Алла Ярошинская - Чернобыль. Большая ложь
Вывод, к которому приходят авторы доклада, прогнозируя будущее населения, проживающего в районах жесткого контроля, не для слабонервных: «Несмотря на повсеместно отмечаемую в данных по СССР тенденцию к росту уровня спонтанной заболеваемости и смертности от злокачественных новообразований, в наших расчетах эти параметры за весь рассматриваемый период (70 лет) приняты неизменными (снова за истину в последней инстанции берется 35 бэр. – А.Я. ) . Следовательно, значения превышения уровня избыточных опухолей со смертельным исходом над спонтанным могут корректироваться только в сторону их уменьшения» (!). Эта мысль повторяется и в общем заключении: «Приведенные в этой работе данные свидетельствуют о том, что в большинстве случаев прогнозируемые уровни обсуждаемых радиогенных последствий облучения и, прежде всего, среди населения, проживающего в зонах жесткого контроля в результате аварии на Чернобыльской АЭС, вероятнее всего будут находиться в пределах значений, существенно меньших, чем величины стандартной флуктуации спонтанных уровней соответствующей патологии».
Иными словами, население – и прежде всего те, кто проживает в зонах жесткого контроля, возникших в результате катастрофы на ЧАЭС, – подвергающееся изо дня в день, десятилетиями, радиации (а период полураспада иных веществ тысячи и даже миллионы лет), будет иметь меньше смертельных исходов в связи с раковыми заболеваниями, нежели население на всех иных территориях. Говоря об опухолях щитовидной железы, авторы скромно заключают: «избыточный выход радиогенных опухолей этого органа возможно будет наблюдаться». А скорее всего, мол, и не будет. Ну и как вам это нравится? Словом, больше радиации хорошей и разной!
Цену всем этим заявлениям и коллективным советским прогнозам, сделанным на основании засекреченных и извращенных данных, определила сама жизнь в радиоактивных оазисах Чернобыля за двадцать пять лет. Вот она.
Опровергать (или даже ниспровергать) потоки лжи, в которой наравне с радиацией три года – до I съезда народных депутатов – захлебывалась страна, начали загнанные в угол под давлением общественности и журналистов, сами коллеги и однопартийцы Ильина и его команды. Уже через год после этого доклада на заседании Верховного Совета СССР председатель Правительственной комиссии по вопросам ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС В. X. Догужиев сделал сенсационное для страны и мира заявление: «…у 62 процентов всего населения, которое обследовалось, доза облучения составила от 1 до 5 бэр. У полутора миллионов человек, проживающих на момент аварии на наиболее загрязненных радиоактивным йодом территориях, в том числе 160 тысяч детей в возрасте до семи лет, доза облучения щитовидной железы составит у 87 процентов взрослого населения и 48 процентов детского не более 30 бэр. У 17 процентов детского населения –100 бэр».
Замечу, что эти официальные цифры также основаны на секретных докладах, которым предшествовали такие же секретные запреты вписывать реальные дозы в медицинские документы жертв. Это значит, что их надо еще умножать. От ильинской команды в ответ не последовало ни звука. Главное в официальной медицине – партийная дисциплина.
Хотя незадолго до этого сенсационного признания тот же В. X. Догужиев уверял депутатов: «Основные демографические показатели – рождаемость, смертность, естественный прирост в зараженных районах Российской Федерации, Белоруссии, Украины находятся на уровне соответствующих показателей по стране». К этому времени у меня в руках оказался секретный вердикт группы ученых из Академии медицинских наук СССР для внутреннего употребления с совершенно противоположными утверждениями: «Показатели заболеваемости основных классов болезни и смертности указывают на изменение в сторону роста, особенно показатели смертности среди взрослых и детей Житомирской области».
Наконец, напомню, сам Ильин на парламентских слушаниях вынужден был признать: «Один миллион 600 тысяч детей имеют дозовые нагрузки, которые нас волнуют, надо решать вопрос, как поступать дальше».
Выдавливать из властей и официальных медиков, служащих партийному мамоне, хоть какую-то информацию о здоровье людей в зонах радиации и три и четыре года спустя, приходилось в полном соответствии с рекомендациями Чехова, – по капле. Слава Богу, что у меня было так сказать персональное «ядерное» оружие – депутатский мандат, который действовал на власть как раздражитель. После вынужденного разрешения «сверху» через три года после катастрофы и всемирного вранья о ее последствиях правительство и министры начали со скрипом выдавать депутатам хоть что-то похожее на правду.
