Виктор Суворов - День М. Когда началась Вторая мировая война?

Это один из тех моментов, когда Сталин в очередной раз разрешил ТБ-7 выпускать. Вскоре Сталин одумается, свое решение отменит, и вновь найдутся смельчаки, готовые спорить с ним и доказывать необходимость возобновления производства этого бомбардировщика.

Вопрос вот в чем: почему Сталину надо было это доказывать? Если все мы понимаем неоспоримые достоинства ТБ-7 и необходимость его серийного выпуска, почему Сталин таких простых вещей понять не мог? Между тем и самому глупому ясно, что в темном лесу с дубиной веселее, чем без оной.

Если все сводилось лишь к сталинской глупости, то ТБ-7 был бы запрещен одним махом, и больше к этому вопросу Сталин не вернулся бы. Но Сталин восемь раз меняет свое решение на прямо противоположное. Что за сомнения? Такая манера вести дела нехарактерна для Сталина.

Истребить миллионы лучших крестьян, кормильцев России? Никаких сомнений: подписал бумагу, и вот вам – год великого перелома.

Уничтожить командный состав армии? Без колебаний.

Подписать пакт с Гитлером? Никаких проблем: три дня переговоров и – пробки в потолок.

Были у Сталина сомнения, были колебания. Но – пусть меня поправят, если я не прав – ничего подобного истории принятия решений о производстве БТ-7 не было. Отказ от ТБ-7 – это самое трудное из всех решений, которое Сталин принимал в своей жизни. Это, вероятно, самое важное решение в его жизни. Скажу больше: отказ от ТБ-7 – это, возможно, вообще самое важное решение из всех, принятых в первой половине XX века. Вопрос о ТБ-7 – это вопрос о том, будет Вторая мировая война или ее не будет. Когда решался вопрос о ТБ-7, одновременно решались и судьбы десятков миллионов людей.

Понятны соображения Сталина, когда четыре раза подряд он принимал решение о серийном производстве ТБ-7. Но когда Сталин столько же раз свое решение отменял, руководствовался же он чем-то! Почему никто из советских историков даже не пытается высказать предположения о мотивах Сталина?

У ТБ-7 были могущественные противники, и пора их назвать.

В 1935 году был образован Генеральный штаб РККА. До германского вторжения сменилось четыре начальника Генерального штаба: Маршалы Советского Союза А. И. Егоров и Б. М. Шапошников, генералы армии К. А. Мерецков и Г. К. Жуков. Все они были противниками массового производства бомбардировщиков ТБ-7. Противниками не только ТБ-7, но и вообще всех стратегических бомбардировщиков, были многие видные авиационные генералы, включая П. В. Рычагова, Ф. К. Аржанухина, Ф. П. Полынина.

Противником ТБ-7 был нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко.

Ярым противником ТБ-7 был референт Сталина по вопросам авиации авиаконструктор А. С. Яковлев.

Ну и, понятно, противниками стратегических бомбардировщиков были почти все советские военные теоретики, начиная с В. К. Триандафиллова.

Лучше всех доводы против тяжелых бомбардировщиков изложил выдающийся советский теоретик воздушной войны, профессор, комбриг Александр Николаевич Лапчинский. Он написал несколько блистательных работ по теории боевого применения авиации. Идеи Лапчинского просты и понятны. Бомбить города, заводы, источники и хранилища стратегического сырья – хорошо. Но лучше захватить их целыми и использовать для усиления своей мощи. Превратить страну противника в дымящиеся развалины можно, но нужно ли?

Бомбить дороги и мосты в любой ситуации полезно, за исключением одной: когда мы готовим вторжение на вражескую территорию. В этом случае мосты и дороги надо не бомбить, а захватывать, не позволяя отходящему противнику их использовать или разрушать.

Бомбардировка городов резко снижает моральное состояние населения. Это правильно. С этим никто не спорит. Но стремительный прорыв наших войск к вражеским городам деморализует население больше, чем любая бомбардировка.

Лапчинский рекомендовал Сталину все силы Красной Армии направить не на подрыв военно-экономической мощи противника, а на ее захват.

Задача Красной Армии – разгром армий противника. Задача авиации – открыть дорогу нашим армиям и поддержать их стремительное движение вперед.

Лапчинский рекомендовал войну не объявлять, а начинать ее внезапным сокрушительным ударом советской авиации по вражеским аэродромам. Внезапность и мощь удара должны быть такими, чтобы в первые часы подавить всю авиацию противника, не позволив ей подняться в воздух. Подавив авиацию противника на аэродромах, мы открываем дорогу танкам, а наступающие танки в свою очередь «опрокидывают аэродромы противника».

