Англии лежит желание в любом случае нас уничтожить».
Если бы этому тезису было найдено значительно более серьезное и основательное фактическое подтверждение по сравнению с тем, что имеется на сегодняшний день, то в таком случае Гальдер и Браухич были бы, по крайней мере, лишены главного оправдания своей пассивности. Таким образом, со всех сторон были возобновлены усилия по поиску новых путей достижения взаимопонимания с Англией, и эти усилия предпринимались с удвоенной энергией.
18 декабря 1939 года состоялась очередная встреча Тео Кордта с Конвелл–Эвансом, но на ней разговор велся лишь в общих чертах.
Однако несколько дней спустя контакты с Англией через Ватикан, прерванные с середины ноября, возобновились. Тем временем Хассель, который так же, как и Герделер, ничего не знал об этом главном канале общения с Западом, дал указания Пирцио Бироли быть готовым использовать любую возможность для установления контактов с Лондоном. Взятые в совокупности, все эти шаги знаменовали собой начало заключительного этапа второго раунда борьбы антигитлеровской оппозиции.
От декабря 1939 года к январю 1940–г0
В декабре 1939 года надежды опозиции вновь «качались на качелях»: то вверх, то вниз. К безусловному минусу можно отнести то, что все накопленное и подготовленное к действию к 5 ноября 1939 года все более и более сходило на нет. С середины октября 1939 года подготовка к перевороту шла полным ходом, ее пик пришелся на 5 ноября, когда все практически было готово и настрой оппозиции был самый боевой. Однако с того момента, как Гальдер дал указание Гроскурту уничтожить все документы, связанные с планами переворота, началось отступление «по всем фронтам»; тщательно, по минутам выработанные планы действий пошли в огонь; практически все было сожжено. Два или три дня спустя после 5 ноября танковые дивизии, которые специально держали на берегу Эльбы со стороны Берлина для участия в перевороте, были отправлены на Запад. Также были ослаблены позиции Сопротивления и с точки зрения нахождения ее сторонников на важных и ответственных постах. В начале декабря Эцдорф сообщил Кордту, что поддерживающие оппозицию офицеры, которых с таким трудом удалось назначить на эти посты, переводились в другие места. Неудивительно, что «группы действия» и в Цоссене, и на Тирпиц–Уфер были охвачены разочарованием; их члены не могли не испытывать чувства крайнего недовольства тем, что их столь серьезно подвели и все усилия, как казалось, идут насмарку. Гроскурт, приезжавший в один из этих дней в Берлин для участия в обсуждении сложившейся ситуации, вспоминает, что в ходе очень долгого, поистине «марафонского» обсуждения сложившейся ситуации и поисков возможных решений его друзья были «крайне удручены» и «бесконечно долго» пытались найти выход из положения.
