Людмила Новикова - Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере
В начале XX века преодоление экономической и политической отсталости края, прежде всего при содействии местной общественности, стало основным требованием появившегося регионального движения. Наиболее влиятельной региональной организацией было созданное в 1908 г. Архангельское общество изучения Русского Севера[60], которое уже к следующему году насчитывало 600 членов. На страницах издаваемого обществом журнала «Известия Архангельского общества изучения Русского Севера», в прессе и среди общественности члены общества активно развивали идеи об особенностях Северного края, который отличался природными богатствами, трудолюбием населения, но страдал от «искусственных» стеснений, наложенных центральной властью. Они сравнивали статус Русского Севера с положением колонии России, которая интересовала центральную власть только как территория, пригодная для эксплуатации природных ресурсов, и «объект для […] помещения избытков населения», в первую очередь уголовных и политических ссыльных[61]. В представлении региональной элиты это было тем более несправедливо, что Европейский Север, в отличие от завоеванных позже восточных и южных рубежей империи, являлся исконной русской территорией, будучи еще в XII–XIII веках заселен новгородцами. Региональная элита, часто не без содействия местных губернаторов, все более активно выступала за усиление инвестиций в экономику Севера и проведение административных реформ, настаивая, в частности, на введении земского самоуправления, что дало бы свободу местной «самодеятельности и предприимчивости»[62].
Хотя Архангельское общество изучения Русского Севера и выступало в защиту интересов всех жителей Северного края, на деле оно было детищем местной элиты, и влияние его распространялось прежде всего на городские образованные слои. Инициаторами его создания были архангельские чиновники и учителя. В дальнейшем общество предпринимало усилия, чтобы привлечь к своей работе более широкие слои населения. Однако членство в нем оставалось ограничено почти исключительно представителями местной интеллигенции, торгово-промышленников и чиновничества. От половины до двух третей членов общества проживали в самом Архангельске[63]. Программа общества, настаивавшего на широком участии местных сил в решении проблем края, также отражала в первую очередь интересы региональной элиты. Имея перед глазами пример соседней Северной Европы, где представители торговли и свободных профессий занимали влиятельное положение в местном управлении, северные регионалисты также стремились утвердить значительность собственной роли в региональной политике.
Несмотря на остроту риторики, в целом программа северного регионального движения оставалась умеренной по сравнению, например, с сибирским областничеством и другими движениями, появившимися на рубеже веков на окраинах империи в ответ на быструю и неравномерную модернизацию страны и противоречивые политические реформы[64]. На Севере главное внимание местных патриотов было приковано к необходимости преодолеть экономический застой. Этому должны были способствовать также административные и культурные преобразования. Но в отличие от сибирских областников, северные регионалисты никогда не выдвигали лозунгов не только самостоятельности, но даже автономии края. Критикуя власть за пренебрежение интересами Севера, они тем не менее не считали возможным осуществить экономическую модернизацию региона только местными силами и именно в центральной власти продолжали видеть источник экономической помощи и политических уступок[65].
Противоречивые устремления региональной элиты, которая, с одной стороны, настаивала на широком участии местных сил в управлении регионом, а с другой стороны, не видела возможности быстрой модернизации края без сильной центральной власти, повлияли на то, что местные лидеры в период революции и Гражданской войны вели двойственную политику. Они одновременно и поддерживали правительства, стремившиеся воссоздать устойчивую центральную власть, и отчасти противодействовали им, опасаясь чрезмерной централизации, которая могла бы ослабить влияние региональных представителей на местную политику.
