Федор Раззаков - Век террора
Отмечу, что первое покушение на инициатора советской перестройки Михаила Горбачева тоже готовила мафия — советская. Об этом рассказ в следующей главе.
29. Как охраняли М. Горбачева. Покушение на Красной площади
В 1978 году, когда, благодаря стараниям Ю. Андропова, М. Горбачева вызвали в Москву и назначили секретарем ЦК КПСС, отвечающим за вопросы сельского хозяйства (вместо внезапно скончавшегося Ф. Кулакова), М. Горбачев стал «подопечным» столичных чекистов и был обязан выполнять все пункты существовавших здесь инструкций.
Летом 1984 года во время правления К.Черненко М. Горбачев уже «примерял одежды» нового Генсека. Во всяком случае, так об этом пишет в своих мемуарах бывший замначальника личной охраны Л. Брежнева В. Медведев, который тем летом сопровождал жену Горбачева Раису Максимовну в ее поездке в Болгарию:
«В самолете в этот последний совместный наш с ней перелет Раиса Максимовна интересовалась подробностями моей службы у Брежнева, расспрашивала, как была организована охрана, кто подбирал обслугу, каков был состав обслуживающего персонала — повара, официанты, уборщицы, парковые рабочие, кто еще? Расспрашивала о структуре и взаимоотношениях охраны и обслуги.
— Возможно, к этому разговору мы еще вернемся, — сказала она…»
Тайное стало явным. Черненко был еще жив, и жить ему оставалось около полугода, а Раиса Максимовна уже готовилась стать «первой леди» страны.
Когда в феврале 1984 года К. Черненко избрали Генеральным секретарем ЦК КПСС, он был тяжелобольным человеком. И новые нагрузки не могли пойти ему на пользу. Как писал по этому поводу главный кремлевский врач Е. Чазов: «С каждым днем его заболевание прогрессировало — нарастали склеротические изменения в легких, нарушалась нормальная проходимость бронхов за счет появления в них бронхоэктазов, нарастала эмфизема. Все это в конечном итоге приводило к перенапряжению сердца и сердечной слабости. Черненко с трудом ходил, одышка стала появляться у него даже в покое, нарастала общая слабость…»
Десятого марта 1985 года пятый по счету Генеральный секретарь ЦК КПСС К. Черненко скончался. А уже на следующий день новым Генсеком был избран один из самых молодых членов Политбюро (2 марта ему исполнилось 54 года) Михаил Горбачев.
Придя к власти, М. Горбачев полностью сменил свою охрану, которая верой и правдой служила ему с 1978 года. Причем, расставшись со своими телохранителями, Горбачев тут же о них забыл, даже не позаботился об их дальнейшем трудоустройстве. В доказательство этих слов сошлюсь на мемуары В. Медведева.
Между тем новому Генсеку необходима была новая охрана, и он поручил начальнику 9-го Управления Юрию Плеханову подобрать в нее людей, которые ранее никогда не состояли в штате охраны высокопоставленных деятелей. Подобная оговорка, видимо, объяснялась твердым убеждением Горбачева в том, что охранники высоких руководителей наиболее «развращенные» во всех отношениях. Об этом говорит и такой эпизод, описанный В. Медведевым. Когда в апреле 1985 года Ю. Плеханов привез Медведева в кабинет Горбачева в здании ЦК на Старой площади, чтобы рекомендовать его как начальника охраны нового Генсека, Горбачев сказал про охрану Брежнева: «Знаю я, как вы там служили. Все офицеры пьянствовали, кроме Рябенко».
Однако, несмотря на подобные выводы, М. Горбачев решился взять в начальники своей охраны В. Медведева. Таким образом, впервые в советской истории один и тот же человек возглавлял охрану двух Генеральных секретарей ЦК КПСС.
О своих первых впечатлениях о новом шефе В. Медведев пишет следующим образом: «Первое время личность Михаила Сергеевича вызывала восхищение. После многих лет болезней и полусонного состояния Брежнева вдруг — вулкан энергии. Работа — до часу-двух ночи, а когда готовились какие-нибудь документы (а их было бесконечное множество — к сессиям и съездам, пленумам, совещаниям, встречам на высшем уровне и т. д.), он ложился спать в четвертом часу утра, а вставал всегда в семь-восемь. Туалет, бассейн, завтрак. Где-то в 9.15 — 9.30 выезжает на работу в Кремль. Машина — «ЗИЛ». Он садится на заднее правое сиденье и — рабочий день начался. Тут же, в машине, он что-то пишет, читает, делает пометки. Впереди — водитель и я. В машине два телефонных аппарата, Михаил Сергеевич просит меня с кем-то соединить. Я заказываю абонента с переднего аппарата, Горбачев берет трубку и поднимает к потолку стеклянную перегородку, отгораживая наглухо свой салон от нас. За сравнительно короткий путь до работы он успевает переговорить с тремя-четырьмя людьми. Пока поднимается от подъезда в кабинет, на ходу комуто что-то поручает, советует, обещает — ни секунды передышки».
