Сталинград. Крах операции "Блау" - Пауль Карель
Майор Вилли г поблагодарил и, запросив штаб армии, отпустил русского с его флагом назад, к своим. Затем начали звонить телефоны. Вестовой доставил письмо в Гумрак. Паулюс лично позвонил и приказал: запрещаю вести переговоры с русскими офицерами о капитуляции. В письменном тексте приказа говорилось об ужасах русского плена.
На следующий день каждый солдат мог прочесть, что именно генерал-полковник Рокоссовский, командующий Донским фронтом, писал в штаб 6-й армии: над всей территорией, где находилась окруженная армия, русские самолеты разбрасывали листовки, в которых излагались условия капитуляции. В частности, черным по белому, за подписью и печатью генерала Воронова и печатью представителя Ставки Верховного Главнокомандования стояло: «Если сопротивление будет немедленно прекращено и все военное имущество передано нам в целости и сохранности, а войска организованно сдадутся, то в этом случае всем офицерам, унтер-офицерам и солдатам мы гарантируем жизнь, безопасность и возвращение в
Германию либо, по желанию военнопленных, в любую другую страну после окончания войны. Всем военнослужащим Вермахта дается при этом право на ношение военной формы, им сохраняются знаки различия и боевые награды, личные вещи и ценности. Старшим офицерам, кроме этого, разрешается оставить при себе личное оружие.
Сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам немедленно обеспечивается нормальное питание. Всем раненым, больным и обмороженным будет оказана медицинская помощь. Ваш ответ в письменной форме мы ожидаем 9 января 1943 года в 15.00 по московскому времени через Вашего полномочного представителя, назначенного лично Вами, которому надлежит следовать в автомашине по шоссе от населенного пункта Конный до станции Котлубань. На автомашине должен быть вывешен белый флаг. Вашего представителя будет ожидать уполномоченный русский офицер в районе «8», в полукилометре на юго-восток от разъезда 564.
Если наше требование о капитуляции будет отклонено Вами, то мы объявляем, что войска Красной Армии и части Красных ВВС будут вынуждены приступить к уничтожению окруженных немецких войск. Ответственность за их уничтожение будете нести Вы». Листовки, которые сбрасывались вместе с текстом письма, содержали также зловещее предупреждение: «Всякий, кто и далее будет оказывать сопротивление, будет беспощадно уничтожен».
Почему 6-я армия не приняла это предложение о капитуляции? Почему в тот момент она не отказалась от бесперспективной борьбы прежде, чем войска приблизятся к физическому и моральному пределу? До сих пор задаются этим вопросом, и в нем звучит упрек.
Паулюс, находясь уже в плену, постоянно указывал на то, что он не капитулировал на основе собственного решения, поскольку он в начале января ещё видел стратегический смысл в дальнейшем сопротивлении: сковывание мощных русских сил и за счет этого обеспечение угрожаемого южного фланга Восточного фронта.
Такого же мнения придерживался фельдмаршал фон Манштейн. Он говорит четко и ясно: «6-я армия с начала декабря сковывала 60 крупных частей и соединений Советов. Положение обеих групп армий «Дон» и «Кавказ» стало бы катастрофическим, если бы Паулюс капитулировал в начале января».
Если ранее этот тезис в течение длительного времени мог быть объяснен и оценен как стремление обелить себя, то теперь это уже невозможно: советские маршалы Чуйков и Еременко в своих мемуарах подтверждают это. Чуйков пишет, что ещё в середине января войска Паулюса полностью сковывали действия семи советских армий. Еременко дает легко понять, что предложение Паулюсу от 9 января относительно почетной капитуляции исходило из идеи о том, чтобы высвободить семь советских армий и их силами затем наступать на Ростов. Это наступление и взятие Ростова могло бы обрушить весь южный фланг немецкого Восточного фронта. Боевые действия, которые вела 6-я армия до конца, воспрепятствовали реализации этих планов. Если ретроспективно эта жертва и была правильной в смысле политических оценок войны, — это другой вопрос.
Паулюс ещё больше укрепился в своем мнении ещё и по другой причине: в первой половине дня 9 января испытанный и опытный генерал Хубе вернулся от Гитлера, к которому он был вызван с докладом «назад к окруженным войскам», сразу же сообщил о том, что он узнал от фюрера и от офицеров Главного командования сухопутных сил: планируется новое деблокирующее наступление с запада. Танковые части, получившие подкрепление, начали уже выдвижение в район сосредоточения к востоку от Харькова. Обеспечение по воздуху с 29 декабря было поставлено генерал-полковником Рихтгофеном на новую основу. С 8-го авиакорпуса приказом фюрера было снято выполнение всех боевых задач, и ему была поставлена новая задача: только снабжение войск в Сталинграде. Из рейха, с других фронтов и даже из Африки, от Роммеля, войскам которого приходилось нелегко, были сняты транспортные и широкофюзеляжные самолеты. 10 января 1943 года 490 машин этих типов были уже на фронте с задачей снабжать «крепость Сталинград».
Приказ фюрера командованию Люфтваффе гласил: «Ежедневно доставлять 300 тонн». «Хейнкель-111» мог брать на борт 1,8 тонны, «Юнкерс-52» — 1,4 тонны, широкофюзеляжный «Фокке-Вульф-200» — 6 тонн. Чисто арифметически выходило, что даже при 50% производительности доставки ежедневно могли быть доставлены 300 тонн грузов. Но только арифметически! Но подсчет подсчету рознь.
Погода не подчинялась приказам. Плотные туманы и метели многократно затрудняли либо взлет, либо приземление в котле. На временных импровизированных аэродромах, удаленных от Сталинграда, не было систем обогрева самолетов в условиях 40-градусных холодов, обеспечивавших безопасный взлет; к этому следует прибавить плотный огонь русской ПВО и массированное применение истребителей против транспортных самолетов, не имевших бортового вооружения, так что «Юнкерсы» могли выполнять полеты только по ночам. Таким образом, не было ни одного дня, когда бы в котел доставлялось более 100 тонн. Тем не менее доклад генерала Хубе возымел действие. Квинтэссенцией его было то, что 6-й армии предписывалось держаться согласно точке зрения Гитлера и Главного командования сухопутных войск, в случае необходимости сузить район котла вплоть до периметра городской черты Сталинграда для обеспечения возможности отхода группы армий «Кавказ», а затем предпринять новое деблокирующее наступление с запада. Это был бег наперегонки со временем.
Ход мыслей Хубе совпадал с тем, что докладывал майор Генерального штаба фон Белов, начальник оперативного отдела штаба 71-й пехотной дивизии.
Белов, позднее служивший в офицерском звании также в Бундесвере, в сентябре 1942 года заболел в Сталинграде, был эвакуирован самолетом в Германию и
