Коллектив авторов - Тайны веков. Кн.3
Творческая кухня феноменального математика
Несмотря на тайну и пристрастие к мистификации, кое-что известно о «кухне», в которой рождаются «Элементы математики».
Члены корпорации ежегодно собираются в одном из небольших курортных местечек Франции.
Составление тома начинается с принятия тщательно разработанного проекта. После этого кто-либо дает согласие и пишет предварительный вариант. Через полгода-год рукопись размножается и раздается остальным членам Бурбаки. На следующем общем собрании написанное беспощадно критикуется, а то и вообще отвергается (например, первый вариант книги об интегрировании, написанный выдающимся математиком Дьедонне, получил прозвище «Чудовище Дьедонне» и был единогласно отвергнут). После обсуждения первого варианта начинается работа над вторым, который, как правило, пишется другим автором. Известны случаи, когда писалось шесть и семь вариантов!
Только после всех уточнений и переделок появляется труд, который по праву может считаться коллективным, достойным носить имя выдающегося автора. Этот автор непримирим к догматизму, что, однако, не мешает ему быть необычайно основательным и неторопливым. Так, на определение математически непростого понятия «1» ушло более 200 страниц текста!
Впрочем, тщательность изложения не мешает ни полемичности, ни страстности его авторов, которые с трогательной заботливостью следят за моральным здоровьем своего патрона.
Когда Дьедонне и Вейлю исполнилось по 50 лет, они заявили, что уходят из группы, поскольку слишком стары и могут повлиять на юношеский дух Бурбаки! Такая научная самоотверженность, можно думать, окажется залогом долгой молодости Бурбаки, и его колоссальный труд будет когда-нибудь закончен.
В сведениях о Бурбаки, просочившихся в печать, правда тесно переплетается с вымыслом и сознательной мистификацией. Подробности о действительном количестве участников этого удивительного коллектива, о характере взаимоотношений и, главное, об опыте совместного творчества столь непохожих друг на друга людей по-прежнему остаются тайной. С тем большими трудностями столкнутся историки, которые в будущем займутся выяснением биографии и творчества феноменального математика Николая Бурбаки.
Один шанс из миллиона
Лев Скрягин, писатель-маринист
Февраль 1891 года… Английское китобойное судно «Звезда Востока» ведет промысел на кашалотов близ Фолклендских островов. С «вороньего гнезда» на фок-мачте раздается крик матроса-наблюдателя: «Фонтан!» На воду быстро спускаются два вельбота. Они устремляются в погоню за морским исполином. Гарпунеру одного из них удается с первого раза вонзить свое оружие в бок кашалота. Но кит только ранен. Он стремительно уходит на глубину, увлекая за собой десятки метров гарпунного линя. Через минуту он всплывает и в предсмертной агонии сокрушительным ударом подбрасывает вельбот в воздух. Китобоям приходится спасаться вплавь. Кашалот слепо бьется, хватая нижней челюстью обломки вельбота, взбивая кровавую пену…
Подошедший на помощь второй вельбот добивает кита и через два часа пришвартовывает его к борту «Звезды Востока».
Из восьми человек команды первого вельбота не хватает двоих — они утонули во время поединка с китом…
Остаток дня и часть ночи уходят на разделку китовой туши, крепко закрепленной цепями у борта судна. Утром желудок кашалота поднимают талями на палубу корабля. Огромная утроба разделанного кита ритмично шевелится. Это не удивляет бывалых китобоев: им не раз приходилось извлекать из желудка кашалотов кальмаров, каракатиц и даже трехметровых акул. Несколько ударов флетчерного ножа — и желудок кита вскрыт. Внутри его лежит покрытый слизью, скорченный, словно в приступе жестоких судорог, китобой «Звезды Востока» Джеймс Бартли, занесенный накануне в вахтенный журнал судна как погибший во время вчерашней охоты… Он жив, сердце его едва бьется, он находится в глубоком обмороке.
Не веря своим глазам, изумленные до предела, застыли китобои. Судовой врач приказывает положить Бартли на палубу и поливать его морской водой. Через несколько минут матрос открывает глаза и приходит в себя. Он никого не узнает, бьется в конвульсиях, бормочет что-то бессвязное.
