Леонид Млечин - Комитет-1991. Нерассказанная история КГБ России
– Я всегда из этого исхожу… Даже сейчас.
Все это Евгений Вадимович рассказал мне, когда я работал над этой книгой. А впервые мы беседовали, когда он только стал начальником московской госбезопасности. И тот разговор тоже был интересным.
В Московском управлении я тогда был в первый раз. В каждом учреждении шутят по-своему.
– Введите арестованного! – этими словами дежурный адъютант с синими петлицами офицера госбезопасности разрешил сотруднику пресс-бюро столичного управления пропустить меня к своему начальнику, сидевшему в огромном полутемном кабинете.
Поднявшийся мне навстречу человек с седеющей бородкой и очаровательной улыбкой, научный работник по профессии, был символом перемен, наступивших в этом стеклобетонном здании без вывески.
– У нас есть официально сформулированные задачи: разведка, контрразведка, информационно-аналитическая работа, борьба с терроризмом. Что касается борьбы с преступностью, то, на мой взгляд, нам незачем за это браться. Это могло бы делать МВД. Зато нам следовало бы заниматься внутренней политической разведкой. Думаю, пройдет период кокетливых полупризнаний, и нам прямо скажут: как и в других государствах, нужно следить за политической температурой в обществе, знать, в каких слоях общества назревают настроения в пользу насильственного свержения правящих структур, изменения конституционного строя.
– А что делает ваша агентура?
– Агентура фактически заброшена или, скажем так, законсервирована.
– Как вы себя чувствуете на заседаниях, усаживаясь за стол вместе с людьми, которые лет двадцать прослужили в этом ведомстве?
– Я себя чувствую человеком, который понимает, о чем идет речь, и в состоянии изложить свою точку зрения. Со свойственной мне нескромностью должен заметить, что она часто разделяется другими.
– А вам не кажется, что здесь существует каста, которая пока вынуждена терпеть ваше присутствие, но на самом деле они предпочли бы поговорить без вас?
– То, что какие-то вопросы им хотелось бы обсудить без меня, – это совершенно нормально. Но серьезного отчуждения я не замечаю.
– Вы не боитесь, что вам подставят ножку?
– Если бы мне хотели подставить ножку, вытолкнуть, давно уже могли бы это сделать.
– Вы считаете, что контролируете свое ведомство? Вы знаете, как настроены ваши подчиненные?
– Основные настроения мне известны. Если вы думаете, что люди, работающие здесь, были бесконечно преданы коммунистическому режиму, то ошибаетесь. Они были хорошо осведомлены. Многое видели, многое знали, многое понимали. Не надо представлять их идиотами, которые…
– Это вовсе не идиотизм. Это просто органическое или ведомственное неприятие свободомыслия.
– Такие люди есть. Мне приходится с ними сталкиваться.
– Вы стараетесь избавиться от них?
– Ни от кого я не пытаюсь избавиться. Можно было бы всех разогнать, как в семнадцатом, а потом опять набирать профессионалов. Мы пошли по другому пути: поставили перед теми же людьми новые задачи…
Иногда происходили утечки информации. Однажды Савостьянов проводил совещание с одним из подразделений. А на следующий день информация появилась в «Правде». Он собрал подразделение и сказал:
– Кто это сделал, выяснять не стану. Но если подобное повторится, подразделение будет ликвидировано…
Разговор с начальником столичной госбезопасности закончился. Дежурный адъютант глянул на меня и снял трубку телефона внутренней связи:
– Уведите арестованного…
Атмосфера в органах была тяжелая, рухнула вся система ценностей. Новые ценности многие отвергали. Сейчас забыли уже, а тогда экономическое положение было крайне тяжелым…
Отток кадров из госбезопасности был значительным. Создавались охранные структуры, инфляционные деньги стали пряником, за которым потянулись толковые работники. Ветераны старались доработать до пенсии, молодежь на что-то надеялась. А зрелые, опытные сотрудники уходили, чтобы хорошо зарабатывать, решать и свои проблемы, и проблемы детей. А кто-то и не хотел служить новой власти. Но их уход был полезен – люди, не приемлющие власти, не должны работать в органах госбезопасности. Но ушли не все. А многое зависит от настроений оперативных работников.
18 декабря 1991 года Савостьянов рассказал журналистам:
– Положение в городе очень непростое, продовольствия от пяти до двадцати процентов нормы. Продовольствие не везут. И без свободных цен не привезут вовсе…
Кадровое предложение мэра Попова оказалось удачным. Человек науки, поначалу чужак для КГБ, Евгений Вадимович Савостьянов успешно работал в органах госбезопасности. Его снимут с должности в результате интриг – по требованию генерала Коржакова, а после увольнения Коржакова возьмут в администрацию президента Ельцина заниматься силовыми структурами. А сам Гавриил Попов, напротив, быстро ушел из политики. Впрочем, многим москвичам и сегодня есть за что его благодарить: мэр Попов разрешил московским пенсионерам ездить на общественном транспорте бесплатно.
Питерские чекисты при новой власти
Кадровые перемены с большими для страны последствиями прошли и в Питере.
Начальником Ленинградского областного управления госбезопасности с апреля 1989 года служил генерал-лейтенант Анатолий Алексеевич Курков. После провала августовского путча 1991 года он сам написал рапорт:
«В период с 19 по 21 августа, когда была совершена попытка антигосударственного переворота, сотрудники Управления КГБ по городу Ленинграду и Ленинградской области выполняли свои профессиональные обязанности… Каких-либо противоправных действий и акций допущено не было… В то же время, как член Коллегии КГБ СССР, хотя и не имевший абсолютно никакого отношения к замыслам и участию ее бывшего председателя и, возможно, других членов Коллегии в антиконституционном преступлении, я испытываю чувство моральной ответственности за происшедшее.
Прошу вывести меня из состава Коллегии КГБ СССР и рассмотреть вопрос о моей отставке из органов государственной безопасности».
И председатель КГБ России Иваненко, и мэр города Собчак полагали, что Куркова оставлять в КГБ нельзя.
Один из самых заметных депутатов союзного парламента Анатолий Александрович Собчак к тому времени вернулся в родной город. 23 мая 1990 года его избрали председателем Ленсовета. Он-то планировал по-прежнему работать в парламенте, но попросили депутаты городского совета, которые долго не могли избрать председателя из своих рядов.
Помощником по международным вопросам Собчак взял подполковника госбезопасности Владимира Владимировича Путина, которого после командировки в ГДР перевели в действующий резерв КГБ – это офицеры, которые служат в других ведомствах, но представляют там интересы Комитета.
В 1991 году проявился характер Путина. Во время августовского путча он срочно вернулся из отпуска (отдыхал с семьей в чудесном месте – на Куршской косе) и 20 августа был рядом с питерским мэром Анатолием Собчаком. Не стал выжидать и смотреть, чья возьмет. Продемонстрировал готовность разделить его судьбу. А в случае победы ГКЧП Собчака точно не ждало ничего хорошего.
20 августа подполковник действующего резерва Путин демонстративно написал рапорт начальнику Ленинградского управления КГБ генералу Куркову с просьбой уволить его из органов госбезопасности. При неблагоприятном развитии событий рапорт трактовался бы как обстоятельство, отягчающее вину. Но Путин считал, что отступать ему некуда.
«Я знал, – говорил потом Владимир Владимирович, – если путчисты победят, то мне уже нигде не работать. Меня бы уволили и не дали бы никуда устроиться. Единственная моя забота была – как с детьми, как обеспечить их будущее… Думал – в такси буду работать, благо „Волгу“ из Германии привез».
Под руководством Путина сняли красный флаг с Дома политпросвещения – символическое событие для Ленинграда. Так что отметим: если у Владимира Владимировича есть позиция, он от нее не откажется. Если он в чем-то убежден, то пойдет до конца. Если что-то твердо решил для себя, то добьется своего. Тем, кто строит прогнозы относительно политического будущего Путина, следует учитывать его характер и принципиальные представления о жизни и людях…
В августе 1991 года Путин демонстративно перешел на сторону новой власти, расстался с партийным билетом и красной книжечкой офицера Комитета госбезопасности.
Конечно, недовольных властью было много. Скажем, губернатор Санкт-Петербурга Георгий Сергеевич Полтавченко, в ту пору начальник Выборгского городского отдела управления КГБ по Ленинграду и Ленинградской области, сказал о КПСС:
– Как-то не хотелось быть в этой партии.
Смену генералу Куркову подбирали аж три месяца. Никак не могли найти генерала, который бы всех устраивал.
Иваненко помнит, как ему позвонил помощник Собчака. Представился:
