Владимир Пашинин - Разведчики 111-й
«Пойду вдохновлю» — называлось это у Гордея Изотыча, и он шел вдохновлял, да еще как! Чертом вылетал перед цепью, и тут его лихой наряд был даже полезен: Лыкова видели все. Противник, конечно, тоже, но если справедливо то, что из-за совершенно невероятного случая может погибнуть человек, то также справедливо и то, что именно по этой причине Гордей Изотыч ходил в живых.
У каждого опытного разведчика есть свои любимые уловки, приемы, свой метод. Был он и у Лыкова и со стороны выглядел так.
На переднем крае среди наших бойцов появляется Лыков. С ним его ординарец, а вернее, дружок Георгий Литомин. Литомин вдвое выше Лыкова, но одет не менее живописно: брюки маскировочные, свитер и на самом затылке — свернутый в виде спортивной шапочки шерстяной подшлемник. У него узкое веснушчатое лицо с таким выражением, словно Литомин только что уксусу хватил.
— А зачем нас сюда прислали? — не обращая внимания на окружающих, недоуменно спрашивает он Лыкова. — Кругом тихо, спокойно… А?
Лыков пожимает плечами.
— Так зачем нас вызвали? — тоном врача, подозревающего пациента в симулянтстве, в свою очередь, задает он вопрос командиру пехотного подразделения.
— У них там где-то крепко, — показывают ему рукой.
— Нет там ничего, — мимоходом вставляет Лыков. — Ну, дальше?
— Пулеметный огонь…
— Нет там пулеметов, — замечает Лыков. — Дальше?
— А дальше пойди сам посмотри, раз такой умник! — зло бросают ему.
И Лыков невозмутимо отвечает:
— А мы сейчас так и сделаем. Жорка, пошли!
И день ли, ночь ли, светит ли в небе луна, заливая открытое поле, или темным-темно в густом лесу, оба выпрыгивают из окопа и метрах в двадцати друг от друга напрямик шагают в сторону немцев.
Когда их не может видеть противник да и сами они дальше чем на десять шагов ничего не различают, то оба громко разговаривают, бросают камни, комки земли, стучат палками — не два человека, а пьяная толпа, и толпу встречают огнем — только засекай точки!
А если оба на виду, то всем своим поведением показывают, что даже не подозревают об опасности, и беспечно идут полем куда-то туда, где уверены встретить своих. В таких случаях по ним не стреляют. Их ждут. Ждут, что вот-вот они сами пожалуют в западню. И вдруг кто-нибудь из разведчиков припадет к земле, шарахнется назад, и оба стремглав бросятся наутек: они «увидели» врага!
И этот метод тоже срабатывает безошибочно. Злой, яростный огонь летит им вдогонку. Еще бы — уходят из-под самого носа, когда были почти в руках! А потом оба укроются в заранее высмотренной воронке, рытвине, выйдут из-под обстрела короткими одновременными перебежками в разные стороны: это тоже имеет немаловажное значение. В кого стрелять?
Рискованный, конечно, метод, но тонкий и психологичный. Выдержки он требует железной, расчета до сантиметров и долей секунды. И дается он только хладнокровным, невозмутимым людям.
А что фордыбачит Лыков на переднем крае — так это, в общем-то, понятно. Не убеждать же ему и других и себя, что впереди неминуемо ждет смертельная опасность. С такими мыслями в поиск не идут — лучше уж лечь сразу, накрыться и отойти в мир иной без лишних хлопот. Дело сделают другие — те, кто верит, кто знает твердо: не так страшен черт, как его малюют!
У Лыкова — три ордена Красного Знамени. Когда Покрамович садится за наградные листы, он хоть краешком глаза пытается заглянуть ему через плечо, и думает, что этого никто не видит. Но видят все, и все в роте знают, что он мечтает о четвертом «Знамени». Но вдруг отметят какой-то другой наградой? Тогда картина будет не та.
— Как Буденный хочешь? — вспомнив довоенные портреты маршала, спросили его однажды. И впервые разведчики узнали, что младший лейтенант все-таки может смутиться и даже покраснеть.
— Скажете тоже, — как-то неловко поведя плечами, пробормотал он и отошел в сторону.
Вот и сейчас, понимая всю сложность задачи, он подошел к Покрамовичу, чтобы предложить свои услуги.
— Обернусь с Литоминым?
— Долгая песня, — подумав, отвечает Покрамович. — Туда, назад… Да и что узнаешь? Что они там есть? Эка новость…
Покрамович снова надолго замолкает. Достает папиросу, потом, вспомнив, что курить нельзя, крошит ее в руке.
— Все пойдем, — наконец решает он.
— Силён, — покачав головой, тихо, про себя, говорит Лыков.
