Людвиг Вольтман - Политическая антропология
Этот самый процесс естественного отбора в борьбе за существование господствует над возникновением, развитием и уничтожением человеческих рас. Угасла раса Pithecanthropus erectus, неандертальского человека и многих других доисторических племен, следы существования которых сохранились для нас в жалких остатках их костей и орудий.
Каждая раса снабжена физиологическими свойствами, выражающимися внешним образом плодовитостью, изменчивостью, способностью приспособления и силой своего сохранения при скрещиваниях, в особенности же скоростью своего развития, а также родом и количеством побуждений и способностью быстро переходить из одного состояния в другое, соблюдая, однако, при этом направление непрерывного развития. Существуют долговечные и недолговечные расы, такие, которые отличаются постоянством и инерцией, и такие, которые отличаются многосторонностью своего характера. Подвижные и вместе с тем активные расы обыкновенно недолговечны, так как они быстро и легко доводят свои врожденные силы и предрасположения до высшего развития и истощаются в созидании культурного процесса.
Дикие народы погибают от соприкосновения с европейцами и цивилизацией. Причиной их упадка на первом плане надо считать истребительную войну, которая в некоторых частях Америки приводила даже к жестоким облавам на людей; затем — занесенные болезни, как, например, корь, оспа, туберкулез, которые со страшной быстротой распространяются и производят опустошения среди этих племен, так как они, вследствие отсутствия предварительного специфического отбора, лишены всякого иммунитета против этих болезней. Не менее пагубное действие имеют алкоголь, который уже истребил целые племена, и изменение образа жизни, вызванное ограничением охотничьих пространств и вынужденным переходом к непривычным работам, а также большая детская смертность вследствие нищеты и небрежности матерей, наконец — психические причины, которые ведут к упадку расового чувства и жизненной энергии, к своего рода расовой меланхолии, которая не редко находила свой исход в самоистреблении посредством самоубийства. «Это уничтожение общей духовной и этической жизни наций нет возможности достаточно сильно подчеркнуть, когда хотят отыскать основания вымирания народов. Ничто так не действует ободряющим образом на всякий народ, как чувство самоуважения и сознание собственного достоинства, вместе с чувством удовлетворения, наступающим тогда, когда достигается цель всех стремлений, и в то же время ничто глубже не подавляет духа народа, как чувство собственного бессилия и растерянности».[305]
Как у диких и варварских племен, так и в период античных государств войны и завоевания оканчивались искоренением или порабощением побежденных туземных племен и городов. Даже греки обыкновенно истребляли в завоеванных городах большею частью все мужское население или по крайней мере способную к войне мужскую молодежь. Еще в пелопонезскую войну имели место многочисленные подобные случаи. Когда, например, афиняне принудили скионейцев к сдаче, они умертвили мужскую молодежь, сделали женщин и детей рабами и предоставили страну для пользования платейцам (Фукид. V, 32; V, 116). Когда римляне завоевали Карфаген, то все население погибло в борьбе или при разрушении города. Завоевание Иерусалима стоило жизни больше, чем миллиону евреев.
