Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 3
Председатель. — Вы, может быть, сократите немного эту часть и перейдете к другому моменту, который нас более интересует?
Курлов. — Т.-е. театр?
Председатель. — Пока еще не театр, а вот вы начали говорить, что приняли доклад по поводу террористической организации в 12 час., — а затем, что вы делали?
Курлов. — Затем я уехал встречать государя.
Председатель. — А далее?
Курлов. — Затем, я поехал с государем ко дворцу, поехал на ипподром…
Председатель. — А эту организацию вы потеряли из виду?
Курлов. — Как потерял?
Председатель. — Докладов вам не делали?
Курлов. — Дальше доклада не было, кроме сведений о Бибиковском бульваре.
Председатель. — Вы знали, что Богров член революционной партии?
Курлов. — Нет, я знал, безусловно, что он уже не член…
Председатель. — Кто же вам сказал, что он уже не член?
Курлов. — Полковник Кулябко.
Председатель. — Скажите, отчего вы, получив сведения о том, что один из приехавших революционеров у Богрова, не сделали распоряжения об его аресте?
Курлов. — По той причине, что мне нужна была вся группа, так или иначе, как мы знаем из практики, такие преждевременные аресты влекут…
Председатель. — Так что некоторое время этот человек должен оставаться на свободе?
Курлов. — Он должен был оставаться на свободе до 7 часов вечера.
Председатель. — Вы сделали какое-нибудь распоряжение, чтобы эта группа была арестована в 7 часов.
Курлов. — Безусловно, сделал.
Председатель. — Кому?
Курлов. — Полковнику Кулябке.
Председатель. — Как мирится ваше утверждение о том, что вы знали, что он не состоит членом организации, с полученными вами сведениями о том, что, во-первых, этот человек предупрежден об этом, а, во-вторых, что члены революционной организации должны у него остановиться и он их должен встретить? Как вы знаете, по 102 статье, этого рода сношения и такого рода действия, как принятие к себе этих революционеров, составляют признак принадлежности к преступной организации, к преступному сообществу?
Курлов. — Вы хотите, чтобы я сказал…
Председатель. — Вы, на мой вопрос, сказали, что он не состоит членом организации, между тем, все факты, о которых вас предупреждали, они такого рода, что говорят о его принадлежности к этой организации: ибо если бы был членом, эти факты не имели бы места.
Курлов. — Он был членом организации, затем вышел — так, по крайней мере, мне было доложено…
Председатель. — Но в тот момент, когда вам докладывали, он, повидимому, вступил в нее?
Курлов. — Юридически — вступил, несомненно.
Председатель. — И этот, юридически вступивший в организацию, член сообщества был отправлен в театр?
Курлов. — Никогда не был отправлен в театр. По крайней мере, я его в театр не отправлял. Никогда этого не разрешал, и это даже противоречит всем моим распоряжениям!
Председатель. — По вашему мнению, это было самовольное действие Кулябки?
Курлов. — Безусловно!
Председатель. — Какое письмо около 3 часов этого дня вы и Спиридович написали по поводу того, что эти лица не приходят на квартиру Богрова?
Курлов. — Кому письмо?
Председатель. — Вы не помните историю с этим письмом?
Курлов. — Я никакого письма не писал…
Председатель. — А вам не писали такого письма?
Курлов. — Не могу сказать… Положительно не помню…
Председатель. — Когда вы пришли на спектакль, что вы узнали об этом юридически вступившем (а юридически он вступил потому, что он фактически вступил) в организацию человеке, который состоял в сношении с Кулябкой и был раньше сотрудником?
Курлов. — Я, приехав в театр, ничего не знал…
Председатель. — Не хотели знать?
Курлов. — Я не мог знать — по обстановке: я приехал в театр, сопровождая государя, и вместе с ним вошел в партер.
Председатель. — Разве вы не потребовали доклада о том, как обстоит дело с этим молодым человеком?