Смелый человек, он прекрасно понимает ту меру ответственности, которую берет на себя командир роты. Сам Лыков ничего не боится и пойдет хоть к черту на рога. Но вести роту? Для этого надо быть Покрамовичем. Надо верить каждому, как самому себе.
Капитан собирает разведчиков. Обычно он ставит задачу в двух — трех словах, а сейчас объясняет подробно:
— Движемся к центру. Чтоб ни звука! Займем дома. Возможно, с боем. Немцы пуганые, паникуют. Пока в себя придут — в домах будем. Задача — преградить отход противника через развилку в центре города. Пусть закоулками петляют, в своих же завалах. Вопросы есть?
Вопросов нет. Разведчики верят своему командиру.
— Головной дозор — Лыков и Литомин. Мой заместитель — Павлов, — отдает приказ Покрамович, и вслед за скрывшимся в палисаднике головным дозором, крадучись, трогается вся цепочка разведчиков.
Обогнув небольшой завод, во дворе которого стояла артиллерийская батарея, затем длинные — что ни дом, то квартал — четырехэтажные жилые здания нового типа, где в подвальных окнах были устроены огневые точки и замерзшие пулеметчики ходили вдоль стен, головной дозор нашел узкую, кривую улочку, какие часто встречаются в западных городах. По ней разведчики прошли несколько десятков метров, на всякий случай построившись рядами, а дальше, скрывшись во дворах, стали перелезать через высокие кирпичные ограды, пробираясь к центру.
Наконец они очутились в каменном мешке, с трех сторон которого стояли многоэтажные дома, а сзади был сарай — тоже из камня, покрытый черепицей. Глубокая арка вела со двора на улицу, но в конце выход преграждали массивные железные ворота, задвинутые на засов.
Лыков подполз к воротам, выглянул в узкую щель под ними. Направо у стены дома мешки с песком и две каски над ними. Это засели фаустники. Налево слышен шум машин, доносятся обрывки приглушенных команд. Развилка военных дорог.
Лыков поднимает руку, за ним Литомин, и по всей цепочке проходит сигнал: «Внимание!»
И за ним другой, откуда-то сзади, от Покрамовича: «Стой!»
Под ногами асфальт и торцовая брусчатка, с боков кирпич. Вверху квадрат черного неба. Каменный колодец. Разведчики залегли, тесно прижавшись к стенам.
Покрамович бесшумно обходит солдат, выискивая кого-то.
— Замок на сарае. Снимешь?
Проходит несколько минут. Если очень прислушаться, то слышно, как скребет железо о железо. Скребет долго, нудно, пока не раздается скрип двери. Замок снят.
Часть разведчиков скрывается в сарае. В нем какие-то прелые, мокрые на ощупь перины, взвизгивает пружинами матрац.
Дверь закрывают, Кузьмин и Китаев разворачивают рацию.
— Два слова, — говорит им Покрамович. — «В центре!» И повторите.
Стучит ключ. До чего же громко стучит! Как никогда!
С улицы доносится звонкая поступь кованых сапог. Около дома останавливается небольшой отряд. Бухают удары прикладов в запертую дверь подъезда. Раздается команда:
— Alles veg![15]
Это эсэсовцы. Перед приходом советских войск они создают «мертвое пространство».
Разведчики вытягиваются вдоль стен под аркой. Нужно быть наготове.
Из домов появляются нагруженные рюкзаками и узлами жители. Острые лучи фонариков освещают их в дверях подъезда. Дети цепляются за родителей. Всхлипывают. Громко плакать нельзя. Взрослые, ссутулившись, бредут покорно. Гитлер выучил их молчать.
Свет фонарика выхватывает кусок стены дома. На ней намалевана черная голова подслушивающего человека в шляпе и надпись: «PST».
— Пст!! — шипят эсэсовцы. — Пст!
Сапоги приближаются к воротам. Глухой удар по железу.
Лыков берется за засов. Противотанковая граната страшной силы в руке у Литомина. Вскидывает автоматы первый ряд разведчиков.
Но немцам, видно, не хочется идти во двор. Еще несколько минут слышен топот ног, хлопают двери, затем отряд уходит и издали еще долго доносится:
— Alles veg!! Alles veg!! Alles veg!
В городе остаются только войска.
— Выгнали, на наше счастье, — облегченно вздыхают разведчики. Теперь можно спокойно оставаться во дворе — сюда вряд ли кто-нибудь заглянет.
Осторожно вынув стекла в первом этаже, несколько разведчиков проникают в дом. Это наблюдатели, лучшие стрелки. Рота заняла боевую позицию в центре вражеского города.
Проходит час, другой, Покрамович часто посматривает на часы. Ждут и разведчики. Они знают, о чем передано командованию. Подмога подойдет. Должна подойти!
