Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ

Переворачивая проблему вверх тормашками, противореча сам себе, выступил Б. Ельцин:

— Конфликтовать дальше бессмысленно… Разрешение конституционного кризиса откладывать дальше нельзя. Я сохраняю свою позицию, которую сформулировал и высказал на прошлом Съезде, — сосредоточиться в этом году в основном на вопросах экономики. В этом наше спасение. Примерно около 300 нарушений допустил Верховный Совет, отклонившись от конституционных норм. Все три власти допустили отклонения, все три ветви власти допустили этот кризис, они должны — соответственно все три власти — отвечать.

От прозвучавшего на Съезде предложения провести 21 ноября 1993 года досрочные выборы и Президента, и депутатов команда Ельцина поежилась. Традиционно фарисействовал главный исполнитель всех юридических провокаций и подстав, ставший уже вице-премьером С.М. Шахрай:

— Зачем выносить на референдум вопрос о досрочных выборах? Кто будет потом интерпретировать результаты? Кто будет определять, по каким законам и, главное, в какой орган будут проводиться выборы?.. Конечно, обязательно будет дискуссия, какова юридическая сила указа Президента о голосовании 25 апреля по вопросам о доверии Президенту и о проекте новой Конституции. Президент использует не термин «всенародный референдум», а термин «голосование». Именно поэтому Президент не использует термин «досрочные выборы». Иначе он вступал бы в противоречие с законодательством. Именно поэтому Президент говорит: «Голосование 25 апреля — это нравственный и политический выбор Президента». Это нравственный и политический выбор его избирателей.

А то, что домогательство этого выбора, что «инициативность» Ельцина противоречит многим российским законам, подписанным Президентом, начиная с закона о референдуме, — это не волновало ни Шахрая, ни Ельцина.

И Съезд в очередной раз пошел на компромисс, назначив на 25 апреля референдум и утвердив выносимые на него вопросы. В общем, президент спровоцировал, а депутаты на провокацию купились.

Я требовал, как отрешения от должности Президента Б. Ельцина, так и отставки Р. Хасбулатова с его бесконечными интригами и метаниями. В.Б. Исаков сумел внести на голосование вопрос об отрешения от должности Президента и отзыве со своего поста Председателя Верховного Совета. Он добавил:

— Нельзя страну держать в напряжении целый месяц, предлагаю сразу после того, как будут оглашены результаты голосования, собраться здесь и принять решение о референдуме, о досрочных выборах депутатов.

«За» проголосовало 675 депутатов, конституционное большинство.

По процедурным нормам провели повторное голосование.

За включение в повестку дня вопроса об отрешении от должности Президента проголосовало 594 депутата, против — 287.

За включение в повестку дня вопроса об отзыве Председателя Верховного Совета проголосовало 614 депутатов, против — 253.

695 депутатов высказалось за то, чтобы голосовать без дальнейшего обсуждения.

Атмосфера была более чем накалена. С 13 и до 1 6.30 часов сторонники Президента собрали на Васильевском спуске свой митинг, и мэр Москвы Ю.М. Лужков посоветовал депутатам не выходить в этот период из Кремля. Кое-кому советовали и вообще не выходить. Президент Б. Ельцин выступил на митинге и заявил, что не подчинится никакому решению Съезда.

Перед голосованием в защиту Р. Хасбулатова против нас выступил горячо мною любимый О.Н. Смолин, опасавшийся, что Съезд, лишившись председателя, попадет во внутренний кризис. Опасение было напрасным, ведь существовали заместители, в том числе первый, но нам для обоснования голосования слова не дали.

Состоялось голосование.

Собравшись после перерыва, объявленного до 21 часа, депутаты узнали, что по обоим вопросам для принятия положительного решения не хватило голосов.

Но если 20 ноября 1992 года мое предложение внести в повестку дня заседания Верховного Совета России вопрос об отрешении Президента России от должности получило всего 52 голоса, то на этот раз за отрешение Б. Ельцина от должности, что требовало конституционного большинства, проголосовало 617 депутатов из общего числа 1033. Против — 268. Получили бюллетени 924 депутата, в ящике для голосования оказалось 909 бюллетеней, из них 24 недействительных.

За отзыв Р. Хасбулатова с поста председателя парламента проголосовало 339 депутатов, против — 558 из тех же 924 принявших участие в голосовании. Из 909 оказавшихся в ящике бюллетеней испорченными оказались 12.