Всю эту информацию следует соотносить с первичным, так сказать, открытым докладом ильинского официоза, с которого я начала эту главу. Получится своеобразное наглядное пособие большой официальной лжи о здоровье чернобыльских жертв длиною вот уже в 25 лет.
Как сообщил на мой депутатский запрос министр здравоохранения Украины Ю. П. Спиженко (это было спустя почти четыре года после аварии), «уровень численности населения (Украины. – А.Я. ), признанного здоровым по результатам обследования за три года (после аварии на ЧАЭС. – А.Я. ) в целом уменьшился на 27 процентов, в том числе: среди ликвидаторов – на 18 процентов, эвакуированных – на 33, у населения, проживающего на загрязненных территориях – на 47 процентов. Это свидетельствует… о фактическом снижении показателей уровня здоровья населения по группам учета. В структуре заболеваемости взрослого населения преобладают болезни органов дыхания, органов кровообращения, нервной системы, кожи и подкожной клетчатки, эндокринной системы, новообразования. Причинная связь заболеваний и инвалидности с работами по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС установлена более чем у двух тысяч человек».
В некоторых деревнях Могилевской, Гомельской областей в Белоруссии, на Житомирщине в Украине взрослые за несколько лет после Чернобыля накопили по 400 и более бэр. Это – смертельно опасные дозы.
За первые десять лет после катастрофы на Чернобыльской атомной станции здоровье людей, проживающих в зонах радиации, кардинально пошатнулось. Как утверждают в своих работах российские исследователи О. Ю. Цитцер и М. С. Маликов, анализ показателей смертности от злокачественных новообразований населения Украины, проживающего на территориях, прилегающих к зоне Чернобыльской АЭС в периоды 1980–1985 и 1986–1991 годы свидетельствует о достоверном росте смертности от рака молочной и предстательной желез.
Как заявили официальные лица независимой Украины на конференции в Колумбийском университете (США), посвященной десятилетию Чернобыльской катастрофы, за это время на Украине умерли в связи с ее последствиями 148 тысяч человек.
Мне трудно писать эту главу из-за убийственной информации, которую я должна поместить здесь. (Вот уж воистину во многих знаниях – многие печали.) Читателю, наверное, будет трудно еще по одной причине – слишком много фактов и медицинской специфики. Но я призываю к мужеству – внимательно прочитать ее до конца. Это не скучно – это страшно.
Самая уязвимая категория – дети. Их гены уходят в будущее.
Вот данные из моего архива – материалы Научно-исследовательского института педиатрии, акушерства и гинекологии Министерства охраны здоровья Украины. Специалисты института считают, что катастрофа ударила, прежде всего, по генофонду страны. Рождаемость начала быстро снижаться. (Не надо путать с постсоветской ситуацией, когда к Чернобылю присоединилось всеобщее «демократическое» обнищание народа, которое тоже не способствовало демографическому взрыву.) Чернобыльский вклад в снижение рождаемости на Украине таков – с 15 процентов в 1986 году до 11,4 процента (при смертности населения 13,4 процента) через десять лет.
Обследования беременных женщин из пораженных территорий, по данным этого же института, говорят об увеличении осложнений при беременности, патологических родах. В до-аварийный период показатель частоты неблагоприятных исходов (в расчете на 100 беременностей) составлял 9,6, в после-аварийный – 13,4. Была выявлена существенная зависимость этого показателя от дозовых нагрузок на женщин. В полтора-два раза возросло число анемий, угроз прерывания беременности.
(Это к вопросу из секретных протоколов о реэвакуации детей и беременных женщин через три месяца после взрыва туда, где только за первый год они набирали по 10 бэр.)
Вызывает у медиков озабоченность неонатальная (то есть в первые 28 дней после рождения) смертность младенцев в районах повышенного радиационного риска. Как отмечают и российские и западные исследователи, она увеличивается.
Некоторое время назад известный немецкий ученый Альфред Корблейн из Мюнхенского института окружающей среды опубликовал результаты своих исследований перинатальной смертности в постчернобыльский период в Киевской области, Киеве и Житомире. (Доктор Корблейн использовал для своих исследований, в частности, материалы медицинской статистики Министерства здравоохранения Украины.) Он пришел к выводам об очевидном влиянии на перинатальную смертность радиоактивного стронция в теле беременных женщин, проживающих в Киевской области и в городе Житомире. Ее пик приходится на апрель 1987 года и колеблется далее по временам года, достигая максимума весной и осенью. Корблейн связывает этот результат также с возможным потреблением беременными женщинами радиоактивных грибов и ягод семью месяцами ранее, в августе-сентябре 1986 года.
