Геннадий Андреев - Горькие воды

Планы большевиков с самого начала натолкнулись на непреодолимые нормальными путями трудности. Ликвидация артелей и проведение коллективизации и раскулачивания, которым лесные деревни подверглись наравне со всем сельским населением), вызвали отлив рабочих из леса. Ощущался острый недостаток рабочих: «заем у леса» некому было производить.

Недостаток рабочих покрыли отчасти трудом заключенных. Уже в 1929 году в Карелии, в Северном крае, в Пермской и других областях на лесозаготовках работало около пятисот тысяч заключенных, заготовлявших лес для экспорта.

Широко использовались на лесозаготовках и «спецпереселенцы» — насильно высланные из разных мест страны раскулаченные крестьяне. К северу примерно от линии Ленинград — Вологда — Вятка — Пермь на лесозаготовках было занято около одного миллиона спецпереселенцев, работа которых была еще менее производительна, чем работа заключенных: брошенные в лес с семьями, крестьяне почти не снабжались продовольствием, у них не было инструментов, жили они в первое время в шалашах и землянках и умирали тысячами.

За счет принудительного труда справились с обеспечением лесозаготовок рабочей силой. Но катастрофически не хватало лошадей для вывозки леса. Это затруднение разрешили тем, что рубили лес по берегам сплавных рек и расположенный на наиболее близких расстояниях к местам сплава или к железным дорогам, не считаясь ни с какими правилами рубки.

В годы первой пятилетки правила лесопользования вообще были забыты и Лесоохрана фактически лишена своих прав. Лес рубили кое-как, оставляя высокие пни, не очищая после рубки площадей, — это вело к захламлению леса, и к размножению вредителей. Главным же бедствием явилось другое: в два-три года были; вырублены подчистую огромные площади по берегам рек — и реки обмелели.

Снег на открытых площадях быстро таял, частью испарялся, частью впитывался землей — влага высыхала летом. Частью он слишком быстро скатывался в реки весенней водой, вызывая бурные разливы, но не оставаясь в лесу на лето. В лесах не стало множества тех озер, болот, ручейков, которые раньше наполнялись замедленным таянием снега и питали собой реки в течение лета, Это привело к обмелению сплавных рек, по многим притокам прекратилось судоходство. На Волге раньше полногруженные наливные баржи с нефтью буксиры тащили от Астрахани почти до Нижнего — в середине 30-х годов нефтянки нельзя было грузить и наполовину. Волга покрылась новыми отмелями, на ней даже в нижнем течении появились перекаты, проходимые только мелко-сидящими судами.

Это вызвало большую тревогу и в конце первой пятилетки Лесоохрана добилась постановления правительства об установлении водоохранной зоны: но всем рекам запрещалось рубить лес на расстоянии в 20 километров от воды. С того времени опять начали придерживаться правил лесопользования. Но непоправимое уже было сделано: до сих пор огромные пространства в верховьях Волги, Камы, в бассейне Северной Двины, Онеги остаются голыми, частью захламленными. Во многих местах не осталось даже семенников — специально оставляемых для обсеменения вырубленных площадей деревьев. Вероятно, лес снова зашумит на этих пространствах — может быть через сто-полтораста лет.

Хаотичная и судорожная рубка в первую пятилетку вызвала еще одно несчастье: уничтожив близкие к сплаву и к дорогам запасы леса, в следующие годы она заставила лесозаготовителей забираться дальше и дальше вглубь лесных массивов. А это в два-три раза увеличивало потребность в средствах для вывозки и удорожало стоимость леса.

Таков, коротко, был вред, нанесенный лесному хозяйству России предложенным Троцким и осуществленным Сталиным «займом у леса».

До революции лес заготовлялся дедовским способом; основными инструментами были пила и топор, а на вывозке — лошадь и сани. Если бы не перерыв, в лесных работах в первые годы революции, вероятно, необходимая механизация постепенно проникла бы и в лес: технические новшества, выгодные для нашего хозяйства, прививались у нас быстро. Примером может служить хотя бы волжский речной флот, еще в начале этого века бывший одним из лучших речных флотов в мире, а в лесном деле быстрый переход лесопильных заводов на шведское оборудование, начавшийся незадолго до революции.

Революция задержала введенное новых методов работы в лесу. При переходе к ускоренной индустриализации, главным образом из-за недостатка рабочей и гужевой силы, большевики резким рывком хотели наверстать упущенное. На это были затрачены громадные средства и силы. Однако, и до сего времени основными средствами лесозаготовок остаются пила и топор, лошадь и сани.