Цели для нашей авиации – не городские кварталы, не электростанции и не заводы, а вражеский самолет, не успевший подняться в воздух, огневая точка, мешающая продвижению нашей пехоты, колонна машин с топливом для вражеских танков, противотанковая пушка, притаившаяся в кустах. Другими словами, предстоит бомбить не площади, а точечные цели, многие из которых подвижны. Предстоит бомбить цели не в стратегическом тылу, а в ближайшем тактическом, а то и прямо на переднем крае. Для такой работы нужен не тяжелый бомбардировщик, а легкий маневренный самолет, который подходит к цели вплотную, чтобы опознать ее и точно накрыть, не задев своих, – свои рядом. Нужен самолет, который или пикирует с высоты, или подходит к цели на бреющем полете, почти касаясь крыльями верхушек деревьев.

Тому, кто намерен взорвать дом соседа, нужен ящик динамита. Но если этот злодей намерен соседа убить, а его дом захватить, тогда ящик динамита ему не нужен, тогда необходим более дешевый, легкий и точный инструмент. Лапчинский рекомендовал Сталину такой инструмент: легкий пикирующий бомбардировщик или маневренный штурмовик.

Стратегический бомбардировщик летает с дальних стационарных аэродромов на огромные расстояния, а нам нужен такой самолет, который всегда рядом, который базируется на любом временном грунтовом аэродроме, который легко меняет аэродромы вслед за наступающими дивизиями и корпусами, который выполняет заявки танкистов на уничтожение целей немедленно. Нужен легкий самолет, пилоты которого сами видят ситуацию, мгновенно реагируют на ее изменения и вносят свой вклад в успешный исход быстротечного боя.

Владимир Петляков, кроме тяжелого четырехмоторного (точнее, пятимоторного) бомбардировщика ТБ-7, создал и другой – небольшой, двухмоторный, скоростной, маневренный пикирующий бомбардировщик Пе-2. Это было именно то, что нужно Сталину. И Сталин решил: «Строить двухмоторные и числом побольше» (А. С. Яковлев. Цель жизни. С. 182).

Но разве нельзя строить и легкие, и тяжелые бомбардировщики одновременно? Нет, говорил Лапчинский. Нельзя.

Все силы, все возможности должны быть сконцентрированы на решении главной задачи: завоевании полного господства в воздухе, то есть на внезапном ударе по аэродромам противника. Если такой удар нанесен, то города и заводы бомбить незачем.

Сталин некоторое время позволял строить и те, и другие самолеты, а потом понял: надо выбирать что-то одно.

И выбрал.

Если железная сталинская логика нам непонятна, то проще всего объявить Сталина безумцем. Но давайте посмотрим на Гитлера: он тоже был агрессором, и именно поэтому стратегической авиации у него не было.

Гитлер готовил молниеносный захват Бельгии, Голландии и Франции, а потому мосты надо было не бомбить, а захватывать и сохранять. Мосты были нужны германским танковым дивизиям для стремительного наступления. И Париж бомбить не требовалось. Париж со всеми своими сокровищами достанется победителю. Гитлеру не надо было разрушать судостроительные верфи Бреста, танковые, артиллерийские заводы Шербура, Шамона и Буржа, авиазаводы Амстердама и Тулузы – они будут работать на усиление военной мощи Третьего рейха!

Для блицкрига Гитлеру была нужна авиация, но не та, которая разрушает города и заводы, а та, которая одним ударом может накрыть французскую авиацию на аэродромах, внезапными ударами парализовать всю систему военного управления. Нужна была авиация, которая открывает путь танкам и обеспечивает стремительность их рывка к океану. Нужна была авиация, которая висит над полем боя, выполняя заказы танкистов; авиация, которая бьет не по огромным площадям, а по точечным целям. Для молниеносной войны Гитлеру был нужен небольшой пикирующий бомбардировщик, который несет совсем немного бомб, но бомбит точно: двухмоторный Ju-88 или даже одномоторный Ju-87.

Пока Гитлер сокрушал противников молниеносными ударами, тактических бомбардировщиков ему хватало. Но потом война пошла не тем руслом: из быстротечной превратилась в затяжную. Появились города, германским танкам недоступные: Лондон и Челябинск, Бристоль и Куйбышев, Шеффилд и Магнитогорск. Вот тут Гитлеру стратегическая авиация не помешала бы.

Но ее у Гитлера не было.

Идеи Лапчинского, высказанные им задолго до прихода Гитлера к власти, Сталиным были использованы. Правда, в полной мере воплотить их в жизнь удалось не в 1941 году, как замышлялось, а в 1945-м, когда сталинские пикирующие бомбардировщики Пе-2 и штурмовики Ил-2 внезапным ударом накрыли японские аэродромы, и советские танковые клинья вспороли Маньчжурию. Страна досталась победителю. Советские десантные подразделения высаживались в китайских городах не для того, чтобы разрушать мосты, дороги и заводы, а для того, чтобы не допустить их разрушения. В такой войне для стратегической авиации работы не нашлось.