У нации, очень многочисленной, вызванные войной опустошения могут быть легко пополнены в количественном отношении путем последующего физиологического прироста, но могут ли они быть также восполнены в качественном отношении — это будет зависеть от того, какие слои в особенности сильно пострадали. У такой маленькой нации, как греки, все войны и революции — после которых побежденные противники часто присуждались к смерти или рабству — должны были в течение продолжительного времени содействовать не только убавлению, но и качественному ухудшению расы, поэтому число афинских граждан никогда не достигало снова той величины, как до пелопонезской войны, но никогда не достигло также и прежней степени культуры.[306]
Кровавые походы Карла Великого сильно опустошили ряды саксонцев, благороднейшего племени немцев, после того уже, как большая часть их двинулась в Англию и положила там могучий фундамент для английского населения. В 782 г. Карл Великий велел в один день казнить 4500 саксонцев, другая же — большая — часть была уведена в плен или поселена в других местах. В битве при Детмольде погибло много тысяч, также — при Газе. Саксы продолжали возмущаться под влиянием непреодолимого стремления к свободе и самостоятельности, а Карл Великий продолжал свирепствовать и опустошать их ряды, причем он так систематически искоренял самых мужественных и лучших, что саксы, за исключением своих завоевательных походов против славян к востоку от Эльбы, никогда уже больше не играли сколько-нибудь значительной политической роли в немецкой истории. «Вместе с саксами, — жалуется даже один из новейших писателей, — навсегда погиб в Германии дух свободы и независимости».[307]
Крепкие и деятельные племена погибают сами собой, когда в своих завоеваниях и странствованиях они приходят в страны, климат которых для них вреден. Марий уничтожил кимвров и тевтонов. «Помощниками римлян, — говорит Плутарх, — были жара и солнце, светившее кимирам в глаза. Стойкие там, где надо было переносить мороз, и взросшие в тенистых и холодных странах, они изнемогли здесь от жары. Они задыхались; пот ручьями лил с их тел, и для защиты они держали свои щиты пред лицом». От вандалов в северной Африке едва остались кое-какие следы, между тем как вестготы в Италии оставили последние остатки своей крови едва в пятидесяти благородных фамилиях и в некоторых горных округах Испании. В Верхней Италии условия приспособления были лучше. Как показал Гцорниг, вторгнувшиеся лангобарды, например, не исчезли, а остались господами в стране, и от них-то и произошли большая часть северо-итальянского дворянства и многочисленные патрицианские городские роды.[308]
Внутри государства могут, путем добровольных или вынужденных переселений, равно как путем иммиграции и эмиграции, возникнуть богатые по последствиям количественные и качественные изменения в антропологической структуре населения.
Испания сильно потерпела от открытия Америки, которое влекло за море всех отважных и предприимчивых людей. Она понесла ущерб и через инквизицию, и через изгнание евреев и мавров, лишивших ее наиболее деятельных сил в духовном, финансовом и промышленном отношениях.
Франция потеряла множество своих лучших сил вследствие изгнания гугенотов и дворянства, которые заключали в себе много германских элементов. В течение нескольких десятилетий во Франции постоянно замечается все усиливающийся прирост чужого населения, которое заполняет пробелы и возрастает в тринадцать раз быстрее туземного населения, так что оно, как это можно предвидеть, через десять лет будет уже равняться десяти миллионам индивидуумов.[309]
Германия потеряла с 1820 г. по настоящее время, путем выселения в одни только Северо-Американские Штаты, пять с половиной миллионов людей с их потомством. Россия пригласила в страну большое количество германских колонистов уже при Екатерине II и Александре I. В настоящее время еще многие выдающиеся люди в политическом, военном и экономическом отношениях, занимающие в этой стране руководящее положение, — немецкого происхождения.
Многочисленные племена были отняты у Германии уже ко времени переселения народов, как, например, племена англосаксов и юттов. Англы, по-видимому, почти все выселились, ибо Беда сообщает, что к его времени родина англов между областями саксов и юттов представляла большею частью пустыню.[310]
Из Англии с 1841 по 1880 г. выселились приблизительно четыре с половиной миллиона людей, с 1880 по 1891 г. — свыше двух миллионов. Большая масса выселяющихся принадлежит к рабочим классам; 55 % были индустриальные рабочие, 18 % — сельские рабочие, 20 % — принадлежащие к служащим классам, 7 % — к образованному классу. По полу преобладали мужчины, но возрасту — взрослые люди в годы лучшей работоспособности.
Англия в состоянии была снова пополнить эти потери количественно и качественно; последнее она сделала гораздо раньше, чем Германия, у которой пробелы и по настоящее время пополняются иммиграцией менее ценных расовых элементов с юга и востока.
Что поколения людей исчезают, как листья в лесу, — об этом часто упоминается у греческих и еврейских поэтов: «Это поколение растет, а то исчезает» («Илиада», VII). Однако указание, что отдельные роды и семьи угасают и тем ведут к качественному упадку расы, представляет научное наблюдение лишь самого последнего времени, определенное впервые Мальтусом, Бенуа, Даблдеем, Якоби и Хансеном.
