Александр Лепехин - На Дедиловском направлении. Великая Отечественная война на территории Киреевского района
Осталось нас человек 20, а держать нужно всю линию фронта вот и бегали. Прибыло к нам пополнение человек 200 из средней Азии, в основном, там были узбеки мусульмане. Утром пошли в бой. Немцы открыли огонь, они струсили подняли руки и побежали к немцам сдаваться. Командир роты приказывает, – по изменникам родины огонь. А там еще одна часть кавалерийская стояла лейтенант со старшиной ездят вдоль линии фронта на лошадях орут: «По изменникам Родины – Огонь!» Старшина соскакивает с лошади берет станковый пулемет Максим. Немцы из миномета стрельнут, мина разорвалась, они у убитого собираются кучками и давай, – Алла! кричать, темный народ, неотесанный, необстрелянный. Короче. Немцы думали, что мы в атаку пошли и молотят изо всех сил, а наши по трусам из пулеметов в спину, ну до немцев человек 20 добежало, а остальные там все полегли. А нас опять человек 20 осталось.
Нас отвели на переформирование, мы ехали на сборный пункт уже здесь под Москвой под Наро-фоминском. К нам прибыл Катуков командир танкового корпуса, хотя это была другая 22 армия. У нас была стрелковая бригада в составе Корпуса. Наш корпус был придан 3 танковому корпусу под командованием Катукова, это была 10, их три было 10, 11 и 12 особых стрелковых бригады, а в ней были приданы все виды вооружений. В батальоне были 45-мм противотанковые пушки – дивизион, взвод БТР, взвод автоматчиков, взвод разведки, 3 стрелковых роты, взвод обеспечения, при бригаде были такие же подразделения только величиной с роту. Вот когда мы ехали ночью из леса выехали идут две дороги одна налево, другая направо. Командир батальона и начальник штаба заспорили, командир батальона говорит давай направо, а начальник штаба – давай налево, туда ехать нельзя там немцы. И говорит иди Лепехин узнай кто там. Прошел я с километр, смотрю огороды, сарай стоит деревянный, я по грядкам, картошка там была, и туда. Подползаю к сараю, смотрю через плетень, а там немцы сидят в касках фильм смотрят свой. Гитлер чего то там на экране руками машет. Ну я тут ни живой не мертвый разворачиваюсь и назад по этим грядкам до свидания, к своим. Докладываю командиру, что в деревне немцы, как немцы, а так в сарае сидят фильм смотрят. Командир говорит разворачивай пушки сейчас мы их накроем. А начальник штаба ему: «Ты что одурел что ли. У нас нет такой задачи». Ну короче говоря уехали мы оттуда, развернулись и по другой дороге, чтобы на немцев не наткнуться. Почему так получилось не знаю, ведь должна была быть разведка, боевое охранение. Ну короче приехали мы в Нарофоминск, нас посадили на железнодорожные платформы и отправили в Калинин на переформировку. Вот там мы просидели весь сентябрь месяц.
Сентябрь прошел, пополнение мы получили. Вдруг нас по тревоге поднимают, грузят на платформы и наш батальон бросают под Белый, Калининской области, деревня Нелидово, а перед Нелидово, где-то под вечер немцы начали нас бомбить на ходу, эшелон. Два Юнкерса зашли и как начали наш эшелон чесать. Ну я лег под переднее колесо машины ну все думаю готов, ну ничего проскочили. Разгрузились ночью. У нас НЗ было, колбаса копченая только привезли только не такая, а получше. Ну стали, разгрузились, ротный подошел и говорит ну дай коляску, я говорю нельзя же Комбат приказал никому не давать. А он ну ладно что ты, ну дал я ему коляску. Ну кончилось это все. Утром команда:» Сдать НЗ», я сдаю. Нач. прод. считал, считал и пишет 5,5 кг не хватает колбасы и докладывает батальонному. Он меня вызывает и говорит, куда колбасу дел, я ему говорю товарищ майор ну куда, куда, ротный взял коляску, взводный коляску, старшина коляску ну и сам съел коляску вот и все. А откуда 5 килограмм, в этой коляске от силы грамм 250, я не знаю, давай начпрода сюда. Куда колбасу дел, товарищ майор ну ведь они поели. Ну что они съели четыре коляски, килограмм не больше. Командир приказал повару нам суп без мяса давать.
