Алексей Ракитин - Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)
Так Семён Александрович распрощался с Советской Армией, оставил славный город на Неве и очутился в родных пенатах, то бишь в станице Удобной, под боком у родителей — отца, местного фельдшера и матери-домохозяйки. И застрять бы ему там навеки вечные, ибо колхозы и совхозы нуждались в мужских руках и сбежать от советского сельского хозяйства было почти невозможно ввиду невыдачи сельским жителям паспортов, но… но осенью 1946 г. Семён Александрович вдруг объявляется в столице Белоруссии. И не каким-нибудь каменщиком на стройке, или ассенизатором-водовозом, а студентом замечательного Государственного ордена Трудового Красного знамени института физкультуры Белоруссии (ГоИФК). Вот это кульбит, которому стоит поапплодировать! Поскольку бывшие фронтовики не пользовались при поступлении никакими льготами и, как нетрудно догадаться, уровень их подготовки был куда ниже, чем у вчерашних выпускников школ (единственное снисхождение для отслуживших действительную военную службу — бесплатные подготовительные курсы). Кроме того, вчерашние военнослужащие не получали никаких поблажек при обучении, а Золотарёв, как нам известно из его характеристики, полученной по окончании института, учился на «отлично» и являлся государственным стипендиатом. Что тут скажешь? — человек имел голову на плечах.
Нам известны две характеристики, полученные Золотарёвым после прохождения педагогических практик в 1949 г. Первая практика продолжалась с 21 марта по 8 мая и по её результатам 20 мая Семён Алексеевич получил замечательную характеристику, читая которую нельзя не восхититься — это прямо-таки, панегирик! Чтобы не пересказывать содержание, просто процитируем самые занятные места: «На период практики он всё своё время и внимание отдал школе и проявил прекрасные педагогические способности. С большой любовью и энтузиазмом относится к своей будущей специальности. Среди учащих ся он быстро завоевал любовь и уважение (…)» Далее отмечается его «очень хорошая практическая и методическая подготовленность (…). Возглавил работу по подготовке к общегородским школьным соревнованиям, на которых школа заняла 1 и 2 места (…). Оценка за педпрактику — отлично. Рекомендован на должность старшего преподавателя физ. воспитания в средней школе.»
Педагогическим успехам Семёна Алексеевича можно было только порадоваться. По всему выходило, что из него получится очень и очень неплохой учитель. Но вот мы начинаем читать вторую характеристику и едва сдерживаем удивление: тому ли Золотарёву она посвящена? Такое впечатление, вторую педагогическую практику — с 21 ноября по 31 декабря 1949 г. — проходил совершенно другой человек. Впрочем, слово первоисточнику: «Организационные навыки проявил удовлетворительные. Недостаточно внимания уделял педпрактике. Были два случая опоздания на уроки. Часто вступал в пререкания с руководителем практики и методистом. Не критичен к себе. Деятельного участия в работе бригады не принимал. (…) очень слаб практически по гимнастике, хотя по ней специализируется. По своей подготовке не может поводить уроки по гимнастике даже с мужскими группами 1-го курса ВУЗа. В проведении внеучебной спортивно-массовой работы тов. Золотарев проявил себя XXXXXXXXXXXX активно [12 букв забито знаком “Х”, но сквозь забой прочитывается слово “недостаточно”]. Общая оценка за педагогическую практику — хорошо. Рекомендация — в полную женскую среднюю школу или на орг. работу».
Потрясающий документ. Фактически перед нами официальное признание того, что полноценным учителем физкультуры Семён Золотарёв быть не может. Буквально по каждому пункту можно видеть прямое противоречие первой и второй характеристик. А ведь их разделяет чуть более полугода — первая датирована 20 мая 1949 г., а вторая — 5 января 1950 г. Да как такое может быть?
Ответ, вообще-то, лежит на поверхности, его только нужно правильно сформулировать. В интервале времени между первой и второй педпрактиками у Семёна Золотарёва произошла резкая смена жизненных приоритетов, он потерял всякий интерес к учёбе, своей специальности и будущей профессии. Как такое могло случиться? Почему такое случилось? Влюбился? Заболел? Думается, всё куда проще, хотя и не совсем очевидно. Принимая во внимание, как в дальнейшем складывалась жизнь Семёна Алексеевича, мы вряд ли ошибёмся, если предположим, что после первой педагогической практики он узнал, что работать преподавателем физкультуры ему не придётся. У него появился иной жизненный план и педагогическая деятельность в него никак не входила.
