Шапи Казиев - Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке
…Тысячи исполнителей народных песен-илланчей остались безвестными. Они жили в каждом селе и ауле, они воодушевляли своих земляков на ратные подвиги за свободу и независимость народа, были выразителями его дум и чаяний. Их хорошо знали в народе, имена многих еще помнят и вспоминают. О них живут легенды. В XIX веке они стали известны и России через представителей своей культуры, оказавшихся на Кавказе. В числе первых был М. Ю. Лермонтов. В поэме «Измаил-Бей», написанной в 1832 году, указав на то, что столь драматичный сюжет поэмы ему подсказал «старик-чеченец, хребтов Кавказа бедный уроженец», поэт изображает народного певца:
Вокруг огня, певцу внимая,Столпилась юность удалая,И старики седые в рядС немым вниманием стоят.На сером камне, безоружен,Сидит неведомый пришелец, -Наряд войны ему не нужен,Он горд и беден, он певец!Дитя степей, любимец неба,Без злата он, но не без хлеба.Вот начинает: три струныУж забренчали под рукою.И живо, с дикой простотойЗапел он песни старины.
В Дагестане певческим искусством славились аварцы. Их песням свойственна мужественная суровость в сочетании с силой и страстностью. Высоко почитались в народе поэты и певцы Али-Гаджи из Инхо, Эльдарилав, Чанка. У ханов, напротив, свободолюбивые, обличавшие несправедливость песни вызывали слепую ярость.
Певице Анхил Марин ханы приказали зашить губы, но ее песни все равно продолжали звучать в горах.
Аварская мужская песня - обычно рассказ о герое или историческом событии. Она трехчастная: первая и последняя части выполняют роль вступления (зачина) и заключения, а в средней излагается сюжет. Для аварской женской лирической песни «кеч» или «рокьул кеч» (любовная песня) характерно горловое пение открытым звуком в высоком регистре, придающее мелодии напряженно-страстный оттенок и несколько напоминающее звучание зурны.
У аварцев выделяется сказание о герое Хочбаре, имеющее аналоги и у других народов. Хочбар был предводителем вольного Гидатлинского общества. Долгие годы герой противостоял хану Аварии. Тысячам бедняков роздал он «по сто овец» из ханских отар, «восьмистам бескоровным по шести коров» из ханских стад. Хан пытался расправиться с ним и с самим обществом, но у него ничего не выходило. Тогда коварный Нуцал-хан задумал обмануть его, пригласив к себе в гости, якобы для перемирия.
Вот отрывок из сказания в переводе П. Услара:
«От аварского хана пришел посланный звать гидатлинского Хочбара. «Идти ли мне, матушка, в Хунзах?»
- «Не ходи, милый мой, горечь пролитой крови не пропадает; ханы, да истребятся они, коварством изводят людей».
- «Нет, пойду я; не то презренный Нуцал подумает, что я струсил».
Погнал Хочбар быка в подарок Нуцалу, взял перстень для жены его, пришел в Хунзах.
- «Привет тебе, аварский Нуцал!»
- «И тебе привет, гидатлинский Хочбар! Пришел ты, наконец, волк, истреблявший баранов!…»
Пока Нуцал и Хочбар разговаривали, кричал аварский глашатай: «У кого арба, вези на арбе дрова из соснового леса, что над аулом; у кого нет арбы, навьючь осла; у кого нет осла, тащи на спине. Враг наш Хочбар попался в руки: разведем костер и сожжем его». Кончил глашатай; шестеро бросились и связали Хочбара. На длинном хун-захском подъеме развели костер такой, что скала накалилась; привели Хочбара. Подвели к огню гнедого коня его, изрубили мечами; переломили остроконечное копье его, бросили в пламя. Не мигнул даже герой Хочбар!…»
Глумясь над пленником, аварский хан распорядился развязать Хочбара, чтобы он спел предсмертную песню. Напомнив народу о своих подвигах и призвав к продолжению борьбы против ханов, герой сам кинулся в огонь, прихватив с собою двух сыновей Нуцал-хана, пришедших поглазеть на казнь… Такова была месть за неслыханное нарушение священных законов гостеприимства.
Очень ярок и многообразен был музыкальный фольклор лакцев. Мелодическое богатство в нем сочетается с широтой ладовых средств. Песенная традиция лакцев отдавала предпочтение в исполнительстве певицам.
Длинные, развернутые песни лакцев назывались «балай». Они выделялись глубиной поэтического содержания и развитой, распевной мелодией. Это своеобразные песни-баллады, повествующие о судьбах простых людей, об отходниках, событиях национально-освободительного движения (например, посвященная восстанию 1877 г. песня «Вай ци ххитри ххуллийхса» - «Что за пыль на дороге») и др.
