Виктор Устинов - Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию?
Удаляя из армии способных командиров и поощряя избрание в войсковых частях и на кораблях советов солдатских и матросских депутатов, Гучков за два месяца до основания подорвал боевую мощь армии и флота и 2 мая, слагая с себя обязанности военного и морского министра, он оставил Временному правительству разлагающую армию, которую оно так и не сумело восстановить. В начале 1918 года Гучков появился в Берлине, где получил сразу политическое убежище и здесь, уже не маскируясь, он начал открыто вести подрывную деятельность против своей страны.
Министр иностранных дел Милюков пытался выстраивать такие отношения с Антантой, какими Россия установила их с началом войны: дружественными и верными союзническим договорам, однако Лондон и Париж продолжал беспокоить двойственный характер заявлений Временного правительства и бездействие русской армии, граничащее с развалом всего Восточного фронта. Антанта требовала от русской армии наступления, и она же призывала Временное правительство решительно покончить с неутихающим пламенем революции.
Нота Милюкова от 18 апреля правительствам стран Антанты утверждала, что позиция Временного правительства не дает никаких оснований думать об «ослаблении роли России в общей союзной борьбе» и провозглашала от имени всего народа «довести мировую войну до решительной победы»[523].Исполнительный комитет всем составом восстал против этого заявления и Керенский был на их стороне; этот конфликт быстро породил правительственный кризис, так как князь Львов в сложившейся обстановке больше склонялся к поддержке Керенского, чем Милюкова.
Князь Г. Львов все больше и больше утрачивал роль лидера среди министров Временного правительства, и сам он стал чувствовать себя не на месте. Сам он не был энергичным человеком, а, главное, в нем не хватало твердой воли и решимости поддерживать и самому идти на риски в политической борьбе, которые всегда неизбежны в борьбе за власть и ее удержание. Его органическое миротворчество, помогавшее ему в трудные времена, теперь, во время революционных испытаний, было не нужно и бесполезно. Без воли и готовности к риску он вел соглашательскую политику со всеми течениями и слоями общества, и эта политика привела его и Временное правительство в тупик. Он любил твердить окружающим его людям: «Верьте в здравый смысл русского народа, все образуется»[524]. Тому трудному времени в русской истории нужны были более сильные и энергичные деятели, и князь Львов почувствовал себя лишним.
Видя паралич власти и боясь усугубить свою историческую вину за провалы в политике и экономике государства, глава Временного правительства князь Георгий Львов 7 июля ушел в отставку; министром – председателем Временного правительства был назначен А. Керенский, с сохранением за ним постов военного и морского министра.
Надежда на Керенского теплилась у многих людей того времени, да и сам он считал, что его «имя в глазах народа стало своего рода символом новой жизни в условиях свободы» и что на его «долю выпало вести полемическую борьбу среди масс населения»[525].Но на самом деле Керенский угодничал массам и потворствовал, как и Троцкий, низменным инстинктам толпы, и горькие плоды этой политики он вскоре должен был пожинать сам, разочаровывая своей деятельностью миллионы поклонников. Он все время искал опоры в бывших хулителях самодержавия и России и не мог найти ее в молодых патриотических силах, выросших на революционных идеях, и готовых отдать за них свои силы и жизни.
Временное правительство поспешило объявить амнистию политическим заключенным и многим людям, совершившим уголовные преступления, и по возвращении из ссылок и тюрем они активно включались в различные партии и политические движения, и открыто требовали для себя места во властных структурах страны. Существующая власть ведь сама назвалась временной, и она показывала все признаки своей ненадежности и недолговечности. Лидера анархистов князя Петра Кропоткина встречал сам Керенский, и он же удостоил личного внимания пропагандиста марксизма в России Георгия Плеханова и певца террора Владимира Бурцева. Вокруг Керенского всегда находились и имели поддержку личности, ранее отверженные в обществе, с сомнительной репутацией и это отталкивало от него интеллигенцию, деловых людей и влиятельных лиц крупного капитала, не считавших необходимым находиться среди тех, кто нес угрозу обществу, как своими политическими взглядами, так и уголовным прошлым.
12 марта из Туруханской ссылки в Петроград прибыл Иосиф Сталин (Джугашвили) и, через несколько дней, он стал главой редакции газеты «Правда» и лидером революционного движения в столице и в стране. Все, кто с ним встречался в те дни, немедленно попадали под его сокрушительное влияние, из убеждения и веры, что перед ними находится тот человек, кому будет суждено решать судьбу страны. Он быстро подчинил своему влиянию Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, сильный профсоюз металлистов и лидеров моряков Балтийского флота и тут же направил на Дальний Восток, Урал, Украину, Среднюю Азию и Кавказ своих сторонников, среди которых находились С. Лазо, В Куйбышев, К. Ворошилов, С. Киров и С. Орджоникидзе, для изучения обстановки и укрепления власти Советов на местах.
