Казимир Малевич - Бог не скинут

Итак два человека представили себе по разному вселенную, один видит в ней духовное начало, другой материальное, один строит на духовном начале, видит нечто большое над тем, что видит материалист, материалист же видит мир как материю самопожирающуюся. Большее духовного заключается в том, что духовное творит не ради себя пожрания, а ради своей беспредметности; материалист, же видит творение той же материи, как цель самопожрания — творит предметы для своего аппетита. Но с другой стороны научно доказанная наглядность говорит, что материя не исчезает, ее нельзя ни сжечь, ни спечь, ни поесть; так как же понять материалистическое осознание материи, которое есть то, что не может поесть сам себя, ни сваришь в котле и не с'есть без остатка. Если это так, то действие предметного сознания — пустое действие. Видеть же в этом действии какую-то. высшую причину и давать преимущество ей не вижу больших заслуг чем духовному даже Религиозному миропониманию. Вообще перед обоими миропониманиями стоит все та же безпредметность.

Если же предметное сознание в предметных сооружениях видит только вышку, с которой возможно разглядеть мир, достигнуть того, чтобы материя увидела все свои видоизменения, то это, тоже простое дамское любопытство осматривать себя в зеркале. Предметное мышление занято постройкой зеркала, видеть мир — причина самой материи. Но и в этом «если» тоже совершенства нет, ибо зеркало все-таки не покажет всех сторон материи. Движение предметного сознания идет к тому совершенству, которое все таки достигло бы своего смысла, именно подстроить таковой аппарат, чтобы насытил аппетит предметное сознания; другими словами сказать, собирается построить так материю, чтобы она все-таки удовлетворила свой аппетит. Последнее-же все возможно достигнуть тогда, когда будет с'едена без остатка материя. Церковь стремится через свою религию привести сознание человека к Богу как совершенству, материалистическое стремится достигнуть совершенства в машине как самопитание, одни думают питаться Богом, другие — машиной.

Стремясь себя сделать владыкой мира, фабрика в тоже время говорит «что», чтобы достигнуть последняго, нужно «все» знать, познать и осознать, изследовать «научно обосновать», ибо только тогда возможно быть владыкою и управлять миром, когда все знаешь. И опять это «все» как бы это «все» собрать и удержать его, чтобы, исследовать и распознать, как бы это «все» собрать и сделать его предметом нашего окончательного изучения. А как много на вид кажущихся предметов окружает нас, а как только коснется их умными приборами, то они разбегаются, и чем заостреннее ум, тем дальше вглубь, вшир, вниз. Высоту, разбегаются предметы нашего изучения, как бы борясь за свою беспредметную истину, не хотят быть предметами, и наша воля разум, практика, «наглядное постижение» разбивается о их беспредметную истину или просто беспредметность без всякой истины.

Определив Бога, как абсолютное — определили совершенство, и не смотря на это все-таки это «все» ускользает, его границы не уловимы в абсолютном и не можем управлять границами. И на самом деле как бесконечны миры вселенной, неисчислимы туманы несущихся солнц со своими системами, какой таксометр измерит их скорость и пройденное ими пространство? Вся безчисленность солнечных туманов несется в мраке, и мы с своей землею» как пылинка в общей пыли миров, несемся в безумном вихре и до сих пор не можем установить откуда и куда летим, за чем и какой смысл в этом бесконечном вихревращении. И человек всю эту неисчислимость хочет исчислить и сделать предметом своего изучения и «научного обоснования» наглядностью примера через опыт, а над чем, над каким предметом производить опыт. Пусть же скажет человек когда будет тот день, когда последний раз прогудит свисток на фабрике труда, когда скажет научный техникум, что все кончено, последняя смена, «все» узнано и человек на фабрике крикнет — довольно, труд окончен, изследовано все. Я на вершине миров или миры поглащены мною, я овладел всеми совершенствами, «я Бог».

