Ада Баскина - Золотая середина. Как живут современные шведы
– Может, у шведов просто не хватает чувства юмора?
– Юмора, который унижает человека?
Я было отнесла это суждение к тем частным, субъективным мнениям, которые не стоит слишком широко обобщать. Но буквально на другой день я встретилась с другим журналистом, Яном Бломгреном. Он тоже долго работал в Москве, был иностранным корреспондентом газеты «Свенска Дагбладет». И он тоже много хорошего говорил о России, но закончил так:
– А вот что у вас совсем не умеют – это уважать друг друга.
Правда, Ян имел в виду уже не телепередачу, а куда более общую и более болезненную нашу беду – взяточничество.
А начал этот разговор Ян с рассказа о том, как он недавно присутствовал на процессе в одном шведском суде, где подсудимым был водитель, нарушивший правила дорожного движения. Полицейский его остановил, собирался отнять права. Однако суд был вовсе не по этому поводу.
– Этот чудак предложил полицейскому взятку, – сказал Ян. – Представляете?
– Представляю, – с большим пониманием отреагировала я.
– Так вот на суде прокурор сказал: «Как же вы могли проявить такое неуважение к человеку? Да еще к представителю власти».
Я хмыкнула, но промолчала.
– А вы как будто даже не очень удивились? – проницательно заметил Ян. – Потому что в России это был бы довольно заурядный случай, правда ведь? Вот я вам расскажу историю моего русского друга.
Друг Яна получил квартиру в новом доме. Он уже заселялся, но в нем еще не работал лифт. В организации, которая должна была лифт включить, этому новоселу отвечали, что нет технических возможностей, надо подождать, а сколько – неизвестно. И тогда он напрямую спросил, а сколько будет стоить немедленное включение. И ему так же напрямую назвали сумму. Он даже не стал спорить и заплатил эту взятку. И на другой день техническая «невозможность» стала вполне реальной возможностью. Лифт поехал.
– Ну конечно, взяточничество, коррупция – острейшие социальные проблемы России. Но при чем тут уважение? – спрашиваю я.
– При том, что если вы уважаете человека, вы не станете его унижать предложением «дать на лапу». Уважение прежде всего означает честность в отношениях.
Честность и обязательность
Честность называют еще одной характерной чертой шведов.
Социолог Ганс Зеттерберг пишет:
«Вся система морали здесь строится вокруг концепции честности и прямоты. Это сказывается даже в том, что не принято делать преувеличенные комплименты. Например, побывав в гостях у коллеги, никогда не говорите, что его дом обставлен с „исключительным вкусом“ или что „у него совершенно замечательные дети“, а „обед был незабываемым“. Такое преувеличение будет выглядеть не совсем честным и может обидеть хозяина».
Оке Доун приводит данные сравнительных социологических исследований. На вопрос, руководствуетесь ли вы в своей жизни библейской заповедью «не лги», ответы распределились так: «да» ответили 13% датчан, 22% финнов и 60% шведов. На другой вопрос: является ли для вас абсолютным завет «не укради», ответили положительно 13% датчан, 22% финнов и 65% шведов. То есть, грубо говоря, можно считать, что психологическую установку на честность шведы разделяют в три-четыре раза чаще, чем их соседи.
…Леннарт провожает меня до метро: он хочет помочь мне спустить мой багаж к платформе. Я прохожу через турникет, а он останавливается: карточки метро у него нет.
– Слушай, Леннарт, – говорю я, протягивая ему через турникет свою карточку. – Возьми ее и проходи. У кабинки дежурного много народу, он не заметит.
– Ну как это, – говорит он, – это же твоя карточка.
– Ну не будешь же ты покупать новую.
Тут надо пояснить, что карта покупается на день (или пять, или больше) и стоит довольно дорого, а Леннарт обычно ездит на своей машине, карточка ему ни к чему. Но он меня уже не слышит, он направляется к окошку дежурного.
– Вот эта леди, – говорит он, – едет с двумя чемоданами. Ей будет тяжело спустить багаж на платформу. Я ее провожу и вернусь.
– Да что же вы тратите время! – восклицает дежурный. – Поезд же вот-вот придет! Проходите скорей.
…В магазине, где я покупала продукты, у меня не хватило нескольких крон (рублей 45–50); я с сожалением откладываю в сторону одну покупку.
– Когда вы сможете принести деньги? – спрашивает меня продавщица.
– Завтра, – отвечаю.
– Завтра я не работаю. Принесете и отдадите моей сменщице.
Между прочим, она видит меня в первый раз.
