Кузнецов против абвера - Анатолий Степанович Терещенко
С особым уважением Андрей, граф Шептицкий — митрополит.
23 сентября 1941 г.»
Это в период, когда наша армия — РККА истекала кровью в первые месяцы Великой Отечественной войны.
И вот второе письмо — Иосифу Сталину.
«Правителю СССР, главнокомандующему и великому маршалу непобедимой Красной Армии Иосифу Виссарионовичу Сталину
привет и поклон. После победоносного похода от Волги до Сана и дальше Вы снова присоединили западные украинские земли к Великой Украине. За осуществление заветных желаний и стремлений украинцев, которые веками считали себя одним народом и хотели быть соединенными в одном государстве, приносит Вам украинский народ искреннюю благодарность. Эти светлые события и терпимость, с которой Вы относитесь к нашей Церкви, вызвали и в нашей Церкви надежду, что она, как и весь народ, найдет в СССР под Вашим водительством полную свободу работы и развития в благополучии и счастье. За все это следует Вам, Верховный Вождь, глубокая благодарность от всех нас.
Митрополит Андрей Шептицкий.
10 октября 1944 г.»
То же Шептицкий писал и в Первую мировую войну Цезарю Францу Иосифу:
«…Московский царь… хочет забрать у нас… свободу вероисповедания, заковать нас в кандалы. Будьте верны цесарю до последней капли крови».
Царю Николаю II:
«Ваше Императорское Величество… позвольте пожелать успехов Российской Армии и воссоединения Галичины с Россией, за что трехмиллионное население Галичины с радостью приветствует российских солдат как своих братьев».
Российский царь написал в конце письма — «Аспид!». Да, что-то в этом типе было и правда змеиное.
Львовский период деятельности Николая Ивановича Кузнецова также ярок подвигами несмотря на то, что они совершались порой в жутких обстоятельствах непредсказуемости дальнейшего выживания группы в условиях охоты на Пауля Зиберта. Влияло на эффективность работы и отсутствие «маяков», явочных квартир, близких и знакомых граждан. Троица советских разведчиков была чужой в этом городе, нашпигованном войсками, вражеской агентурой, германскими спецслужбами и радикальными украинскими националистами в виде бандеровских молодчиков и озверелых вояк УПА*, понимающих, что скоро нацистам Третьего рейха и им придется отвечать за содеянное против советских граждан.
Наши герои постепенно уходили в бессмертие, но, к сожалению, до сих пор четко не выясненными путями. Кто-то из великих однажды сказал, что смерть героев подобна закату солнца. Но ведь оно снова встает, освещая путь новым поколениям героев, и его новый свет способен осветить то, чего мы не знали в мартовском дне нарождающейся весны 1944 года.
Гибель героев
Герой делает то, что можно сделать.
Другие этого не делают.
Ромен Роллан
Николай Иванович Кузнецов по праву занимает в списке легендарных разведчиков-диверсантов времен Великой Отечественной войны особое место. Советские люди, как и нынешние россияне, называют его истинным героем, мужественным и стойким солдатом невидимого фронта. Фашисты и их прислужники бандеровцы — террористом. Он был на фронте, тем более тайном, а на войне всегда воюющие стороны убивают друг друга. Войн без гибели не только солдат, но и мирного населения не бывает.
Та война, в которой участвовал «Колонист», он же Пауль Зиберт, была для него не только потрясением, но и духовным испытанием, когда он вершил суд возмездия над палачами, бандитами, ворвавшимися в его дом — Советскую Россию.
Как уже говорилось выше, троице — Кузнецову, Каминскому и Белову после потери автомашины на жандармском посту при выезде из Львова пришлось лесами бродить в надежде выйти к линии фронта и встретиться с каким-либо войсковым подразделением Красной армии.
О встречах с оборонцами-евреями и двумя больными сыпным тифом бойцами отряда «Победители» уже говорилось. Казалось, можно было остановиться на версии оуновцев, в кровавые лапы которых попала тройка наших воинов, геройски погибших марте 1944 года.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года Николаю Ивановичу Кузнецову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Почти год его ожидали живым, поэтому власти тянули с наградой.
Но даже среди их сослуживцев появились сторонники разных версий гибели героев. Все они, стремясь монополизировать право на истину, разбились на несколько лагерей.
1. По версии Дмитрия Медведева, которая в конце 1940-х, после издания его книг «Это было под Ровно» и «Сильные духом», считалась официальной, Николай Кузнецов погиб 2 марта 1944 года от рук боевиков УПА* в лесу близ села Белогорка Дубенского района Ровенской области. Эту версию поддерживали некоторые представители партийных органов, средств массовой информации и музейные работники.
2. По версии соратника Кузнецова разведчика Николая Струтинского, Кузнецов, Каминский и Белов погибли 9 марта 1944 года у села Боратин (Борятино) Золочевского района Львовской области, попав в руки повстанцев из УПА-ОУН(б)*. Эта версия нашла свое подтверждение благодаря показаниям хозяина хаты Степана Голубовича, данным судебно-медицинской экспертизы и антропологическим исследованиям профессора М.М. Герасимова. Н.В. Струтинский давно был убежден, что найденный им прах — это останки его боевого друга Н.И. Кузнецова. Еще при вскрытии могилы, увидев сохранившийся кусочек шерстяной материи, он воскликнул: «Свитер! Черный шерстяной свитер, его носил под мундиром Николай Иванович…»
3. По версии комиссара отряда «Победители» полковника Стехова, герои погибли в районе села Мильча Дубенского района Ровенской области, расположенного в семи километрах от Белгородки. Стехов сторонник версии Медведева. Дело в том, что старожилы села Мильча сообщили поисковикам, что в 1944-м на сельском кладбище похоронили троих неизвестных в немецкой форме. С разрешения властей 3–4 августа 1988 года скелетированные останки двух из них эксгумировали и передали в бюро судмедэкспертизы Минздрава РСФСР. Вывод был категоричен — останки не могут принадлежать Кузнецову, Белову и Каминскому…
4. Еще одна версия основана на немецких документах, в частности, уже упоминаемой телеграмме от 2 апреля 1944 года, направленной начальником полиции безопасности и СД по Галицийскому округу доктором Йожефом Витиской группенфюреру Генриху Мюллеру в Берлин. Из телеграммы можно сделать вывод, что тройка партизан во главе с «Пухом»-Кузнецовым была захвачена бандеровцами живыми, и они готовы немцам передать материалы, отчет «Пуха» и самих партизан при условии освобождения жены и дочери Мыколы Лебедя, тогда фактически замещавшего
