Джон Маккалох - Религия древних кельтов
Жители Элизиума не только бессмертны, но также по желанию становятся невидимыми. Они делают себя видимыми только одному человеку из многих, кто находится рядом с ним. Только один Коннла видит богиню, невидимую для его отца и друида. Мананнан видит Брана, но вблизи были многие, кого он не видит; и, когда тот же бог приходит к Фанд, он невидим для Кухулина и всех, кто был с ним. Поэтому Мидир говорит Этайн: «Мы видим, а нас не видят». Кроме того, иногда народ Элизиума обладает способностью к превращениям – Фанд и Либан являются Кухулину в облике птиц.
Орешник познания соединяет мудрость с миром богов, и в кельтской религии обычно цивилизация и культура, как предполагалось, произошли от богов. Вещи из земли богов были желанными для людей, и часто они похищали их оттуда. В уэльских и ирландских историях магический котел занимает выдающееся место, особенно в связи с потусторонним миром. Дагда обладал таким котлом, и он никогда не оставался пустым, а в истории «Болезнь Кухулина» описана неистощимая бочка с медом. Все, что помещали в такие котлы, насыщало всех, независимо от того, сколько их было. Кухулин получил один такой котел от дочери короля Скатха и также увел у него трех коров. В аналогичной истории он украл у Куроя, при попустительстве его жены Блатхнат, котел ее отца Мидира, трех коров и самих женщин. Но в другой версии Кухулин и Курой отправляются в цитадель Мидира на острове Фалга (Элизиум) и крадут котел, коров и Блатхнат. Курой забрал их у Кухулина; отсюда его месть в предыдущей истории. Так, похищение произошло из Элизиума. В уэльской поэме «Добыча Аннвна» Артур украл котел у Аннвна. Он был инкрустирован жемчугом, из него доносились голоса, и он закипал от дыхания девяти дев, он не варил пищу трусам.
Как уже было замечено в истории Гвиона, он был поставлен, чтобы наблюдать за котлом, который должен кипеть до тех пор, пока не даст «три капли благодати вдохновения». Он принадлежал Тегид Фоэлю и Кэрридвену, божественным правителям Подводной Земли. В «Мабиногах» Бранвен ее брат Бран получил котел от двух существ, мужчины и огромной женщины, которые вышли из озера. Этот котел дал им король Ерина, и он обладал свойством возвращать к жизни убитого, которого помещали в него.
Три свойства котла – неисчерпаемость, вдохновение и возрождение – можно суммировать одним словом – плодовитость, и важно то, что бог Дагда, с которым такой котел был связан, был богом плодородия. Но мы только что видели, что он был связан, непосредственно или косвенно, с богинями – Кэрридвен, Бранвен, женщиной из озера, – и, возможно, это указывает на более ранний культ богинь плодородия, позже замененный культом богов. В этом свете способность котла возрождать к жизни важна, поскольку в древней религии жизнь была связана с женским началом. Женщина была плодовитой матерью, и Земля, которая порождала и питала, также была женщиной. Отсюда возник культ Земли-матери, которая часто была также богиней любви, а также плодородия. Кэрридвен, по всей вероятности, была богиней плодородия, а Бранвен – богиней любви. Культ плодородия обычно связывался с оргиастическими и неразборчивыми любовными утехами, и вполне возможно, что котел, подобно индусскому йони, был символом плодородия. Опять же убиение и приготовление животных в примитивной жизни обычно считалось священным актом. Животных варили в огромных котлах, которые были обнаружены как постоянная часть утвари в каждом кельтском доме. Количество мяса, которое они вмещали, возможно, говорило об изобилии людям, для кого котел был уже символом плодородия. Так, символический котел культа плодородия слился с котлом, используемым в религиозном убиении животных и приготовлении из них пищи. Котел использовался также в ритуалах. Кимры приносили человеческие жертвы над котлом и наполняли его их кровью; жертв, приносимых Тевтату, душили в чане (semicupium); а в Ирландии «котел истины» использовался для испытания кипятком.