Политические партии в Архангельской губернии
Почти одновременно с появлением на Севере регионального движения здесь оформились местные комитеты всех основных политических партий. Среди них наибольшим авторитетом и влиянием пользовались представители либеральных течений. Тесно связанные с региональным движением, местные либералы выступали под двойным лозунгом широких демократических реформ в стране и усиления влияния местной общественности на управление краем. Самой разветвленной организацией в Архангельской губернии располагала конституционно-демократическая партия (кадеты). Уступая по численности столичным отделениям партии, местная ее организация тем не менее в годы первой русской революции насчитывала до 400 членов. Губернский кадетский комитет в Архангельске был создан одним из первых в стране еще в октябре 1905 г., позже появились также уездные комитеты в Онеге и Шенкурске. Так как земство в губернии отсутствовало, земцы не составляли основы архангельской организации кадетов, как это было во многих центральных губерниях. Зато помимо региональной интеллигенции, чиновников, приказчиков и учащихся среди членов партии имелись даже крестьяне. Так, в конце 1905 г. в ряды партии записалось 116 домохозяев Верхне-Мудьюжского сельского общества Онежского уезда[66]. Кадетским печатным органом была первая в Архангельске неправительственная общественно-политическая газета «Северный листок», издававшаяся с конца 1905 г. После того как ее редактор И.В. Галецкий, избранный в I Думу от кадетов, примкнул к трудовикам, губернские кадеты основали в январе 1907 г. газету «Архангельск», которая долгое время являлась самой влиятельной неправительственной газетой в губернии. Вначале ее издавал местный присяжный поверенный Н.А. Старцев, а с 1909 г. издателем стал врач Н.В. Мефодиев. Они оба являлись членами Общества изучения Русского Севера и были избраны депутатами Государственной Думы от Архангельской губернии[67].
Газета «Архангельск», служившая рупором архангельской либеральной общественности, открыто или прозрачными намеками продвигала требования ввести парламентарную систему в России, защитить демократические свободы и либерализовать местное управление. Изменение политического климата в стране, в свою очередь, должно было способствовать экономическому и культурному развитию Севера. Едва ли кто мог не угадать российский подтекст в передовых статьях, например, о Германии, в которых газета горько сожалела о неспособности местных демократических партий завоевать «всеобщее, прямое, равное и тайное избирательное право для выборов» в местные ландтаги[68]. Или когда газета клеймила несправедливость избирательной системы в Бельгии, где «против рабочего с одним голосом стоят мелкий и бедный буржуа с двумя голосами и средний и крупный образованный буржуа с четырьмя!»[69]. Помимо требования ввести на выборах «четыреххвостку» (а именно: всеобщее, прямое, равное и тайное голосование) газета, уже применительно к российской действительности, доказывала необходимость реформировать Государственный совет. Он упорно тормозил все попытки законодательно улучшить положение в стране, в частности каждый раз блокируя законопроекты о распространении земского самоуправления на Архангельскую губернию[70]. Также газета отстаивала свободу слова и организаций, говоря о невозможности политических «гонений в конституционном государстве»[71].
Широкое влияние кадетов на политическую жизнь губернии наиболее ярко проявилось в том, что, за исключением архангельских депутатов во II Государственной Думе (тогда два места поделили между собой трудовик и эсер), все остальные думцы, представлявшие губернию, были избраны как кадеты. Это означало, что кадетские представители регулярно одерживали победу даже у выборщиков крестьянской курии, составлявшей более половины собрания выборщиков в губернии. Несмотря на то что после первых двух выборных думских кампаний деятельность кадетов стала менее заметна, и в последующие годы на архангельских кадетских собраниях регулярно собиралось до 100 человек[72].
Наряду с кадетами в Архангельске имелась значительная группа октябристов. Отделение партии «Союз 17 октября» образовалось здесь в конце 1905 – начале 1906 г., и численность его доходила, по сведениям полиции, до 300 человек. За отсутствием земского элемента наиболее видными представителями партии были члены местного купечества и лесозаводчики. Среди них выделялись купцы и лесопромышленники Н.И. Шаравин, Е.И. Шергольд и В.В. Гувелякен, не раз избиравшийся на пост городского головы Архангельска[73]. Октябристы занимали влиятельные позиции в Архангельской городской думе, а их лидеры, щедро жертвовавшие на нужды регионального движения, числились среди почетных пожизненных членов Общества изучения Русского Севера. По донесению жандармерии, будущие октябристы еще в период банкетной кампании 1905 г. принимали широкое участие в борьбе за политические реформы. В частности, они вместе с будущими кадетами участвовали в банкетах, «политических» ужинах и даже пытались в знак солидарности с рабочими петь (хотя, по донесению главы губернских жандармов, и не очень складно) рабочую «Марсельезу»[74]. Тем не менее октябристы заметно уступали по степени влияния архангельским кадетам, и им ни разу так и не удалось провести свого кандидата в Государственную Думу.