Вывод очень интересный, особенно в контексте того непростого времени, когда Семён заканчивал замечательный минский институт. Напомним, что Белорусская ССР подверглась колоссальному, практически тотальному разрушению в годы Великой Отечественной войны. Уничтожению подверглась подавляющая часть объектов инфраструктуры, в т. ч. и школы. Колоссальный удар испытал белорусский народ, убыль населения республики по итогам войны достигала? довоенного количества. Не хватало как самих школ, так и педагогов всех специальностей. К 1950 г. ситуация стала понемногу выправляться, но до полного решения проблемы дефицита кадров было ещё очень далеко. Институты страны всё ещё готовили специалистов ускоренного выпуска (обучение в минском ГоИФК заняло у Золотарёва всего 4 года), и все они были востребованы в народном хозяйстве. Распределение после окончания института носило добровольно-принудительный характер и отказаться от него было никак нельзя. Кстати, на распределение непосредственно влияла успеваемость, так что были все резоны учиться хорошо и получить хорошую характеристику. Неявка на работу (прогул) была чревата уголовным преследованием. Уволиться с работы было невозможно — допускался только перевод на другую работу. Кстати, опоздания тоже. Другими словами, контроль трудовых ресурсов имел тотальный характер и напрямую был связан и воинским учётом. Закончить институт и не пойти работать по специальности для той поры было настоящим нонсенсом.
Однако отличник и госстипендиат Золотарёв как будто бы и не собирался работать после института по специальности — именно такое впечатление можно вынести из характеристики, полученной им после второй педпрактики. Такую характеристику надо ещё умудриться получить! Это ж как надо манкировать своими обязанностями и вывести из себя руководителя практики, чтобы про в характеристике написали про опоздания и пререкания! Такого рода детали совершенно нехарактерны для документов подобного рода. Видимо Золотарёв очень сильно повздорил с руководителем практики и всерьёз вывел его из себя.
Но конфликтовать с человеком, которому предстоит написать на тебя важную характеристику, может либо глупец, либо крайне самонадеянный человек. А Семён Алексеевич явно был не из их числа. Его безразличие к практике и готовность идти на конфликт с начальником может быть объяснена вовсе не глупостью, а уверенностью в своих силах и ощущением скрытой поддержки. И такая поддержка у Золотарёва была. На это явственно указывает последующий ход событий — замечательная характеристика, полученная им по окончании института, и тот образ жизни, который Семён Алексеевич смог себе позволить в последующие годы.
Кстати, тут нельзя не вспомнить про исправление в тексте характеристики. Автор её никак не верифицировал и, по-видимому, вовсе не он забил буквой «Х» слово «недостаточно», изменив смысл фразы на прямо противоположный. Сравните сами: «В проведении внеучебной спортивно-массовой работы тов. Золотарев проявил себя активно» и «В проведении внеучебной спортивно-массовой работы тов. Золотарев проявил себя недостаточно активно». Если переводить словосочетание «недостаточно активно» с канцелярского языка того времени на современный русский, то ближайшими синонимами будут понятия «хреново», «паршиво». Хуже словосочетания «недостаточно активно» мог быть только эпитет «пассивно». Если человек характеризовался в официальном документе как «пассивный», это означало, что он «лодырь», «лентяй» и вообще ни на что не годен. Автор характеристики явно хотел пригвоздить Золотарёва, подготовив совершенно убийственный по понятиям того времени документ, однако некто позаботился о Семёне Алексеевиче и проделал это самым прозаическим образом — вставил лист с текстом характеристики в печатную машинку и забил лишнее слово. Смягчил, так сказать, тон. Бумага — она ведь всё терпит!
Поэтому не следует дуивляться тому, что в итоге по результатам обучения в минском институте физкультуры Семён Алексеевич получил прекрасную характеристику, в которой подчёркивалось, что он являлся госстипендиатом, значкистом ГТО II степени, имел отличную академическую успеваемость, продемонстрировал хорошие организационные и педагогические качества и навыки, в общем — перед нами хороший специалист, который будет востребован советской школой.