3 апреля в Петроград приехал Владимир Ленин (Ульянов), и Сталин устроил ему такую торжественную встречу, что она была похожа на приезд человека, который завтра станет вождем народа. Ленин приехал с большой группой эмигрантов, которые намеревались взять руководство революционным движением в свои руки, но Сталин убедил Ленина отказаться от этой порочной идеи, так как все они были оторваны от России и не знали ее. При работе в России он посоветовал вождю большевиков опереться на революционные штабы, уже созданные в Петрограде и других городах страны из числа политических ссыльных и на проверенных людей в революционном движении, какими являлись Я. Свердлов, Л. Каменев, М, Калинин, В. Молотов, А. Коллонтай, А. Рыков, Л. Красин и другие большевики.
Когда наступила ночь, Ленин собрал в особняке Кшесинской всех своих соратников и заявил: «Современный социализм – враг международного пролетариата. Самое имя социализма осквернено и запятнано предательством. С ним нельзя иметь ничего общего. Его нельзя очистить, его надо отбросить, сбросить с себя, как грязное белье. Надо надеть чистую рубашку и назваться коммунистической партией…»[526] За исключением Сталина и Свердлова, безоговорочно поддержавших Ильича, вся старая «большевистская гвардия» холодно восприняла эту идею. Ленин сразу решительно порывает со старой эмигрантской большевистской гвардией и становится во главе молодой национальной партийной когорты большевиков, которую сплотили вокруг себя Сталин и Свердлов. Опора Ленина на местных российских большевиков помогла ему сразу завоевать более широкие партийные и народные низы, а взбунтовавшейся старой гвардии пришлось принести повинную голову и капитулировать. Всеми делами в партии стали руководить Ленин, Сталин и Свердлов. Не сделай Ленин этого шага – революции могло не произойти, так как национальные партийные лидеры и народные массы, идущие вслед за ними, могли бы не подняться на призывы большевиков-эмигрантов. Ленин потом простит «старой гвардии» ее ошибки, как простит он и Троцкого – своего вечного оппонента, потому что «певчего» всемирной революции лучше было иметь своим союзником, нежели врагом.
Ленин тут же опубликовал знаменитые «Апрельские тезисы», в которых были поставлены перед партией и рабочим классом России задачи, сводившиеся к главной цели к недоверию буржуазному Временному правительству, а потом и его свержению, созданию Советов по всей России и прекращению империалистической войны, подкрепляемые призывами немедленно ее остановить. «Своеобразие текущего момента в России, – указывал Ленин, – состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства»[527].
Состоявшийся в июне первый Всероссийский съезд советов рабочих и солдатских депутатов, в котором принимал участие Керенский и основной состав министров, еще раз вскрыл бессилие властей и их неспособность управлять страной. Большевики в самом начале съезда повели оголтелую пропаганду с осуждением ожидавшегося наступления русской армии против немцев, осознанно раскрывая время наступления, характер предстоящих боевых действий и манипулируя численностью привлекаемых для этого сил и средств. Готовящееся наступление они называли контрреволюционной авантюрой и призывали не участвовать в нем солдат. С такими заявлениями от Минского совета рабочих и солдатских депутатов выступали Позерн и Абрам, поддержанные всем составом большевиков –305 делегатами из 1090 всех избранных на съезд. Когда, выступавший на этом съезде министр почт и телеграфов Ираклий Церетели заявил, что в России нет политической партии, которая согласилась бы в этот момент взять власть на себя, то выступивший вслед за ним Владимир Ленин сказал: «Я отвечаю: есть! Ни одна партия от этого отказываться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком»[528].Здесь же он назвал два шага своей программы. «Наш первый шаг, который мы бы осуществили, если бы у нас была власть: арестовать крупнейших капиталистов, подорвать все нити их интриг. Без этого все фразы о мире без аннексий и контрибуций – пустейшие слова. Вторым нашим шагом было бы объявить народам отдельно от правительств, что мы считаем всех капиталистов разбойниками…»[529] В конце своего выступления Ленин, чтобы поскорее закончить войну, призвал всех солдат от братания с немцами на одном фронте перейти к братанию на всех фронтах[530].