Курлов. — Доклад я принял в первом же антракте: он (Кулябко) мне сказал, что свидание на Бибиковском бульваре не состоялось…
Председатель. — Я про этого молодого человека, про этого гостя, который пришел?
Курлов. — Что он у него находится, что наблюдение стоит и что об этом ему приехал доложить в театр Богров… Я приказал немедленно, чтобы Богров не смел отлучаться из квартиры, пока группа не будет выяснена.
Председатель. — Но как связать это с тем, что вам сказали, что Богров приехал в театр?
Курлов. — Да, по словам Кулябки, выходило так…
Председатель. — Значит, его отправили назад еще до доклада вам?
Курлов. — Да, по словам Кулябки, выходило так…
Председатель. — Вы помните, что именно до доклада Богров должен был уехать из театра, а не после?
Курлов. — Т.-е. после доклада мне?
Председатель. — Да.
Курлов. — Нет, по-моему, до доклада, насколько я теперь помню…
Председатель. — Так что вы продолжаете сейчас утверждать, что Богров без вашего ведома был отправлен в театр?
Курлов. — Безусловно!
Председатель. — Вы не знаете, зачем Кулябко, незадолго до этого убийства, вызывал другого своего сотрудника в Киев и рекомендовал ему взять с собою фрак и приехать?
Курлов. — Совсем не знаю…
Председатель. — Какие у вас были отношения с Васильевым, бывшим директором департамента полиции?
Курлов. — Когда, я, в 1906 году, был назначен временно исполнять обязанности вице-директора департамента полиции, то Васильев был заведующим особым отделом, и я с ним познакомился.
Председатель. — Значит, вы, после губернаторства, были назначены исполнять обязанности вице-директора департамента полиции?
Курлов. — Я был членом совета и исполнял обязанности вице-директора.
Председатель. — Сколько времени?
Курлов. — Восемь месяцев, — должно быть, в 1907 году…
Председатель. — Какие же у вас были отношения с Васильевым?
Курлов. — Я с ним познакомился впервые в департаменте и отнесся к нему в высшей степени симпатично: он мне очень понравился, и наши отношения не прекращались все время. Затем, когда я был назначен товарищем министра, то он в это время не служил в департаменте полиции, а ушел опять в прокурорский надзор, и мы продолжали видеться постоянно.
Председатель. — Вы помните, что вы были с ним в переписке, когда он несколько позже (это было, кажется, в 1912 году) находился в Киеве?
Курлов. — Очень может быть… Я теперь не помню, но возможно.
Председатель. — Вы помните, что он вам какие-то деньги доставал?
Курлов. — Да. Такая переписка была, т.-е. я не знаю, была ли это переписка или это было устно, но это имело место.
Председатель. — Какое у вас составилось представление об убийстве Столыпина, — в отношении участия в этом деле Кулябко и Спиридовича?
Курлов. — Дело в том, что по отношению к участию Кулябки у меня взгляд такой, что Кулябко совершил тот легкомысленный и недопустимый поступок, который так свойственен, к сожалению, офицерам розыска: это полное доверие к своим сотрудникам, — настолько сильное, что они рискуют своей собственной жизнью… Если разрешите, я вам иллюстрирую сейчас примером.
Председатель. — Примером Карпова?
Курлов. — Да.
Председатель. — К этому перейдем позже… Значит, Кулябко совершил поступок легкомысленный?
Курлов. — Рассчитывая на то, что это даст прекрасные результаты…
Председатель. — Какие результаты?
Курлов. — В том смысле, что, если кто-нибудь из этой группы лиц появится в театре, они будут своевременно задержаны и, таким образом, будет предупрежден террористический акт…
Председатель. — Вы не знаете, что есть прием, хорошо известный многим русским гражданам, жившим при старом режиме: арестовывали человека и потом оставались в его квартире и устраивали засаду? Почему этот прием не был применен в отношении Богрова и его товарища-революционера, относительно которого он говорил, что тот находится в его квартире?