Личность энергичного Генсека буквально приковала к себе внимание почти всех жителей страны. М. Горбачев это видел, понимал и всячески поощрял. Его первый выход «в народ» произошел в Ленинграде в июне 1985 года. По этому поводу знакомый нам по предыдущему повествованию М. Докучаев (он тогда был замначальника «девятки») писал:
«Возложив венок к памятнику города-героя, Горбачев отошел от традиционного протокола и решил побеседовать на улице с ленинградцами. Беседа продолжалась около десяти минут, собралось несколько сотен человек. Охрана не ожидала такого напора.
Вторым пунктом программы было возложение венка к памятнику Ленина на Октябрьской площади. Повторилась та же опасная ситуация, хотя на площади сосредоточилось более двухсот милиционеров и несколько десятков офицеров безопасности.
Михаил Сергеевич, Раиса Максимовна и сопровождавший их первый секретарь ленинградского обкома Лев Зайков должны были сесть в машину и ехать в резиденцию. Однако они остановились напротив станции метро и стали разговаривать с людьми.
Толпы людей из метро, от Московского вокзала и с других улиц хлынули, чтобы увидеть Горбачева. Скопилось не менее десяти тысяч человек, началась давка.
Служба безопасности выгородила автомобилями место, где Горбачев, Раиса Максимовна и Зайков вели беседу, но люди стали лезть через машины, прижав к ним женщин и детей. Раздались крики и плач детей. Горбачев же продолжал разговор о перестройке и антиалкогольной кампании.
Видя, что происходит, мы оттеснили Горбачева и сопровождавших его лиц к машинам, а сами еле выбрались из толпы. Отделались порванной одеждой и потерянными пуговицами…»
Об этом же пишет и В. Медведев:
«В США, кроме того, что охрана сама по себе намного больше, чем у нас, там еще и все строго расписано, заранее известно, где остановится президент, и как только машины начинают тормозить, охранники уже вылетают. У нас — Горбачев мог выйти, где заблагорассудится Раисе Максимовне. «Михаил Сергеевич, надо выйти к людям», — объявляла она. Колонна машин на полном ходу останавливалась, нас окружали толпы народа, отгораживая от следующих за нами оперативников. Оперативная же машина, отставшая, отрезанная от нас, пробивалась к нам через толпы людей с воем сирены, возникало столпотворение. Иногда оперативники, оставив машины, только-только примчатся к нам, а мы уже садимся, трогаемся дальше, они бегут обратно…
Несколько раз я пытался внушить Михаилу Сергеевичу, что покидать машину так непредсказуемо — опасно.
— Я занимаюсь своим делом, — отвечал он, — а вы нанимайтесь своим. Это для вас хорошая школа.
Пытался беседовать с ним и начальник управления охраны, ответ был еще более резким:
— Это что же, охрана будет учить Генсека? Не бывать лому, не бывать!»
Вообще, следует отметить, что отношение М. Горбачева к своей охране было таким же, как и у Н. Хрущева: тот тоже относился к ней с пренебрежением. У Горбачева к этому, вполне вероятно, примешивалось и высокомерие, когда он не видел в охранявших его людях равных себе по интеллекту людей.
На отдыхе же, как пишет В. Медведев, Горбачев, наоборот, был больше замкнут в себе и нелюдим.
В Крыму он купался дважды в день — перед обедом и ужином, по полчаса. Все по программе, как автомат.
«Мне кажется, его очень сдерживала на отдыхе в Крыму Раиса Максимовна. Его запрограммированность и зашоренность — от нее. Он ей подчинен был. Под ней ходил. И другие это видели, а вот в чем причина этой зависимости — никто так и не понял. По любому вопросу—к ней. У него была, если можно так сказать, мания ее величия…»
Придя к власти, М. Горбачев начал борьбу не только с алкоголизмом, но и с привилегиями. Сам он в то время жил с семьей в «партийном» доме на улице Щусева. Однако, став Генсеком, он стал тут же благоустраиваться. Для его семьи за год была построена квартира на улице А. Косыгина (в этот же дом вселились и соратники Горбачева: Лигачев, Чазов, Болдин и др.). Началось строительство дач в Форосе, в Мюсерах (рядом с Пицундой) и в Архангельском под Москвой. А раз появились новые объекты, стало быть, набиралась и новая охрана и обслуга.
