Ольга Батлер - Моя маленькая Британия
(23 июля 2011 года Эми Уайнхауз умерла в возрасте 27 лет в своей квартире в Лондоне. — Прим. Ред.)
Twiggy
Символ бурных 60-х, дитя рабочего класса, Твигги никогда не пробовала наркотики, почти не пила, не попадала в сексуальные скандалы.
Только в эпоху многополярности мы начали догадываться, как это глупо — сравнивать и навязывать друг другу разные типы красоты. Но прошлое представляется настоящей диктатурой. И как только люди раньше жили? История женской моды была чередой попеременных триумфов тонких или толстых, с множеством жертв с обеих сторон.
Мода на мини оказалась особенно беспощадной. Она в одночасье, как по приказу злобной феи, сделала большинство женщин «толстыми». Даже Мэрилин Монро, Джина Лоллобриджида, Софи Лорен вдруг обрели лишние килограммы. Что уж говорить про рядовых обладательниц 46-го размера! Им трудно было не почувствовать себя слонопотамами, разглядывая в журналах эти прелестные цыплячьи косточки, эти тонкие шеи с завитками от Видала Сассуна.
Что за напасть такая? — После мягких и округлых форм 50-х и начала 60-х, где грудь и бедра — все было при деле, после элегантных костюмов от Шанель, и вдруг является ЭТО: две тон кие палки в ядовито-зеленых колготках, торчащие из-под лимонного цвета юбки размером с носовой платок.
Весь облик — острые углы, ни одного изгиба. «Простенькая» мальчишечья стрижка, над которой мастер потел восемь часов. Твигги… Таких заморышей прежде жалели или дразнили, но на всеобщее любование не выставляли.
И, что особенно возмутительно, от этого скелетика с огромными глазами исходят волны шарма: «Я женщина-ребенок. Я невинна… А может быть, и нет». Такую мог придумать только Гумберт Гумберт, с его ненавистью к зрелым женщинам, которых он называл громоздкими человечьими самками. Но придумала ее женщина, модельерша Мэри Квант.
Вес ее музы, вместе с тремя комплектами накладных ресниц и косметикой, был чуть больше сорока килограммов при росте 168 см, и журналы сравнивали Твигги с изможденным мальчиком-хористом: «Похоже, эти четыре тоненькие конечности никак не найдут туловище, к которому можно прикрепиться».
Многие тогда думали: посмеемся и забудем это недоразумение через месяц. Но как остановишь историю? Ведь в лице Твигги в объектив попало само молодое поколение 60-х.
И дамы, еще вчера уверенные в собственной красоте, вдруг почувствовали себя старомодными купчихами, сидящими на сундуках с молью. «Все наши проблемы — из-за таких, как ты, Твигги. Почему бы тебе не обзавестись нормальной фигурой? Тогда нам не придется страдать, что мы не можем втиснуться в эти платьица нулевого размера.»
Твигги стала первой моделью, чей образ был широко использован в товарах массового спроса: колготках Trimfit, косметике, коробочках для ланчей, куклах (андрогинных таких выпустили). Ее растиражированная природная хрупкость, бесспорно, повлияла на статистику анорексии и прочих нервных расстройств.
Но сама манекенщица себя голодом не морила и всегда выступала против культа искусственной худобы. Просто Твигги, она же Лесли Хорнби, благоразумная дочь лондонского плотника, использовала свою славу, богатство, таланты в полную меру. Пела, выступала на театральных подмостках, снималась в фильмах (в «Братьях Блюз», например, ее можно увидеть в сцене на бензоколонке).
Она продолжает работать и сегодня, выпуская диски, альбомы, книги, собственную линию одежды. Очень громкой получилась ее акция по удачной реанимации сети магазинов Marks & Spencer. Когда все решили, что знаменитая марка окончательно пришла в упадок, вдруг случилось чудо: лондонские модницы заговорили о новых коллекциях M&S.
Я не признала тогда Твигги в ухоженной жизнерадостной блондинке, которая демонстрировала платья Marks & Spencer рядом с красотками Эрин О’Коннор и Лиз Джаггер. От ее прежней худобы не осталось следа. По сравнению с собой прежней она, пожалуй, теперь даже «толстая».
В 2009 году легендарной манекенщице исполнилось шестьдесят, и по этому поводу в Национальной портретной галерее прошла выставка ее фотопортретов. Там можно было убедиться, что начало карьеры Твигги пришлось на стык эпох. Первые фотографии, черно-белые и довольно строгие, словно принадлежат первой половине прошлого века.
