Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 2002 год

Более 5 миллионов землян страдают выраженным кретинизмом. Больных с легкими формами слабоумия и нарушениями координации движений, возникшими из-за дефицита йода во внутриутробном периоде, – в 5 раз больше.

В 1990 году на территории России было зарегистрировано более миллиона случаев эндемического зоба.

Каждый пятый житель России в той или иной степени страдает от недостатка йода, причем эта цифра постоянно растет. В начале 2002 года при плановой диспансеризации выявлено увеличение объема щитовидной железы у 40% школьников.

Мировая же статистика такова: гипотиреоз встречается у 19 из 1 000 женщин и у 1 из 1 000 мужчин. 

На карте (цветом по каждой стране) показано число новорожденных, которые подвержены риску развития патологий мозговой деятельности из-за дефицита йода.

синий – от 0 до 250 тыс.

зеленый – от 250 до 500 тыс.

желтый – от 500 тыс. до 1 млн.

коричневый – от 1 до 3 млн.

красный – более 3 млн.

бордовый – более 10 млн.

Самое страшное последствие, вызванное нарушением функции щитовидной железы, спровоцированное недостатком йода, это рождение детей с задержкой психического и физического развития, иначе называемой кретинизмом. Понятие «кретинизм» впервые появилось в энциклопедии Дидро в 1754 году. В те времена слово «кретин» не считалось ругательством, а звучало так же, как сегодня «астматик» или «гипертоник». Чаще всего это заболевание поражало жителей гористых местностей: Альп, Карпат, Пириней, Гималаев, Кордильер. На территории России оно было распространено в Прикарпатье, на Кавказе и Урале.

Елена Романова

Галина Федоровна Александрова, кандидат медицинских наук, зав.терапевтическим отделением Эндокринологического центра Российской АМН:

«В длинной цепочке причин возникновения гипотиреоза на первом месте стоят нарушения гормонального фона, появляющиеся вследствие нарушения деятельности иммунной системы, которые могут передаваться по наследству и провоцироваться психическими травмами, длительно существующим стрессом. Причем согласно статистике у мужчин щитовидная железа страдает в 7—10 раз реже, чем у женщин, которые подвержены всем этим факторам в значительно большей степени.

Поэтому для них эндокринолог должен стать не просто узким специалистом, посещаемым в экстренных случаях, а одним из «главных» докторов. Следует помнить, что обязательным поводом для обращения к врачу служат следующие симптомы: наличие эндокринологических заболеваний у близких родственников, нарушения менструального цикла, дисфункциональные кровотечения, увеличение массы тела, а также бесплодие. И даже если ни одного из перечисленных симптомов не наблюдается, мамы должны проверить своих подрастающих дочерей, так как щитовидная железа влияет на половое созревание.

У молодых женщин она отвечает за менструальный цикл, и если гормонов вырабатывается недостаточно, то в недалеком будущем у них могут возникнуть проблемы с беременностью – она может либо вообще не наступить, либо протекать с серьезными осложнениями.

Сами роды – это настоящая гормональная буря, которая также не проходит бесследно. Сегодня каждая двенадцатая женщина после родов страдает отклонениями в работе щитовидной железы, на восстановление которой требуется около трех лет. Чаще всего послеродовой гипотиреоз начинает проявляться через 8—12 недель после родов с симптомами, которые зачастую списывают на послеродовую депрессию.

Кстати, у многих российских женщин при одном слове «гормоны» возникает отрицательная реакция. Вызвано это, видимо, и особенностями российского менталитета, и недостатками гормональных препаратов, которые использовались в медицине несколько десятилетий назад и обладали множеством побочных эффектов. В настоящее время дозы гормонов снижены в десятки раз и побочные эффекты сведены к минимуму. Чаще всего пользуются физиологическими дозами (т.е. дозами, соответствующими нормальному содержанию гармонов у пациента). На Западе же страх перед гормонами перестали испытывать давно, их широко используют не только для проведения заместительной терапии, но и для контрацепции».

Арсенал: Время поиска

Бурное развитие техники, происходившее в в 20—30-х годах прошлого века, помогло решить множество сложных инженерных и технических проблем, стоявших перед танкостроением. Целый ряд военных теоретиков разработали эффективную тактику применения танков, которые быстро становились основной ударной силой сухопутных войск. 