Усилие человека в труде — существует потому, что он через труд собирается разрешить практический вопрос. Но, будучи, не в силах завершить вопрос, в единой вещи достигнуть предел, вынужден трудиться, достигать его дальше, так проходят века и вопрос остается неудовлетворительным. Может ли наступить момент, когда человек удовлетворится светом? Вначале изобретение лучины было кончено большим достижением, но человек не удовлетворился и нашел керосин, потом электричество, кажется что с введением электричества должен закончится вопрос — свет достаточен, но ведь работа по свету идет дальше и м. б. со-временем наши электрическия лампы просто будут коптилками. И так конца нет, нет того предела, где человек скажет — вот исчерпано все. И оттого, что невозможно предвидет, предусмотрет всего, случается катастрофа построенного, непредусмотрительность являет грех. Как странно построен мир, что человеку нужно постигать изучать, строить, специальные приборы, чтобы раскрыть действительность мира, раскрыть туманности в бездне небытия. Еще он не владыка, когда производство его вещей служит для преодоления неизвестного, фабрики и заводы существуют только тем, что существует неизвестное совершенство скрытое в природе, и они стремятся собрать его в едино своей технической машины. Таковое дело я бы считал высшей основой материалистического сознания, но не причину достижения материалистических благ, построенных на причине питания. И потому строит мир как производство питательных совершенств, чистый предразсудок. Материалистическое сознание, если оно строит просто леса, чтобы подняться к туманностям и стать самим тумаком в вихре всего космического вращения, не вдавалась ни в какия научныя и «наглядный причины», считал бы положительною стороною, но как только материальное сознание просто как «борьба за существование» и борьба с природой преодолеванием считаю безумным. Все производство как бытие, как необходимость вынуждено противупоставить производство как борьбу. Через производство он бытие. Но может быть что и не только бытие в том, что творю предметы, но и в том духе возбуждения, который существует в человеке, что может быть одно стремление к постижению того, что нельзя постигнуть тоже будет бытием. Человек может существовать не только потому что мыслит, но и потому что возбужден, что и есть его первоначало жизни. Мысль же это только известное состояние возбуждения. Бытие есть действие, но действовать можно и не быть, быть значит делать предметы целеполезные, действовать без цели можно посчитать за небытие. К какому же бытию стремится человек? Стремится к покою, т. е. к недействию, и каждое его машинное совершенство говорит о том покое. Так по крайней мере человек думает, что машина облегчит его труд, а в будущем может быть и совсем даст ему отдых. Что же будет освобождаться в отдых, мышцы и напряжение в умственных изобретениях, что же останется в действии у человека — мысль о непрерывных постижениях несуществующего, ибо постигнуть действительность нельзя, постигается свое собственное сочинение как представляемость не существующего, но в этом, бытии не указаны средства, какими возможно познать действительность, ибо средства возникают тогда, когда существует препятствие, но раз нет препятствия, то не может быть и средств. Постижение мира как материалистическое бытие или постижение как духовное, это только сочинение бытие, в котором и нужно совершать постижение.

Человек достигший совершенства одновременно уходит в покой т. е. абсолют, освобождается от познаний, знаний и разных доказательств, и не может скрыться от Бога, ибо Бога сделан абсолютом, свободным от всякого действия.

Бог — покой, покой — совершенство, достигнуто все, окончена постройка миров, установлено в вечности движение. Двинется его творческая мысль, сам же он освободился от безумия, ибо больше не творит, и вселенная как мозг безумный движется в вихре вращения не отвечая себе куда, зачем. Итак, вселенная безумие освобожденного Бога скрывавшегося в покое. То-же человек достигший совершенства освободится от своего безумия, станет Богом. Но человек не выносит покоя, вечный покой его страшит, ибо он означает небытие, и когда приближается вечный покой, приближается к Богу, он подымается со всеми своими силами своего безумия и кричит «нет я хочу быть» иначе говоря «Я не хочу быть Богом»!

Мысль моя пришла к Богу, как покою или небытию — к месту, где уже нет совершенств. Но что есть цель всех совершенств? В совершенстве заключается предел наступающего ничто, как бездейственный покой. Таков должен быть Бог. Если так, то религиозный путь — путь наименьшего сопротивления, признающий в себе «ничто» человека, оставляя «что» Бога. Таким образом религия видит в человеке «ничто», «небытие», а в Боге «бытие». Фабрика же видит в человеке «что», а в Боге «ничто» но так как Бог — покой в совершенстве, и фабрика видит тоже в совершенстве покой, то тем самым приходит к Богу, как покою!