«Сошел с ума», — единогласно решают китобои и переносят Бартли в каюту капитана, на кровать. В течение двух недель команда окружает беднягу Бартли лаской и заботой. К концу третьей недели рассудок возвращается к Бартли, он полностью оправляется от психического потрясения, которое перенес. Физически он почти не пострадал и вскоре вернулся к исполнению своих обязанностей на судне. Единственное, что изменило его внешность, — это неестественно бледная окраска кожи на лице, шеи и кистях рук. Эти части тела казались обескровленными, кожа на них сморщилась. Наконец настает день, когда Бартли рассказывает своей команде о пережитом. Капитан «Звезды Востока», его первый штурман записывают показания китобоя.
Он отчетливо помнит, как его выбросило из вельбота. До сих пор он слышит оглушительный звук — удар хвоста кашалота о воду. Бартли не видел раскрытой пасти кита, его сразу окружила кромешная тьма. Он чувствовал, как скользит куда-то по слизистой трубе ногами вперед. Стенки трубы судорожно сжимались. Это ощущение длилось недолго. Вскоре он почувствовал, что ему стало свободнее, что он уже не ощущает конвульсивных сжатий трубы. Бартли пытался найти выход из этого живого мешка, но выхода не было; руки натыкались на вязкие, покрытые горячей слизью упругие стенки. Дышать было можно, однако сказывалась зловонная горячая атмосфера, окружавшая его…
Когда «Звезда Востока», завершив плавание, вернулась в Англию, Бартли пришлось еще раз повторить свой рассказ репортерам. Английские газеты вышли экстренными выпусками с такими заголовками: «Сенсация века!», «Человек, проглоченный китом, остается жить!», «Один шанс из миллиона!», «Невероятный случай с человеком, который пробыл во чреве кашалота шестнадцать часов!» О самочувствии виновника сенсационной шумихи газеты писали: «Бартли в отличном настроении и наслаждается жизнью, как самый счастливый человек на земле».
Позже этот случай был использован многими авторами бульварных изданий. Чего только не сообщали писаки своим читателям, перевирая и искажая рассказ Бартли! Героя сравнивали с библейским Ионой, который провел во чреве кита три дня и три ночи. Писали, что он вскоре ослеп, потом стал сапожником в своем родном городе Глостере и даже то, что на его могильной плите вырезана надпись: «Джеймс Бартли — современный Иона».
Фактически же никто толком ничего не знал о судьбе Бартли после возвращения «Звезды Востока». Известно только, что его сразу отвезли в Лондон для лечения кожи. Однако врачи с их тогда еще несовременными методами лечения кожных заболеваний не смогли помочь Бартли. Частые обследования, расспросы со стороны медиков и журналистов привели вскоре к тому, что Бартли куда-то исчез. Ходили слухи, будто он, не пожелав расстаться с морем, нанялся служить на небольшое судно.
Но шумиха, поднятая в 1891 году газетчиками, которые всеми силами старались убедить читателя в правдивости происшествия, масса искажений, подробностей из четвертых уст и, наконец, факт исчезновения самой жертвы — все это привело к тому, что в конце прошлого века в английского Иону уже мало кто верил. Со временем эту историю забыли.
Тайна Гентского алтаря
Анатолий Варшавский
Ночью 10 апреля 1934 года в собор святого Бавона в Генте проник злоумышленник. Он забрался в одну из капелл — ту, где находился знаменитый Гентский алтарь, и похитил боковую створку с изображением «праведных судей» на одной доске и Иоанна Крестителя — на другой.
Пропажу обнаружили утром.
О чрезвычайном происшествии доложили правительству. Были подняты на ноги полиция и войска, закрыта граница, произведены повальные обыски на вокзалах, аэродромах и в портах…
1
Прошло несколько недель. На имя гентского епископа поступило письмо. Автор сообщал, что украденные изображения у него. Он не вор, ему просто удалось перехитрить воров. И он готов возвратить свой «трофей»… за один миллион франков. Если господин епископ пожелает вступить в переговоры, пусть даст соответствующее объявление на имя Д. У. А. в вечерней брюссельской газете. И пусть поостережется в отношении полиции, иначе драгоценные доски будут уничтожены.
Пока епископ размышлял, как поступить, прибыло второе письмо. Оно тоже было подписано загадочными инициалами. Дабы у епископа не оставалось сомнений, Д. У. А. решил возвратить безвозмездно одну роспись. За другую он просил все тот же миллион франков. Письмо заканчивалось припиской: неплохо бы ускорить дело, в противном случае трудно поручиться за сохранность досок.