Все восторгаются: надо же, символ давно прошедших дней, и такая моложавая! Как Твигги хватило смелости работать для Marks & Spencer рядом с моделями, которые годятся ей в дочки? «Я знала, что мы получим все самое лучшее — в смысле освещения, организации съемок, — откровенно объясняет она. — К тому же у меня больше сорока лет опыта».
Конечно, в рекламных кадрах сделали свое дело и дорогостоящие увлажнения, всякие там притирки, светоотражающие частицы, спреи, компьютерные трюки. Чудес ведь не бывает. Это стало очевидным, когда в таблоидах появилась фотография «настоящей» Твигги, какой ее подловил папарацци.
Боится ли она старости? Возможно, что боится. Хотя какой в этом смысл? Есть вещи, которые не зависят от женщины. Зато от женщины зависит, как одеваться, как вести себя. По словам Твигги, силы ей придает любовь (она замужем за британским актером Ли Лоусоном). Потому что — «какой бы успешной ты ни была, ни телевизионные программы или фильмы с твоим участием, ни контракты с модельными агентствами не согреют тебя ночью».
Она держит данное себе слово стареть с достоинством. Здоровое питание, восьмичасовой сон и пилатес помогают сохранять форму. Все, кто общался с Твигги, говорят, что она свежа, как в первый день, и как будто вечна. И это без пластической хирургии или ботокса. А еще ее друзья рассказывают, что она всегда счастлива, в какой бы ситуации ни оказалась.
Символ бурных 60-х, дитя рабочего класса, Твигги никогда не пробовала наркотики, почти не пила, не попадала в сексуальные скандалы. Она проявила и проявляет столько элегантности и достоинства, что трудно найти хотя бы одну-единственную современную звезду, которую можно было бы поставить рядом с нею. «Прежде я была вещью, — замечает она в одной из своих книг. — Теперь я личность». Но Твигги и в шестнадцать лет была намного больше, чем казалась.
… и сказочники
Нежный друг детей
Был ли Льюис Кэрролл девственником.
Имя Льюиса Кэрролла знакомо даже тем, кто не читал его книг. Долгое время считалось, что этот человек не от мира сего: у него «не было личной жизни» (как сказала Вирджиния Вулф), он был патологически застенчив, лучше всего чувствовал себя в компании маленьких девочек, избегал эмоциональной и физической близости с женщинами и умер девственником.
Любовь к детям нашла самое яркое воплощение в его отношениях с темноволосой Алисой — вдохновительницей и первой слушательницей «Алисы в стране чудес». В популярном пересказе биографии Кэрролла говорится также, что он хотел жениться на этой одиннадцатилетней девочке, чем вызвал негодование ее родителей. И что он окружал себя малолетними подружками, теряя интерес к ним, когда им исполнялось четырнадцать. Получалось, книгу всех времен и народов написал человек, отличающийся — как бы это сказать помягче — нездоровым влечением к детям.
Не по этой ли причине родные Кэрролла поработали ножницами над его архивом? Чарльз всю жизнь вел дневники и нумеровал их — с тех пор, как научился писать. В том, что некоторые записи так и не дошли до исследователей (например, отсутствуют тетради за 1858–1862 годы) или сохранились в урезанном виде, обвиняют его семью. В течение шестидесяти лет после смерти писателя два поколения родственников контролировали его литературное и личное наследие. Они так ревниво оберегали архив от исследователей, что не брезговали дезинформацией.
Истинная причина их поведения — совершенно неожиданная — стала вырисовываться в 1999 году, когда появились два не связанных друг с другом исследования: профессора из Сорбонны Хью Лебейли и писательницы Кэролайн Лич. Они рассказали иную историю жизни классика.
Он отдавался страстям, но это было поведение зрелого мужчины. Человек, про которого говорили, что его «эмоциональные часы остановились в детстве», на самом деле обожал эротическую поэзию, любил разглядывать полуобнаженных циркачек и шокировал современников своим интересом к изображениям голого женского тела. «Застенчивый и замкнутый» Кэрролл мог день напролет мотаться по космополитичному Лондону, нанося визиты, обедая с богемными друзьями перед походом в театр. «Зацикленный на маленьких девочках» мужчина всю жизнь наслаждался компанией близких и очень близких ему женщин.
Такой прорыв в жизнеописании вызвал смятение литературоведов. Как вышло, что почти сто лет мир верил легенде, не имевшей ничего общего с реальным человеком? Наверное, причины надо искать в самой человеческой природе: сотворение мифов ей присуще, а Льюис Кэрролл оказался прекрасным материалом.