Когда только возможно, швед старается быть правдивым. Без большой нужды не станет скрывать информацию. В том числе информацию государственную.
Думаю, многие мои соотечественники, а особенно журналисты, позавидуют принципу широкого доступа к публичным документам. Я уже не говорю про архивы: они открыты любому и в любое время. Но, как известно, у любого министерства, департамента, муниципалитета, у каждого учреждения есть информация, которую не желательно было бы делать открытой. Тем не менее, по законам Швеции, вся документация должна быть доступна для прессы и общественности. Любая. И по первому же запросу.
Правда, с недавних пор этот принцип стало труднее осуществлять. Когда Швеция вступила в Европейский Союз, другие его страны выразили свое недовольство: там таких правил нет. Но Швеция пока стоит на своем: полная прозрачность всех государственных тайн.
Еще одна национальная черта, вытекающая из честности, – обязательность. Мне не раз приходилось убеждаться в том, как надежно шведы держат свои обещания. Как-то в разговоре с Пэром Енерудом я мимоходом заметила, что собираюсь в библиотеку, поискать книги о Швеции. В другой раз также невзначай роняю, что не знакома пока ни с одной семьей. Пэр никак не реагировал на эти мои реплики, да и я сама о них тут же забыла.
Через несколько дней мы с ним выступаем на одном семинаре. Он протягивает мне какие-то листки. Проглядев их, я только что и могу воскликнуть: «Ах, какой же вы молодец, Пэр!». Во-первых, там список книг о Швеции – на русском и английском. Во-вторых, веб-сайты авторов, которые я могу найти в Интернете. В-третьих, телефоны людей, с которыми мне имело бы смысл связаться. В-четвертых, ксерокс одной из интересных для меня книг. И, наконец, он диктует мне телефон Кики и Матиаса, его друзей, молодых супругов. И все это с тем же невозмутимым выражением лица, на котором мышцы, кажется, застыли в полной неподвижности.
…А накануне я познакомилась с очаровательным французом Шарлем. Он был любезен и разговорчив. Мы отлично поболтали, я от души смеялась его остроумным шуткам. Под конец он сказал, что после Франции шведы кажутся ему несколько отстраненными и замороженными.
Прощаясь, Шарль говорит, что всегда будет рад мне помочь и что я могу обратиться к нему за помощью в любое время. Не без задней мысли я замечаю, что скоро уезжаю и что у меня два тяжелых чемодана… С его подвижного лица не сходит приятнейшая улыбка. Но эту мою реплику он пропускает мимо ушей, будто вообще меня не слышит.
…А Пэр не выражал никаких эмоций и не расточал улыбок. Он просто спросил, когда я уезжаю и кто меня провожает. Никто? И он подхватывает мои чемоданы, довозит меня до вокзала, помогает мне купить билет, сориентироваться, найти свой поезд. Перед отъездом он угощает меня кофе с пирожным, а потом сажает в вагон и просит кондуктора быть ко мне особенно внимательным: я ведь иностранка.
Шведы очень редко нарушают правила, стараются как можно точнее исполнять законы. Я ни разу не встречала водителя, который превысил бы разрешенную скорость хотя бы на пару километров. Ни разу не видела, чтобы кто-то попытался пройти без очереди. Впрочем, справедливости ради замечу, что такая «правильность» иногда граничит с педантизмом и раздражает иностранцев.
Грег Симонс, преподаватель Упсальского университета, приехал из Новой Зеландии.
– Сначала мне так здесь понравилось, – вспоминает он. – Всюду порядок, организованность, строгое подчинение законам. Но потом мне стало скучновато. Очень уж эти шведы «правильные».
Он рассказывает, как однажды в аэропорту остановился эскалатор. Пассажиры, которые скучились у входа на лестницу, терпеливо ждали, когда машину починят. Между тем время отправления самолета приближалось.
– Я увидел, что недалеко работает грузовой лифт. Сел в него и предложил остальным – присоединяйтесь! И что вы думаете? «Этот лифт ведь не для людей, а для грузов», – отвечали они и продолжали стоять у мертвого эскалатора, требуя то дежурного, то техника, то полицейского. На меня же смотрели с удивлением и даже с осуждением: как же это я действую не по правилам?
Подобный случай приводит и Оке Доун в своей книге «Шведская ментальность». Репортер газеты «Expressen» отправился в замок Культурхуссет в Стокгольме на вечер в честь Иосифа Бродского, который накануне получил Нобелевскую премию. Но зал оказался заполненным до отказа. И охранник его не пустил. Что было дальше, журналист описал так:
