История одного полка - Александр Филиппов
Вот статья из нашей районной газеты, бери в книгу если надо".
В АФГАН ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ.
В 1983 году Дмитрий Красноглазов с отличием окончил Штеровский энерготехникум и 2 апреля был призван в ряды Советской Армии. Он сам написал рапорт на службу в Афганистане, потому что хотел принести пользу Родине — так он был воспитан. Родители, провожая сына в армию, как полагается, устроили настоящий пир, и дали наставления служить по совести.
Сначала новобранцев привезли в учебную часть в город Кировабад (ныне Гянджа) Азербайджанской ССР. Это был воздушно-десантный полк имени Чепика. Дмитрий Анатольевич до сих пор слово в слово помнит обращение командира:
«Дорогие ребята вы все знаете, что будите проходить службу в Демократической Республике Афганистан. Там идет война. Многие из вас вернутся с орденами и медалями, многие, возможно, вернутся калеками, а кто-то не вернется вообще…»
Услышать такие слова было нелегко, хоть мы и понимали, на что подписались, вспоминает Дмитрий Анатольевич. Комок к горлу подошел, дрожь по телу, холодок по спине пробежал, а потом нас посадили в «Уралы» и повезли в горный поселок Ленинкент (Дагестан). Там мы приняли присягу на верность отечеству, там случились первые стычки с местным населением. Там все было по-другому, нас многое удивляло. Там не только люди не подчинялись советским законам, но и природа полностью игнорировала законы физики и логики: машины «отказывались» ехать с горы, а в гору — без проблем, и река текла снизу вверх, а не наоборот. Свой девятнадцатый день рождения 22 июня 1983 года Дмитрий отмечал уже в Афганистане. Они прилетели в город Лашкаргах, который советские ребята называли между собой по-свойски — Лашкаревка, а соседнюю часть, что находилась в 40 километрах в городе Гиришк, именовали Гришино.
— Я служил водителем БМ-21 «Град». Расчет у нас был всего два человека, а работы — хоть отбавляй. Идет батальон ВДВ, например, на проческу определенной зоны — мы за ними: три машины «Градов», шесть — ТЗМ (транспортно-заряжающие машины). Нашей задачей было охранять и прикрывать огнем или выручать при необходимости. Если ребята попали под обстрел противника и не могут выйти из окружения, мы должны открыть ответный огонь и дать им возможность пойти в атаку выполнить поставленную задачу. Обстрелы нашей части порой не прекращались неделями. Каждый день, как по расписанию нас начинали бомбить 120-миллиметровыми минами. В шесть вечера у нас ужин, но мы ели раньше, потом сразу получали оружие и отправлялись на первую огневую позицию. Но самым страшным было даже не это, а вероятность наступить на противопехотную мину, которая не убивала, но отрывала только ступню. Такой тогда была американская военная политика — не убить солдата, а сделать его калекой, чтобы государство тратило деньги на его лечение — экономическая война, — объясняет Дмитрий Анатольевич.
Приходилось бороться не только с вооруженными формированиями афганских моджахедов, но и с палящим солнцем и агрессивной фауной:
— Нужно было всегда быть начеку. Однажды меня чуть не ужалила гюрза (самая опасная гадюка). Это было в пустыне. Мы привезли снаряды, управились и пошли умыться. Она залезла под водовозку, видимо пить хотела. Я обратил внимание на выражение лица моего товарища и понял, что что-то не так. Сразу замер. Рядом с ним стояла штыковая лопатка, он ее так лихо взял за край и как профессиональный лопатометатель запустил под бочку. Гюрза оказалась полутораметровой. Она свернулась в клубок, готовая атаковать. Спасибо товарищу — спас.
— 36 лет прошло, как я вернулся домой. Не было ни дня, чтобы я не вспомнил о той войне. Ни одна ночь не прошла, чтобы по мне не пробежал холодок. Каждый прожитый день, каждый мой поступок, каждое решение родом оттуда. Нам многое пришлось пережить. Это закалило характер, хоть и ранило душу. Но мы научились с этим жить, — подытожил Дмитрий Анатольевич.
— Мы двигались боевой колонной. Неожиданно, из-за бархана, показался двухэтажный дзот. По нам открыли жесткий огонь из нескольких крупнокалиберных пулеметов ДШК, и попали в впереди идущий бензовоз, тот сразу вспыхнул. Не дожидаясь команды, я резко развернул машину за бархан. Позиция оказалось более чем удобной — пакет стволов нашего «Града» был как раз над барханом, и можно было вести ответный огонь прямой наводкой. Мы с сержантом выпустили залп пять снарядов, и сразу погасили огневую точку, тем самым спасли практически всю колонну. За удачную операцию наш командир представил нас к награде.
Кобра
Не просто было с фотографиями в Афгане. Одолжил в интернете. Это наши парни с 4 бат. Лашкаргах (Дмитрий Красноглазов)
Напомню читателю, что на данный период времени 4-я батарея полка оказывает артиллерийскую поддержку дислоцирующемуся в Лашкаргахе 3-му батальону 317-го парашютно-десантного полка. Позже, в марте 1985 г. этот батальон сменит 370-й отдельный отряд специального назначения и в Лашкаргахе будет находиться штаб 22-й отдельной бригады специального назначения. После переформирования и перевооружения нашего 28-го РеАП (с апреля 1986 г. — 28-й аап) артиллерийскую поддержку 370 ооспн будет оказывать 1-я псабатр (пушечная самоходная артиллерийская батарея) 1-го псадн.
Воин-интернационалист Александр Рабоков:
"22-я Отдельная бригада Спецназа полностью обосновалась под Лашкаргахом по соседству с 3-м батальоном 317-го ПДП к марту 1985 г. Помню, как ее молодых, еще не опытных парней дневной обстрел застал в курилке. Из восьми солдат только один бегом бросился в вырытые в земле укрытия, а оставшихся в курилке семерых солдат посекло осколками разорвавшейся мины, но ни один не погиб. Как только 22-я Отдельная Бригада Спецназа сменила нас, мы снялись с места и перебазировались в провинцию Газни, а дальше под Шахджшой. Я лично 19 апреля 1985 г.
