Пётр Капица - Письма о науке. 1930—1980
Для меня каникулы, август месяц, лучший для работы — институт пуст, Президиум Академии наук бездействует, никто не мешает, и я могу всецело отдаться работе. В прошлом году в это время как-то зашел ко мне Лева, я ему говорю, что вот мне нужно решить задачу по поглощаемости волн в плазме, я решил ее только приближенно, мои сотрудники в разъезде, прошу его мне помочь. Через три дня он приносит то решение, которое как раз мне нужно. Так мы стали с ним работать вместе, и я предложил ему вернуться в институт. Он, конечно, рад. Но за это время он женился на девушке тоже из Саратова, его школьной товарке, и у них ребенок. Я обратился в Академию наук, там мне обещали для Левы жилплощадь. Я обратился к тов. Кириллину, заведующему отделом науки в ЦК, и он обещал поддержать мою просьбу о прописке Левы в Москве. Пять месяцев шли безрезультатные хлопоты, Моссовет — это бездушная стена. Я писал туда, что это очень способный молодой человек (27 лет), жилплощадь Академия наук дает, работает со мной лично по важному заданию и пр. Тов. Кириллин тоже говорил несколько раз с тов. Борисовым (ответственный товарищ в Моссовете). На решающее заседание какой-то важной комиссии в Моссовете под председательством тов. Семина ездила делегация в составе трех человек от Академии наук и от нашего института. Она привезла такое решение: «Скажите вашему академику, чтобы он к нам не приставал, мы и мышке не даем сейчас в Москве прописки». Я спрашивал тов. Кириллина, что делать дальше, он советует: «Напишите тов. Хрущеву, я лично бессилен что-либо сделать».
Вот видите: я, академик, ученый, прошу; просит отдел науки ЦК; просит Академия наук — Моссовету все мало, приказано не прописывать — и все.
Можно ли это назвать уважением к науке? Заботой о молодежи?
Но это все можно было обойти, если бы Лева женился не на саратовской девушке, а на москвичке, тогда его автоматически прописывают. Жениться достаточно даже не навсегда, а только на время, получить прописку, потом развестись. Это все «законно», некоторые так и делают, но, слава богу, многим это противно. Согласитесь, что таким путем не лучшая молодежь отбирается для работы в Москве. Я понимаю, что все [это] проходящее и временное; конечно, лет через 5—10 кризис в жилищной площади пройдет, и тогда вся эта ситуация будет казаться нам нелепой, но за эти 5— 10 лет такая ситуация может сделать много вреда.
Пока не были испробованы все возможности, [которые] в моих силах, я не решался Вас беспокоить. Но сейчас, после разговора с Вами в Кремле и советов тов. Кириллина, я пишу Вам и прошу помощи. Пришлось писать длинно, а то получилось бы неубедительно — какой Моссовет может быть бездушной и не уважающей науку организацией и как вредна создавшаяся ситуация. Ведь такой случай, как с Левой Питаевским, не одиночен, и в сумме они наносят вред, так как либо отстраняется талантливая молодежь, либо ее соблазняют кривить душой[203].
Ваш П. Капица
141) Л. И. ФРИМАНУ 20 декабря 1961, Москва
Директору 43-й средней школы им. А. С. Пушкина г. Ярославля Л. И. Фриману
Многоуважаемый Лев Исаакович!
Несколько месяцев тому назад в редакцию «Журнала экспериментальной и теоретической физики» поступила работа Вашего ученика Бориса Румянцева. Хотя эта статья и не была на том уровне, чтобы ее можно было опубликовать в нашем журнале, однако, как работа ученика средней школы, она представляет необычное явление и свидетельствует о больших знаниях и грамотности Румянцева. Поэтому мы решили познакомиться с ее автором и попросили его приехать в Москву[204].
Румянцев произвел на нас впечатление исключительно скромного парня, интересующегося физикой, и наши молодые ученые с удовольствием помогли бы ему развить свои способности научного работника.
Я лично думаю, что самым правильным путем дальнейшей учебы Румянцева будет поступление на радиофизический факультет Московского физико-технического института. Задача этого института — готовить молодых ученых. Он обеспечивает студентов хорошей стипендией и общежитием, и уже с третьего курса студенты прикрепляются к различным научным учреждениям, где они сразу приобщаются к научной работе. Поступление в этот институт связано с большим конкурсом, но мы охотно поможем Румянцеву подготовиться. Мы попросили преподавателя МФТИ Ю. А. Бычкова взять над ним шефство. Ю. А. Бычков сможет проследить, чтобы Румянцев правильно подготовился к вступительным экзаменам, и я думаю, что если бы Румянцев смог раз в два месяца приезжать в Москву для консультаций, это обеспечило бы поступление в институт. Я надеюсь, что Вы окажете содействие Румянцеву и отпустите его в эти поездки. Я был бы Вам благодарен, если бы Вы смогли написать нам о Румянцеве более подробно, так как, ввиду его скромности и застенчивости, нам было трудно составить себе Полное представление о нем.