Особую группу составляли эпические песни «ттат-тахъал балай» («песня дедов»), исполнявшиеся под аккомпанемент бубна или другого музыкального инструмента как мелодическая декламация. Каждая из этих песен имела особую мелодию, называемую «ттаттахъал лакван» («мелодия дедов»).
Короткие, быстрые песни назывались «шанлы». Особой популярностью, в первую очередь у молодежи, пользовались лакские шуточные песни «шам-марду», сходные с русскими частушками. Задорный, темпераментный характер мелодии хорошо соответствовал веселым текстам «шаммарду», которые парни и девушки нередко импровизировали по ходу исполнения, состязаясь в остроумии. Оригинальную часть «шанлы» составляли также детские песенки-прибаутки, героями которых являлись животные: сорока, лисица, мышь, корова, осел и т. п.
Замечательным памятником лакского героического эпоса является песня «Парту Патима», рассказывающая о дагестанской Жанне д'Арк, под руководством которой в 1396 году горцы нанесли поражение полчищам Тамерлана:
- «Ура!» оглашает овраги и долыИ громом на горской гремит стороне,И стонут монголы, трясутся монголы,Завидев Парту Патиму на коне.Вкруг шлема обвив свои косы густые,По локоть свои засучив рукава,Туда, где противники самые злые,Летит она с гордым бесстрашием льва.Направо взмахнет - и врага обезглавит,Налево взмахнет - и коня рассечет.«Ура!» закричит - и джигитов направит,«Ура!» закричит - и помчится вперед.А время проходит, а время уходит,Монгольское полчище хлынуло вспять.Своих седоков скакуны не находят,Спасается бегством Тимурова рать…
К героическим песням относятся также «Хъунна бава» («Старая мать»), «Бярнил ккурккай Райханат» («Райганат на краю озера»), «Муртазаали». В последней рассказывается о борьбе горцев Дагестана против персидских завоевателей в 30-40-х годах XVIII века.
Хорошо изучивший народные сказания П. Услар писал: «На Чохском спуске, если верить горскому поэту, Надир-Шах, видя подступавших андалальцев, закричал: «Что это за мыши лезут на моих котов?!» На что Муртазаали, предводитель андалальцев, возразил повелителю полусвета, покорителю Индустана: «…Погляди на своих куропаток и на моих орлов; на своих голубей и на моих соколов!» Ответ был совершенно кстати, потому что, действительно, Надир-Шах потерпел сильное поражение на Чохском спуске…»
Популярны в народе были песни о Кайдаре («Гьухъаллал Къайдар»), смелом и отважном борце за свободу и независимость, «Султане из Хуна» («Хъунайннал Султан»), «Сайде из Кумуха» («Гьумучиял Сайд»), «Давди из Балхара» («Балхъаллал Давди») и др.
Вот пример рифмованной прозы, повествующей о самоотверженности горцев в бою:
«Станем мы просить - нас они (враги - Авт.) А не пустят; станем кланяться - не проводят нас. Сегодня пусть покажутся храбрецы; сегодня кто умрет - имя его не умрет. Смелее, молодцы! Кинжалами дерн режьте, стройте завал; куда завал не достанет - режьте коней и валите их. Кого голод одолеет, пусть ест лошадиное мясо; кого жажда одолеет, пусть пьет лошадиную кровь; кого рана одолеет, пусть сам ложится в завал. Вниз бурки постелите, на них порох насыпьте. Много не стреляйте, цельтесь хорошенько. Кто сегодня оробеет, наденут на него чистый повойник; кто робко будет драться, того любимая да умрет. Стреляйте, молодцы, из длинных крымских винтовок, пока дым клубом не завьется у дул; рубите стальными мечами, пока не переломятся, пока не останутся одни рукоятки».
Во время сражения горские воины являют чудеса храбрости: «Один ринулся, как орел, поджавший крылья; другой ворвался посреди неприятелей, как волк в овчарню. Неприятель бежит наподобие листьев, гонимых осенним ветром…» В итоге горцы возвращаются домой с добычей и славой. Поэт заключает свою песню пожеланием: «Да родятся у каждой матери такие сыны!»
Даргинские певцы славились виртуозной игрой на чунгуре и стихотворными импровизациями. Всенародной любовью пользовался О. Батырай. Боявшаяся его обличительных песен знать требовала за каждое выступление Батырая перед народом штраф - одного быка. Народ покупал быка в складчину, чтобы услышать любимого певца, его песни о несправедливой жизни, о несчастной родине, о желанной свободе:
