Рустем Юнусов - То ли свет, то ли тьма
– Ровно может не получиться, подогнать не так просто, можем немного ошибиться.
– Постарайтесь. Докажите, что не зря едите хлеб.
Самарского профессора между тем, повезли в Первую городскую больницу, которая тогда еще функционировала.
Здесь шеф не без хвастовства пустил собеседнику пыль в глаза, рассказывая о научных традициях и достижениях кафедры. Затем с дарственной надписью подарил ему написанную двадцать лет назад давно устаревшую, не представлявшую клинического интереса монографию «Неотложные состояния в клинике внутренних болезней».
Затем шеф повел самарского профессора по клинике и стал ему рассказывать, как сто лет назад ее построил купец-меценат Шамов, рассказал о том, что с той поры у нас в народе клинику называют не Первой городской, а Шамовской, показал шеф гостю и лекционный зал, заставленный в партере к приезду комиссии новыми стульями.
А тут уж и обед. Гульсина Мингазовна постаралась и во всей красе представила гостю особенности татарской кухни. Самарский профессор говорил, что он с утра плотно поел, но она, как клещ, вцепилась в него, держа за руку, и силком усадила-таки его за стол, говоря, что он не должен пренебрегать татарским гостеприимством. За тем, как Гульсина Мингазовна обхаживает гостя, шеф наблюдал с не сходившей с его губ улыбкой.
По ходу знакомства уже за столом профессора обменялись визитками, и даже договорились написать друг другу положительные рецензии на диссертации своих учеников.
Студенты между тем давно справились с заданием – долго ли перед каждым вопросом проставить номер ответа, если ответы у тебя в кармане. При этом двоечники, как правило, верно отвечали на все сто вопросов, отличники же были скромнее. Однако студентов раньше времени не отпускали – а вдруг самарский профессор заскочит. Но он больше не появился в зале, и, после того как студентов отпустили, их ответы стали проверять наши ординаторы и преподаватели.
После обеда желанного гостя, который был слегка навеселе, повезли из Первой городской больницы в РКБ – основную базу кафедры.
Здесь была запланирована встреча с заместителем главного врача по лечебной работе. Раиса Петровна – образованная, умная женщина, увидев перед собой неглупого человека, рассказала ему о диагностических возможностях клиники. При этом она не упустила возможности подпустить шефу шпильку. С хитрецой взглянув на него, она сказала, что кафедра помогает клинике в диагностическом и лечебном процессе. «Всего лишь помогает, а не определяет диагностическую и лечебную тактику», – с легкой пробежавшей по губам улыбкой подумал самарский профессор и мельком взглянул на часы.
Он понимал, что ему заговаривают зубы, с тем чтобы как можно меньше времени у него осталось на осмотр документации. В учебной программе, в расписании, в методичках, журналах успеваемости, в различных отчетах и планах при желании всегда можно найти погрешности.
Когда Раиса Петровна закончила длинную речь, самарский профессор ни о чем ее не спросил. Он посмотрел на шефа и обмолвился, что хотел бы ознакомиться с документацией кафедры. Но шеф, словно не понимая, о чем идет речь, повел его в операционную отделения нарушения ритма сердца и не упустил возможности похвастаться тем, что у нас студенты на цикле по кардиологии воочию видят, как на современном уровне проводятся операции по восстановлению ритма сердца.
Наконец шеф привел гостя в учебную комнату, где находилась документация, а сам удалился, ибо в документацию никогда не вникал и не смог бы ответить ни на один вопрос, который мог возникнуть при ее проверке.
Самарский профессор, как только шеф, неотступно следовавший за ним, покинул его, почувствовал облегчение и свободно вздохнул. Он увидел разложенные на шести столах стопками папки и с изумлением у порога остановился. Не зря шеф на кафедральном совещании о документации говорил: «Комиссию нужно задавить объемом. А уж что мы там понапишем – это не нужно по большому счету никому и никто в этом копаться не будет».
Анна Валентиновна представила гостю список разложенных по столам документов. Самарский профессор надел очки и долго его читал. Ведь его кафедре тоже при аттестации Самарского медуниверситета предстояло пройти через это, а он, как и наш шеф, тоже в документацию своей кафедры никогда не вникал и ничего в ней, не будучи буквоедом, не поминал.
– Сорок семь позиций. С каждым годом в министерстве плодится штат, а каждый новый чиновник порождает в среднем не менее четырех форм отчетности. Скоро у нас не будет времени заниматься делом, – произнес профессор, а Анна Валентиновна, промолчав, подумала: «На самом деле позиций больше, но некоторые документы мы не успели на должном уровне подготовить и в список не внесли».
Она подсунула гостю методичку для студентов по гастроэнтерологии. В ней говорилось про понос.
Профессор прочитал название методички и стал ее листать, бегло пробегая глазами по тексту.
«Отпечатанный на лазерном принтере текст, конечно же, скачали с Интернета; все с иголочки подготовлено к комиссии, и ни один студент эту методичку, подготовленную для меня, не читал и никогда не прочитает. Студенты у нас готовятся к занятиям по учебнику. Комиссия уедет и методичку положат в шкаф на пять лет до следующей комиссии», – подумал профессор и попросил показать ему учебную программу.
Учебная программа – основной документ. В ней прописаны темы практических занятий по всем циклам, темы лекций, которые читаются студентам в учебном году; прописано количество учебных часов, отпущенных на тот или иной цикл, на каждую тему и лекцию.
– У нас все есть, вот, пожалуйста, – сказала Анна Валентиновна и положила перед профессором учебную программу, утвержденную проректора по учебной работе, и заверенную гербовой печатью.
«Методология клинического диагноза», – прочитал профессор название первой лекции. «Интересно, о чем это и как можно об этом говорить в течение двух часов!»– подумал профессор и спросил:
– У вас имеются конспекты лекций?
– Конечно, – слукавила Анна Валентиновна.
По положению заведующий кафедрой должен читать не менее шестидесяти процентов лекций, но наш шеф читает студентам всего лишь две лекции по методологии диагноза и методологии лечения, и то не каждый год. Он считает, что его лекции «нечто!», и не упускает случая сказать об этом кому ни придется. Лекции на кафедре читают в основном доценты, и никаких конспектов лекций у нас на кафедре не имеется.
План лекций у нас имеется только для комиссии в учебной программе. На самом же деле его нет. На кафедральной доске вывешивался раньше план практических занятий, а плана лекций не было. А после капитального ремонта РКБ главный врач вообще запретил вывешивать на стенах какую-либо информацию. У кафедры не имеется даже для студентов доски объявлений, где бы можно было повесить расписание практических занятий. Студенты у нас не знают, идя на лекцию, кто будет ее читать и на какую тему. Лекции же у нас по терапии читаются один раз в неделю по средам. В понедельник, к примеру, Анна Валентиновна подходит ко мне и спрашивает: могу ли я на этой неделе прочитать лекцию. «А на какую тему?» – «Да на любую». – «По инфекционному эндокардиту пойдет?» – «Нормально. Студенты все равно ничего не знают».
– Покажите мне, пожалуйста, конспект лекции по методологии диагноза, – попросил профессор Анну Валентиновну.
– По методологии диагноза?
– Будьте добры.
– А конспекты лекций у заведующего кафедрой в кабинете в Первой городской, где вы были с утра, – вывернулась, не моргнув глазом, Анна Валентиновна.
Профессор посмотрел на нее пристально. Казалось, он прочитал ее мысли, и вновь по его лицу пробежала насмешливая улыбка.
Самарский профессор вспомнил как сегодня утром представитель министерства, наставляя членов комиссии на рабочий лад, сказал, что Казанский медицинский университет на хорошем счету, и намекнул, что при проверке не следует проявлять излишнюю формальность и ретивость.
«Конечно, при желании я мог бы что-либо накопать, но зачем, спрашивается, с точки зрения здравого смысла мне это нужно. Если я что-либо накопаю, то это в конечном итоге против меня же и обернется», – подумал профессор.
В это время в учебную комнату вошла ассистент кафедры – миловидная шатенка, которую подослал шеф, и, вежливо обращаясь к профессору, сказала, что машина ждет у входа. Сегодня по плану культурной программы всех повезут в Раифский монастырь.
Когда профессор покинул кафедру, Анна Валентиновна всем говорила:
– Мы полгода корпели над бумагами, а он всего лишь кое-чего посмотрел в течение двадцати минут и ушел.
– А что сказал? – спрашивали ее.
– Ничего. Судя по всему, он понимает, что это никому не нужно.
Следуя современным тенденциям, в последние годы руководство нашего университета – бумажные души – разработало рейтинговую систему оценки работы преподавателей. Теперь в конце календарного года каждый преподаватель отчитывается по всем разделам работы. За каждую бумажку он получает определенное количество баллов. Если баллов много, то плюс к окладу преподаватель получает небольшую доплату. Кафедры соответственно количеству баллов преподавателей располагаются в квартилях. Набрала кафедра большое количество баллов – попала в первый квартиль, не набрала – попала, к примеру, в четвертый квартиль. Кафедры, попавшие в первый и второй квартиль, получают небольшую денежную премию.