Я написал Вам это письмо, зная со слов Румянцева, что Вы хорошо к нему относитесь. Для нас же, ученых, подбор и воспитание молодых кадров есть залог успешного развития нашей науки, и мы всегда рады помочь юноше в развитии его таланта[205]
Уважающий Вас П. Капица
142) А. А. ЛЯПУНОВУ 18 июня 1962, Москва
Профессору А. А. Ляпунову
Дорогой Алеша,
Вам Сергей[206] рассказал историю Бориса Румянцева, молодого парня 17 лет, несомненно со способностями и большим интересом к физике. Он живет в Ярославле. Из-за конфликта со школой он оказался исключенным из 11-го класса за месяц до окончания[207]. Подробно обо всех обстоятельствах дела Вам напишет мой референт П. Е. Рубинин. Он направит Вам также различные документы, относящиеся к этому делу.
Я понял, что Вы могли бы взять Бориса Румянцева к себе. Это было бы очень целесообразно. Ему нужно более здоровое окружение, чтобы, во-первых, он мог закончить образование, а, во-вторых, почувствовал свое невежество на данной стадии, объясняемое, в значительной степени, отсутствием в Ярославле физической научной общественности. Как только мы получим от Вас формальное согласие устроить его в Новосибирске, П. Е. Рубинин организует его поездку в Новосибирск[208].
Ваш П. Капица
143) В. Н. БОЛХОВИТИНОВУ 3 мая 1962, Москва
Главному редактору журнала «Наука и жизнь» В. Н. Болховитинову
Глубокоуважаемый Виктор Николаевич,
Я был огорчен, обнаружив в моей статье «Будущее науки», напечатанной в № 3 Вашего журнала, ряд изменений, влияющих на первоначальный смысл. Эти изменения не были согласованы со мной. Это особенно печально, так как сотрудники Вашего журнала обещали мне не изменять «ни одного слова», не согласовав со мной, и, когда они обращаются ко мне, я охотно обсуждаю предлагаемые изменения. Мне непонятно легкое отношение наших редакторов к такой безответственной правке авторского текста. Трудно не видеть, что всякое несогласованное изменение в статье может помимо желания автора поставить его имя под чужими мыслями, что не только вводит читателя в заблуждение, но и дискредитирует автора. Все это есть проявление неуважения к автору и читателю.
Сделанные Вами в статье изменения частично касались поставленного мною вопроса о задержке в развитии общественных наук внешними ограничениями, например, аналогичными тем, которые были в средние века, когда церковь имела власть навязывать свои догматические взгляды естественным наукам. Редакция, по-видимому, согласна с этой точкой зрения, но некоторые из внесенных его изменений направлены к тому, чтобы показать, что такие условия для развития общественных наук имеют место только в одних капиталистических странах. Но своим поступком редакция как раз показала обратное[209].
Уважающий Вас П. Капица
144) П. Н. ФЕДОСЕЕВУ 7 января 1964, Москва
Вице-президенту Академии наук СССР академику П. Н. Федосееву
Глубокоуважаемый Петр Николаевич,
Посылаю Вам фотокопию статьи Ф. Н. Каплуненко «С марксистских ли позиций рисует будущее науки академик П. Л. Капица?», опубликованную в Межвузовском философском сборнике № 3 Кишиневского университета (Труды Кишиневского государственного университета, вып. 3. 1963 г.)[210].
Конечно, право каждого ученого критиковать любые высказывания другого ученого, но некорректно, что Ф. Н. Каплуненко взял из моей статьи только два небольших вопроса и создал впечатление, будто вся моя статья посвящена только им. Больше всего, однако, огорчает сам дух статьи — «не пущать и запретить». Ф. Н. Каплуненко высказывает сомнение, имел ли академик Капица вообще право выступать. По его мнению, публикация таких статей, как моя, должна сопровождаться примечаниями редакции, поясняющими, что эти статьи печатаются в дискуссионном порядке, так как «не отражают установившейся в научных кругах нашей страны точки зрения по тем или иным проблемам».