Через годы А.В. Коржаков напишет в своих мемуарах, что в зале Съезда были размещены емкости с отравляющим газом, и если бы мы набрали необходимое число голосов, то против депутатов были бы применены отравляющие вещества. Не понадобилось.

Оставив Б. Ельцина на посту Президента, мы предопределили трагичный осенний финал.

Сохранение Р. Хасбулатова в качестве Председателя Верховного Совета Российской Федерации дало нашим противникам возможность разыгрывать кавказскую карту, а часть сторонников оттолкнуло, ибо в осенней 1993 года ситуации они не смогли забыть, что Хасбулатов такой же разрушитель СССР, как и Ельцин.

Референдум 25 апреля лишь констатировал патовую политическую ситуацию, сложившуюся в обществе. Его результат Б. Ельцин использовал для «артиллерийской подготовки» (его собственное выражение) накануне 21 сентября.

Если перечислять почти ежедневные провокации исполнительной власти, то это займет много страниц. Напомню еще один всероссийский инцидент. О своих антиконституционных позициях Б. Ельцин заявил при открытии Конституционного совещания 5 июня 1993 года.

Конституционное совещание было созвано под громогласные призывы найти выход из конституционного кризиса. Президент вновь упирал именно на это, но едва ли не главным тезисом сделал заявление:

— Советский тип власти не поддается реформированию. Советы и демократия несовместимы.

Слушал доклад Президента я с горечью. Понимал, что это и есть обещанная им «артподготовка» ликвидации угнетавшего его парламентского контроля. Какие советы? Уже третий год представительные органы власти, сохранив название «советы», таковыми не являются — они стали постоянно работающими органами представительной власти. Да, это иногда было сделано через выделение «малых советов», но это радикально изменило структуру и характер власти. Значит, дело было не в советах. Да, после своего осеннего переворота Ельцин указом отменит законы, ликвидирует систему советов. Ну — и что? Он или его шахраи создали что-то более эффективное? С той поры местное самоуправление у нас и не выползает из кризиса несамостоятельности и неэффективности.

Но вернусь к совещанию 5 июня 1993 года.

После выступления Президента в первом ряду встал и, попросив слова, пошел к трибуне Председатель Верховного Совета Российской Федерации Р.И. Хасбулатов. Б. Ельцин явно растерялся, но внешне согласился, однако присутствовавшие в зале его радикальные сторонники устроили Хасбулатову обструкцию, а стоявший сбоку охранник (невиданное до того дня явление), молодой парнишка, перехватил Председателя парламента и, схватив его руками, стал отталкивать от трибуны.

Я не верил своим глазам! Какими бы ни были плохими мои отношения с Хасбулатовым, но он был Председателем Парламента!!

Я вскочил со своего места:

— Позор! Немедленно прекратите рукоприкладство в отношении Председателя Парламента! Дайте слово! Позор!

Меня поддержали многие участники Совещания. Тем не менее, Хасбулатова оттеснили от трибуны, а охраннику ни Ельцин, ни кто иной не сделал даже замечания. Мое место было в центре левой половины третьего ряда, я продолжал стоять и выражать протест и увидел, как народный депутат Ю.М. Слободкин подошел к уже умножившимся охранникам у президиума и что-то горячо стал им доказывать. Его так же попытались отталкивать, а поскольку он стал сопротивляться насилию, подхватили на руки и грубо, с потерей его ботинка, вынесли из зала. Генерального прокурора России В.Г. Степанкова, потребовавшего прекратить насилие, просто отбросили в сторону.

Этого моя интеллигентская натура вынести уже не могла, и я призвал всех людей, уважающих порядок и депутатскую неприкосновенность, покинуть оскверненное место.

Вместе с Р. Хасбулатовым, большой группой депутатов, глав регионов и некоторыми судьями Конституционного суда мы покинули зал Конституционного совещания. Я больше туда не возвращался.

Б. Ельцин не сделал ничего, чтобы погасить конфликт.

Мы подошли к кульминации событий — к осени 1993 года. О днях с 21 сентября по 4 октября 1993 года уже многое сказано и написано. И правды, и вранья. Считаю несвоевременным сейчас все анализировать и даже излагать. Это еще не история — это политика.