На рубке леса ручной повал частично заменен механизированным. Для этого было перепробовано множество конструкций своих и иностранных переносных пил, работающих с помощью бензинового, керосинового или электрического двигателя. Пилы эти были капризны, часто ломались и требовали хорошего обслуживания, тогда как ни мастерских в лесу, ни запасных частей, ни специалистов не было.

Тяжелое положение с гужевой силой заставило искать путей к рационализации и механизации лесовывозки. Гужевую вывозку рационализировали путем введения нового типа саней и улучшения лесовывозных дорог, с тем, чтобы увеличить нагрузку на лошадь. Но улучшенные дороги требуют постоянного наблюдения за ними, расчистки от снега, ремонта, — на это надо расходовать рабочую силу, которой и без того не хватает.

Много усилий было» затрачено на внедрение автотракторной вывозки. Но трактор и автомашина требуют еще лучших лесовывозных дорог, за которыми, в условиях нашей зимы, тоже необходимо постоянное наблюдение. Кроме того, такая вывозка применима только в больших лесных массивах, прокладка дорог в которые могла бы экономически оправдаться. Но после первой пятилетки лесозаготовки, как правило, стали вести в участках с малым запасом древесины, один леспромхоз заготовляет лес в десятках участков — прокладывать в каждый из них автодорогу леспромхоз не в состоянии.

Для обслуживания автотракторного парка тоже нужно большое количество технического персонала и хорошее техническое снабжение. Ни того, ни другого не было — за время попыток перехода на автотракторную вывозку в лесах образовались кладбища поломанных и брошенных машин, развалившихся мастерских, гаражей, баз топлива для газогенераторов, всяческих тягачей, автомобильных и тракторных прицепов-саней.

В результате более чем двадцатилетних усилий по внедрению в лесу механизации, что стоило вашему народу колоссальных средств, всё же были выработаны более или менее удачные конструкции механических пил, введены на вывозке тракторы и автомашины, кое-где проложены даже узкоколейные лесовывозные железные дороги и для всего этого созданы и техническая база и обслуживающий персонал. Однако, как правило, эта техника применяется лишь частью леспромхозов и с её помощью заготовляется вряд ли больше 25 — 30 % всего леса… Остальное заготовляется теми же дедовскими способами, что и до революции.

Попытки перехода на круглогодовую работу в лесу были не более успешными: в наших условиях, из-за невозможности вывозки леса из глухих, часто болотистых мест, летняя работа в лесу неприменима. Она тоже производится только отдельными леспромхозами, там, где для этого есть необходимые условия. В основном же лесозаготовки остаются сезонным, зимним делом: не менее 75 % леса и сейчас заготовляется только зимой.

В сплаве большая рационализаторская попытка была сделана один раз. В начале 1930-х годов, чтобы отказаться от затяжных и дорогих сплотки и плотового сплава, требующих большого количества рабочей силы, а заодно и чтобы доказать возможность «молевого»[3] сплава по большим рекам, было решено на Вычегде и Северной Двине провести молевой сплав. На этих реках временно прекратили судоходство, немного выше устья перегородили реки запанями и в верховьях сбросили в воду десятки миллионов бревен. Крепость водной стихии большевикам не удалось взять: бревна оказались в Белом море и Ледовитом океане, так как запани не выдержали колоссального напора такой массы бревен, их порвало и в море вынесло более двух миллионов кубометров древесины. В тот год архангельские заводы остались без сырья и экспортлес не выполнил свой план.

После этого от рационализации в молевом сплаве отказались и он ведется также, как велся и сто лет назад. В плотовом сплаве введены улучшения при сплотке; при сплаве прибегают к очень дорогой буксировке плотов пароходами, с целью ускорения доставки леса на заводы и строительства.

В 1930-х годах начались большие лесозаготовки в Сибири и на Дальнем Востоке, но они должны были бы снабжать только сибирский рынок: перевозка одного вагона бревен, например, из Омска в Харьков, стоила в то время до двух с половиной тысяч рублей, почему кубометр сибирской древесины обходился в Харькове в 150 — 160 рублей, вместо полагавшихся по прейскуранту Наркомлеса 20–25 рублей. Но из-за недостатка строительных материалов часть леса, даже на Кавказ, везут и из Сибири.