Немцы заняли мост Доргобужской дороги и начали нас с той стороны Днепра обстреливать. Мы с Алексеем, что делать, я ему, снимай все к чертовой матери, ну нагишом на ту сторону Днепра пошли, раза два или три мне пришлось на ту сторону ходить, деревенская закалка сказалась, ребята молодые здоровые были. Пришли мы в деревню, ночь, заснули в копне, утром проснулись а в деревне никого нет, смотрим женщина повозку собирает, мы спросили куда? а она:» К партизанам, скоро немцы здесь будут», Мы поели и оттуда бегом. Из этой деревни мы последние выходили. Нашли свою воинскую часть под Ельней. Вот тут я увидел первые «Катюши», три «Катюши». 42 год август месяц, в лесу по песчаной дороге, выехали на лужайку, развернулись, дали залп и уехали, и тут же по этому месту немецкая артиллерия ударила, точно в то место где они стояли.
Началась зима, я оставался при комбате в основном, начались большие бои, заняли мы овраг, а немцы над оврагом, связь осуществлялась окольным путем по оврагу. Когда мы приехали роты ушли занимать боевые позиции, а КП батальона остался на расстоянии. Связи никакой ни телефонной, ни радио. Он собрал всех своих связных, при комбате их было 3–4, я прихожу, командир меня увидел и говорит: «О Лепехин, – а на КП оставалось всего два человека Командир и комиссар ну говорит последняя надежда, давай комиссар иди с Лепехиным, а я на КП один останусь». Пошли мы с ним, идем, все хорошо, идем лощиной и вот заспорили, я говорю, пошли прямо, а комиссар – налево. Был конец ноября, уже лежал снег. Я говорю, – видишь следы, а ночь на дворе, метель, следы потихоньку заметает, но их еще видно, говорю мы здесь не пройдем. Слева немцы бьют, справа наши, все пристреляно, он-то отстал от меня метром на 15, начали стрелять а там были кустики, а их пристреливают в первую очередь, я лег на мне была черная Горьковская шинель, в Горьком на шоферских курсах выдали, огонь усиливался, я пошевельнусь а они из пулеметов, то справа, то слева, ну я вижу такое дело выползаю из шинели, разделся лежа, ушел из шинели и котом, котом. Откатился я от этой шинели, остался в одной гимнастерке и рубашка, штаны. Вышли мы в лес, снегу во, комиссар наш майор Морозов, немцы как только не давили, как у себя дома. Мы идем он справа на полшага, я впереди автомат у меня и всегда я с собой брал три гранаты лимонки, одна в боковом кармане, а две на поясе. Идем, смотрим лес прошли, деревня начинается, огороды, слышу немецкую речь, солдат шнель, шнель, русиш. Немцы навешали осветительных ракет, хоть иголки собирай и тут пошло, но наши уже не стреляли справой стороны, стреляли немцы, ушли мы оттуда. Смотрим стоят человек 6 на том месте где мы свернули, видят мы с немецкой стороны идем, орут стой, стрелять будем. Ну я узнал повара нашего Орефьева, он сутулый такой был. Я ору ему: «Орефьев!», он по голосу слышит его назвали, говорит – ага свои. Мы им где вы обосновались, они да вот тут, и как раз там куда я показывал ну еще метров 300 пройти. Он мне ну ладно, видит что виноват по всем статьям, иди говорит, отдыхай, ну я пошел на кухню, полевая у нас была, наелся каши и спать.