Подобно тому как пища людей рассматривалась как пища богов, котел этого мира становился удивительным котлом потустороннего мира, и, поскольку затем стало необходимо объяснить происхождение таких котлов на земле, возникли мифы, рассказывавшие о том, как они были украдены с божественной земли предприимчивыми героями – Кухулином, Артуром и т. д. В других случаях котел был заменен магическим сосудом или чашей, украденной у сверхъестественных существ героями саги о Фионне или сказочных преданий. Здесь также можно отметить, что Грааль артуровского романа имеет сродство с кельтским котлом. В «Conte du Graal» Псевдо-Кретье-на чаша входит сама по себе и прислуживает всем присутствующим пищей. Это – простое представление о Граале, но в других поэмах ее магический и священный характер усилен. Она дает пищу, которую предпочитает едок, – это дает бессмертную молодость и невосприимчивость к ранам. В этом отношении она представляет собой безошибочное сходство с котлом кельтского мифа. Но опять же это был сосуд, в котором Христос учредил Блаженное Причастие; он содержал в себе Его Кровь; и он был отдан нашим Богом Иосифу из Аримафеи. Таким образом, в Граале произошло слияние магического котла кельтского язычества и Священного Потира христианства с изделием, ставшим мистическим и прославленным самым чудесным образом. История о Граале стала очень популярной, и, со временем обогащаясь в этическом, мистическом и романтическом значении, она подхватывалась одним поэтом за другим, которые «использовали ее как образ высшей цели человеческих усилий».
Мифы говорили также о том, как дары цивилизации произошли из мира богов. Когда человек стал одомашнивать животных, считалось, что знание одомашнивания или, чаще, сами животные произошли от богов, только в этом случае животные имели магический, сверхъестественный вид. Такая вера лежит в основе историй, в которых Кухулин крадет коров у их божественных владельцев. В других случаях герой, который получает жену от народа сидхе, получает также от сидхе скот. Как уже было отмечено, свинья, данная Придери Аравном, королем Аннвна, и до настоящего времени неизвестная человеку, была украдена у него Гвидионом, а Придери был сыном Пвилла, временного царя Аннвна, и, по всей вероятности, оба были владыками Элизиума. В первоначальной форме мифа похищение, должно быть, было из Элизиума, хотя мы имеем намек в «Добыче Аннвна» на то, что Гвидион (Гвейр) потерпел неудачу и был заключен в тюрьму в Аннвне, а позже этому заключению добавление рассказа об Аннвне с адом придало скорбныйаспект. В поздних уэльских манускриптах белый самец косули и щенок (или, в «Триадах», сука, самец косули и чибис) были украдены Амэтхоном из Аннвна, и эта история имеет древние черты. В некоторых из этих историй животные передаются земле божественным или полубожественным существом, в котором мы можем усмотреть древнего кельтского героя культуры. Истории являются версиями более древних мифов, которые показывали, как все домашние животные были сначала собственностью богов, и их отзвук все еще слышен в сказочных описаниях похищения скота из волшебной страны. В наиболее примитивной форме рассказов похищение было, несомненно, из подземного мира богов плодородия, места, куда отправлялись умершие. Но с появлением мифов, рассказывавших о далеком Элизиуме, было неизбежно, что некоторые истории соединили животных и похищение с той далекой землей. Насколько речь идет об ирландских и уэльских историях, похищение, по-видимому, было главным образом из Элизиума[53].
Любовные утехи занимают большое место в рассказах об Элизиуме. Богини ищут любви у смертных, а смертные стремятся посетить Элизиум ради этих соблазнов. Но любовные утехи Элизиума – «без греха, без преступления», и эта фраза, возможно, предполагает существование ритуальных половых союзов в обсуждаемые времена для магического влияния на плодородие земли, причем эти союзы не рассматривались как нечто безнравственное даже в тех случаях, когда они нарушали общепринятый племенной закон. В некоторых историях Элизиум представлен состоящим из множества островов, один из которых – «остров женщин»[54]. Эти женщины и их королева отдают свое предпочтение Брану и его людям или Маэлдуину и его спутникам. Подобные «острова женщин» встречаются в сказках, все еще имеющих хождение среди кельтских народов, и настоящие острова до сих пор называются этим именем – Эйгг и Гроагес у бретонского побережья. Подобные «острова женщин» известны в китайском, японском фольклоре и в фольклоре айнов, в греческой мифологии (острова Цирцеи и Калипсо) и в древнеегипетских представлениях о будущей жизни[55]. Они также известны и в других местах[56], и поэтому мы можем предполагать, что в описании такого острова как части Элизиума кельты использовали нечто общее для народных поверий всего мира. Но возможно, это также обязано фактической традиции, памяти о том времени, когда женщины совершали свои обряды в уединении. Об уединении напоминала таинственная природа острова, его недоступность и его исчезновение в случае, если смертные покинут его. Возможно, к этим обрядам допускались избранные мужчины, что могло быть во вред им из-за чрезвычайного эротического беснования их временных партнерш. Именно так дело обстоит в китайских историях об «острове женщин», и скорее это, а не тоска по дому может объяснить желание Брана, Ойсина и т. д. оставить Элизиум. Как уже было сказано, кельтские женщины совершали оргиастические обряды на островах[57]. Все это, возможно, дало начало вере в остров прекрасных божественных женщин как часть Элизиума, хотя это также усилило его чувственный аспект.
