Юлия Монакова - Подвенечное сари. Русские девушки в объятиях Болливуда
В квартире даже не было раковины – ни на кухне, ни в ванной, а в туалет надо было идти через большую террасу.
Мы перевезли туда вещи Суприта, кое-какую мебель. Родители нам купили кровать, матрасы и стиральную машину. Я же должна была переехать после свадьбы, а ее день все никак не назначали.
Да, забыла сказать, что где-то в это же время я устроилась веб-дизайнером в одну компанию – просто как практикант, без зарплаты. Я согласилась на это, так как хотела, во-первых, пересилить себя (а я уже поняла, что мне надо избавляться от своей застенчивости), а во-вторых, хотела посмотреть на обстановку в индийском офисе. Ну и выбраться на время из дому, который становился уже невыносимо враждебным… Ох, я до сих пор помню это чувство: я иду по улице одна (а внутри все сжимается от страха), гордо игнорируя все взгляды и крики «Хэлло!».
Второе октября – праздник, день рождения Ганди, выходной день. Мы с Супритом решили поехать в Агру, проведать мою казанскую подругу Гульнару, которая изучала там хинди по стипендии. По возвращении я обнаружила, что во время моего отсутствия Долли почистила всю свою комнату и перевезла мои вещи в новую квартиру. Мне даже не во что было переодеться, чтобы лечь спать (мы приехали поздно ночью). Надо сказать, у меня был пунктик насчет того, что жить вместе с Супритом мы будем только после брака: это был какой-то мой внутренний сигнал «стоп», и я не могла его перебороть. Но что тут было делать – я не такая тупая, чтобы не понимать явных намеков: «Не ясно тебе – убирайся!» И я подумала – ну кому я что хочу доказать, эти люди все равно уверены, что у нас с Супритом все давным-давно было, ведь я же «развращенная иностранка». А с другой стороны – вот человек, который меня любит и ради меня идет на противостояние с семьей. Отсюда меня явно выгнали, и идти мне больше некуда – только в нашу с ним квартиру. Ну, мы и переехали…
День свадьбы все не назначали, Суприт уже устал ездить и ругаться с ними. А тут еще я из того дома уехала, и теперь в каждый приход Суприта к ним начиналась его обработка:
– Она тебя бросит… она тебя бросит через шесть месяцев… она убежит с русским пилотом… она бросит тебя с ребенком на руках – у них, белых, никаких ценностей в жизни нет… если ты отошлешь ее назад, то все тебе будет: квартира, машина, бизнес, звезда с неба!
Ну и так далее, всего не упомнишь, да я и не старалась специально…
Ура, нам назначили день – 25 октября! За несколько дней до этого из Агры приехала Гульнара с подругой, чтобы присутствовать на нашей свадьбе. Утром за два дня до свадьбы раздался звонок в дверь – свекровь и тетка Суприта. Ворвались в квартиру, решительным шагом прошлись по ней, заглянули на кухню, в которой от страха спрятались Гульнара с подругой. Свекровь прокричала:
– Вот! Грязь! Она не умеет ни за домом следить, ни готовить – ничего!
Потом начала кричать на меня, что она меня ненавидит, что я специально захомутала ее сына, прикинувшись «nice»,[10] что я испорчу ему жизнь… Меня била мелкая дрожь, и я только лепетала:
– Ну что вы говорите, что вы говорите, зачем вы…
Тетка и Суприт силой увели ее. Уходя, она обернулась и напоследок прокричала:
– Ты думаешь, у него никого не было до тебя? Да у него были девушки, и он с ними спал!
Честно говоря, единственная мысль в тот момент у меня была – как она, мать, может про сына так говорить?! Но, видимо, она просто пыталась использовать все возможные средства поссорить нас. Суприту в тот вечер сказали, что они не будут свидетелями на свадьбе. Мы стали судорожно думать, где искать новых свидетелей. Потом другие свидетели – семейная пара, друзья семьи, – все-таки уговорили свекровь. Сказали, что я тоже чья-то дочь; а если и с их дочкой так обойдутся?.. Родители согласились, но заявили Суприту, что если он не передумает и свадьба все-таки состоится, то все связи между ними будут порваны окончательно и у него больше не будет семьи.
Меня сейчас снова трясет, как вспоминаю этот ужас…
День нашей свадьбы…
Собираемся как на похороны. Приехали в загс. Прибыли родители. Долли даже не соизволила явиться. Меня все игнорируют, как будто меня там вообще нет, а свекровь пытается убедить Гульнару, что та должна меня увезти или уговорить меня саму уехать. В такой атмосфере мы вошли в комнату судьи. Мы произнесли клятвы, расписались, причем у меня так тряслись руки, что даже судья спросил, что со мной.
Итак, мы – муж и жена. Выходим из здания, мимо нас проезжает машина родителей, свекор приспускает стекло и говорит нам:
– Мать плачет – это начало ваших страданий по жизни!