Результаты первого боевого применения танков английским военным командованием были признаны удачными, и танкисты заслуженно радовались своему успеху, но чуть меньше своих подчиненных радовался полковник Эрнест Суинтон, на это была причина. Почти сразу после сражения у него состоялся сложный разговор с главнокомандующим английской армией Дугласом Хейгом по вопросам боевого применения танков.

Хейг обладал тяжелым характером и не привык, чтобы ему перечили. Суинтон же был человеком принципиальным, так что закончилось все тем, что главнокомандующий сразил полковника «железным» аргументом – снял его с должности. К счастью для английских танкистов, их новым командиром стал еще один танковый энтузиаст – подполковник Хью Эллис, а начальником штаба – майор Джон Фуллер, человек в теории применения танковых войск выдающийся. Новое руководство энергично взялось за реорганизацию танковых подразделений, за пополнение их машинами новых модификаций и за обучение экипажей.

В начале июля 1917 года танковые подразделения были выведены из состава Пулеметного корпуса и образовали свой собственный Танковый корпус. Шанс упрочить свое положение представился танкистам буквально сразу же – 31 июля началось большое наступление 5-й английской армии в Бельгии, на Ипре. Здесь англичане сосредоточили 216 танков, половина из которых была новой модификации MK-IV (модели MK-II и MK-III были переходными и мелкосерийными и применялись на фронте ограниченно).

Местность, где предстояло провести танковое наступление, была заболоченной, и часто приходилось мостить гати, чтобы пехота не утонула в грязи, так и не дойдя до немецких окопов. К тому же предшествующая наступлению артподготовка, длившаяся 16 суток, привела к тому, что англичане разрушили дренажную систему, что превратило окрестность просто в настоящий океан грязи.

Наступление, начавшееся ранним утром, для танков закончилось уже к середине дня, когда почти все машины застряли в грязи. Буквально единицам удалось оказать какую-то помощь пехоте, но решающего значения это не имело – наступление практически провалилось. После этого танкистам пришлось пережить трудное время – на них со стороны «старых генералов» обрушился целый вал критики, некоторые же вообще всерьез предлагали расформировать танковый корпус как не оправдавший надежд. Но на счастье Эллиса и Фуллера, здравомыслящие люди из командования правильно оценили причины произошедшей неудачи, и в результате английских танкистов больше не бросали в атаку на местности, не пригодной для их боевых машин.

Эллис и Фуллер пришли к выводу, что танки следует применять как можно более массированно, а не «распылять» их по дивизиям по 10—20 машин. Чрезвычайно важными стали отработка взаимодействия с пехотой и кавалерией, а также обеспечение перед наступающими танками артиллерийского огневого вала. Танкистам как воздух нужен был крупный успех, который смог бы доказать случайность неудачи под Ипром. И этот успех пришел к ним поздней осенью 1917 года в сражении у Камбрэ.

В этом районе английское командование планировало силами 3-й армии генерала Бинга прорвать фронт 2-й германской армии, а потом силами кавалерии и пехоты развить дальнейшее наступление. Планы эти были поистине наполеоновскими, особенно в отношении прорыва фронта противника, так называемой укрепленной линии «Зигфрида» – одной из сильнейших линий германской обороны. К тому же немцы в целях противотанковой обороны (ПТО) расширили первую линию окопов до 3,5 метра. И тем не менее для Танкового корпуса в этом сражении на карту было поставлено все – еще одной неудачи танкистам не простили бы, тем более что местность в районе наступления была ровной, а почва – твердой и сухой. Англичанам перед началом действий удалось скрытно сосредоточить 8 пехотных дивизий, один кавалерийский корпус, более 1 000 орудий и столько же самолетов. В наступлении должен был участвовать весь Танковый корпус в полном составе – 378 боевых танков (MK-IV, пушечные и пулеметные) и 98 вспомогательных (MK-I, из них: 52 танка снабжения, 9 радиотанков и 32 танка, оснащенных якорями-кошками для расчистки проходов в проволочных заграждениях). Кроме того, 2 танка несли мостовое имущество для возможного форсирования каналов реки Шельды, а еще один был отдан в распоряжение телефонистов.