Дальше события еще интересней, в этом овраге особых боев не было, так позиционные, немцы себе, мы себе. Как то под вечер иду и попал на кинжальный огонь, нужно было кругом обойти, а я пошел напрямую ну вот они меня и прижали. А там у нас капонир был большой, а время было часа 2 дня, меня там прижали, я там сидел часа 3 до самой темноты, ничего не мог сделать. Ну а потом стал осуществлять связь между оврагом и КП. Иду как то вечером, смотрю валяются на полянке человек 6, ну я сразу упал, смотрю вокруг, где снайпер может быть, вижу в одном месте вроде дымок курится, после выстрела, там промоина ну снайпер в ней и сидел, ему весь овраг хорошо было видно. Отползал, отползал потихоньку, так и уполз. К своим пришел, а они давай надо мной смеяться, где это ты так вымазался. Я говорю снайпер там уже человек 6 наших положил, я седьмым должен был быть. Командир роты Морозов вызывает командира пулеметного взвода и приказывает уничтожить снайпера, иди говорит с ним и разберись там. Ну мы подползли и накрыли его. Подошли лежит молодой убитый парень, снайперская винтовка с оптическим прицелом, красноармейская книжка, кого-то им убитого и его документы. 24 года рождения звать Иоган, молодой совсем. Винтовку забрали.
Потери конечно были. Пришел приказ на замену. Нас менял 23 пехотный полк. Мы должны были уходить, а они нас заменяли. А заменять нужно было не только людей, но и технику. Пушки, БТР и все на глазах у немцев. Я еще комбату говорю, что немцы все видят, а он мне пусть смотрят. Короче к вечеру позиции опустошили остались только 2 станковых пулемета. А там мост по которому мы всегда ходили. Мне комбат говорит поди проверь как там путь свободен, я только к мосту подошел, метров 300 от КПП не больше, а там немцы, «Хальт» орут. Делать нечего, ну я разворачиваюсь и до свидания. Они по мне стрелять. Я добежал до КПП и говорю Комбату немцы там, а он ну и плевать, пошли я поведу. Я и нач. штаба да два станковых пулемета с расчетом прикрытие, всего 6 человек. Ну вот они полезли на гору на этот овраг, а немцы навешали ракет и все видно и кинжальным огнем стали расстреливать всю эту массу, человек 300 там было. Мы из пулеметов открыли огонь, немцы из минометов их тут же подавили. Мы стоим в стороне и не знаем что делать. Я говорю пойдем левым флангом, там кроме боевого охранения ничего нет, я там все излазал. Командир говорит пойдем. Идем у нас автоматы и две гранаты у него и три у меня, всего пять гранат. Подходим. Немцы орут Хальт, а мы прем, им по немецки свои, короче подпустили они нас на бросок гранаты. Мы бросили по гранате, взрыв и мы прошли. Пришли в лес на место сбора, нач. штаба говорит пойдем обратно, коды на КП оставили, ему говорю с таким трудом вышли, а ты горишь обратно. Смотрим ребята стали собираться. Из 300 на место сбора пришли человек 26–27 не больше, остальные все там остались, кто погиб, кто ранен. Даже бедный почтальон, который у нас раз в неделю появлялся, письма принесет и все, там остался. Комбата что-то там и не было. Ну что делать, нач. штаба пишет боевое донесение в бригаду, как выходили из боя, кто там остался, как все было организовано. Вызывает к себе нач. штаба командира батареи и спрашивает, сколько снарядов там осталось, артиллерист отвечает по два боевых комплекта, один комплект 15 снарядов, 30 снарядов на пушку. Мы короче по КП выпустили 45 снарядов, чтобы коды уничтожить. Написал он донесение, говорит мне давай тащи. Принес в штаб корпуса, начальник штаба говорит, во хватились, эти коды вчера еще заменили. Потом следующим утром три Катюши приехали на полянке развернулись все в укрытие остались одни шофера и операторы и командир батареи. Командир скомандовал: «По немецко-фашистским захватчикам огонь!» Только они отстрелялись расчеты выскочили все собрали и уехали и тут же эту полянку немецкая артиллерия накрыла, прямо точно на это место снаряды ложились. Меня удивила такая точность.