Я до сих пор помню этот день и эти слова так же ясно, как будто это было вчера. Потрясающее пожелание молодым в день свадьбы!
Мы пришли домой – настроения никакого, праздника никакого, и даже нет желания праздновать. Суприт попробовал позвонить домой, но там бросили трубку, а потом, когда он попытался дозвониться снова, Долли на него наорала.
САМОЕ ПРОТИВНОЕ, ЧТО ОНИ-ТО УЖЕ ВСЕ ДАВНО ЗАБЫЛИ! ТОЛЬКО Я ПОМНЮ, ХОТЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ ХОТЕЛА БЫ ТОЖЕ ВЫБРОСИТЬ ЭТО ИЗ ГОЛОВЫ…
Вечером, часов в семь, раздается звонок в дверь. Родители. Я осталась в комнате, а Суприт вышел к ним. Слышу – объятия, слезы, слова прощения… Входит совершенно счастливый Суприт, с просто блаженной улыбкой на лице, и говорит:
– Собирайся, мы едем в ресторан праздновать с родителями.
И тут я не выдержала… Весь день я старалась быть сильной и поддерживать его, а тут меня как прорвало… И я начала рыдать и говорить, что я не могу, что я не камень, который можно подбирать и выбрасывать и снова подбирать и выбрасывать… Потом, конечно, взяла себя в руки и решила, что ради мужа я должна собраться и пойти с ними – они себя пересилили и ради сына пришли, значит, он для них важен, они его любят, и он счастлив, что они пришли, а мне они абсолютно ничего не должны, по большому-то счету…
В общем, мы собрались и пошли в ресторан. Меня по-прежнему игнорировали, а моих подруг упорно пытались споить водкой, уж не знаю зачем. Гульнарка потом охарактеризовала их поведение такими словами: «Люди насмотрелись сериалов и пытаются воплотить их в жизнь».
Вспомнилось еще: когда я уезжала из Казани, мне одна подруга пожелала:
– У вас такая история красивая, как в кино, так пусть и дальше все идет, как в хорошем индийском фильме!
Я ее потом за это пожелание чуть не убила! Не хочу я индийских фильмов, хочу нормальной скучной жизни!
В общем, я считаю, что несколько дней до свадьбы и сам день свадьбы навсегда изменили меня, сделали другим человеком. Мне пришлось пересмотреть многие свои принципы и убеждения, я осознала, что не все они работают в реальной жизни. Ну и той застенчивой маминой дочки больше не стало, она перестала существовать.
Родители мужа решили доказать, что я не выдержу трудностей и действительно его брошу. Они не знали русских женщин! Я думаю, что если бы меня окружили любовью, сдували с меня пылинки и т. д., то, кто знает, может, от скуки я бы и правда начала маяться дурью и подумывать о том, чтобы уехать. А так – у меня на это просто не было времени! Надо было выживать…
Две тысячи рупий – половину аренды за квартиру – свекор все-таки давал, но постоянно унижая нас. Суприту приходилось выпрашивать их и еще выслушивать кучу всего. Папа мне дал с собой 1000 долларов на всякий случай (чтобы, если что, были деньги на обратный билет), но Суприт непреклонно стоял на том, что моих денег мы трогать не будем. Они, кстати, так в банке до сих пор и лежат. Я как сумасшедшая рассылала резюме и ездила на все собеседования подряд – от html-редактора до веб-дизайнера. Суприт бросил старую работу и начал искать новую. Нашел, но в ночную смену. Ну что же, делать нечего, зато получать стал больше.
Я к родителям старалась не ходить, Суприт ходил без меня. Они ему продолжали говорить про меня много «хорошего», пока он не заявил, что если они не прекратят, то он перестанет бывать у них вообще.
К концу каждого месяца мы обычно сидели без денег. Наступила зима, а в ванной у нас не было нагревателя, мы грели воду в большой бадье и, набравшись духу, рысцой бежали мыться. Почему рысцой – потому что ванная была тоже на улице и холодный воздух в нее проникал со всех сторон. У нас было две чашки, три тарелки, три ложки, одна кастрюлька…
В один прекрасный день свекровь вдруг ведет меня в магазин, и мы закупаем кухонную утварь по полной программе. Или сидим мы с Супритом в конце месяца дома, почти ничего из еды нет и денег нет. И вдруг приходит свекровь с полным набором – далы,[11] масло, печенье, мыло, зубная паста и т. д. Честно говоря, я тогда плакать хотела от унижения…
От страха сказать что-нибудь не то я почти перестала с ними разговаривать, только сидела и улыбалась. В итоге заработала очередное обвинение: «С ней даже пойти никуда нельзя, с людьми познакомить, она и разговаривать не умеет».
В общем, с родителями было то хорошо, то вдруг снова плохо, я даже перестала выискивать причины перемен их настроения.
