Алексей Иванов - Вилы
Памятник Салавату в городе Палдиски в Эстонии
Через 25 лет в Рогервике оставались только два пугачёвца: Салават и его верный друг Канзафар. 26 сентября 1800 года писарь вычеркнул из списка узников имя Салавата. Что случилось с Салаватом – неизвестно. Легенда гласит, что Салават в цепях прыгнул в море. Может быть, штормовая волна сама смыла его со скалы. А Канзафар умер в 1804 году.
Копия эстонского памятника в селе Малояз в Башкирии
Башкиры не забыли Салавата. В преданиях народа Салават навеки укрылся под хребтом Таганай. Он стал титаном, и чем дальше был по времени, тем больше по масштабу. За бунт башкиры заплатили Екатерине четырьмя тысячами лошадей, и через поколение эта плата оказалась ничтожной в сравнении с потерей героя.
В Башкирии – культ Салавата. В этом культе до сих пор кроется то, что Башкирия не может сказать России – СССР или РФ. За что сражался Салават? За свободу? Нет: башкиры и так были свободны. За бедных? Нет: Юлай был богат. Против царя? Нет: мятежники стояли за самозванца. Салават бился за главные ценности любой национальной идентичности – за веру и традицию. Эти ценности актуальны и сейчас, поэтому и сейчас летит над Агиделью чугунная камча Салавата на памятнике в Уфе. Этот монумент – самая большая конная статуя России.
А Зулейха, возлюбленная Салавата, наверное, вышла замуж и родила детей. Только ни один ребёнок в Башкирии не был назван Салаватом. Россия запретила башкирам произносить это имя. И первым его произнёс Пушкин.
После бури
В России личный враг страшнее политического. Пугачёв был личным врагом Екатерины, ведь он претендовал на трон, а Салават был врагом политическим, ведь он хотел вернуть башкирам их права. Поэтому Пугачёва казнили, а Салавата – нет. Пугачёв обещал башкирам восстановить старинные вольности, и башкиры его поддержали. В союзе с пугачёвцами они были опаснее для российской власти, а в случае поражения на Емельяна можно было свалить всю вину.
Мятеж в Башкирии был неизбежен и без Пугачёва: пугачёвщина просто совпала с ударом исторического ритма. У поколения Батырши Галиева подросли сыновья, и они рвались в бой. Точно так же к концу XVIII века подросли сыновья поколения Салавата, и они тоже подняли бы своё восстание. Но Россия его предвосхитила.
В 1798 году император Павел I сделал для Башкирии то, что Пугачёв хотел сделать для России: одним указом Павел превратил башкир в казаков. Из народа было создано Башкиро-мещерякское иррегулярное казачье войско с управлением по кантонам. Мудрость этого решения достойна Соломона. В формате казачества башкиры получили всё, за что боролись два столетия: общинное землевладение, местное самоуправление, личную свободу и неприкосновенность веры.
Проблему ислама решила ещё сама Екатерина. Место для ислама нашёл Иван Неплюев, который основал торговую слободу Каргалу. Для российской державы ислам в первую очередь стал носителем арабского языка, открывающего путь к торговле с Востоком. Православные миссии в Башкирии и Казахстане в 1764 году были запрещены, а в 1773 году государыня издала указ «О терпимости всех вероисповеданий». Однако указ опоздал: сыр-бор пугачёвщины уже разгорелся.
Но Екатерина сумела использовать бунт в своих целях. Муллы, которые поддержали Пугачёва, были сосланы в казахские Жузы, и такое духовенство волей-неволей привязывало казахов к мечетям и ярмаркам России, а не Персии. В 1782 году русская власть учредила в Уфе муфтият. Первым муфтием стал офицер Мухаметжан Гусейнов, который в пугачёвщину сражался против бунтовщиков.
Россия начала строить мечети в Младшем Жузе. Российская Академия Наук подготовила первое издание Корана. Наконец, в 1788 году в Оренбурге появилось Магометанское Духовное Собрание – мусульманский аналог Синода. Этому Собранию подчинялись все исламские общины России, кроме крымских и кавказских, а Собрание подчинялось Сенату и государю. Вера пророка перестала быть гонимой, получила легитимность, хотя в целом в России ислам обретёт равные права с православием лишь по указу «О веротерпимости» в 1907 году – на два года позже раскольников.
Музейный комплекс в селе Малояз возведён на пике постсоветского сепаратизма. Не стоит обо всём говорить прямо, и поэтому национальная идея Башкортостана – просто «Герой Салават Юлаев»
В 1824 году в Оренбурге откроется Неплюевский кадетский корпус – такая же кузница элиты для российского Востока, как Горный институт для заводского Урала. Русский эскадрон корпуса сформируют из казачьих детей, а восточный эскадрон – из детей баев и мурз. Мусульманские офицеры-неплюевцы и купцы-мусульмане составят долгожданную аристократию, которая будет мирно, разумно и с достоинством защищать интересы нации перед российской властью.
Музей Салавата в селе Малояз
Революция 1917 года даст башкирам шанс обрести национальную государственность. Её идеологом станет выпускник казанского медресе «Касимия», учёный и политик Ахмет-Заки Валиди. Но исламская республика башкир окажется не нужна ни белым, ни красным. Валиди эмигрирует. Басмачество в Средней Азии – это его проект. После Гражданской войны Валиди переедет в Турцию, защитит докторскую диссертацию по философии и будет профессором университетов в Стамбуле, Гёттингене и Бонне. А Башкирия в СССР так и не обретёт реальной автономии.
С периода индустриализации в Башкирии начнут добывать нефть, открытую ещё академиком Рычковым. Один из «нефтяных городов» в 1954 году символично назовут Салаватом. На деньги «нефтянки» в смутах конца XX века республика Башкортостан купит у Российской Федерации свою относительную независимость. В 1993 году в селе Малояз республика воздвигнет огромный мемориал Салавата Юлаева. В Башкортостане стоит около двадцати памятников Салавату, а изображение уфимского монумента будет включено в герб республики.
Салават Юлаев, батыр и сэсэн, воплотил в себе все бунты громовой эпохи. А драмы XX века показали, что старинные мятежи были не напрасны. Яростная борьба башкир не позволила России превратиться в колониальную империю западного типа. И потому в таких геополитических катастрофах, в каких империи рассыпаются на части, Россия сумела сохранить себя: не развалилась на русскую и тюркскую половинки.
Часть четвёртая. «…Ловить, казнить и вешать…». Каждый за себя
Великий жулик
На заводском Урале пугачёвщина обернулась гражданской войной, когда крестьяне взяли вилы и пошли против рабочих. Поэтому Пугачёв решил отступить с Урала в крестьянский мир Поволжья. Он думал, что бунт, который обещает всех сделать казаками, в деревнях обретёт новые силы. Но крестьянский мир смотрел на бунт сквозь прищур и жил себе на уме. И об этом Пугачёва предупредило явление купца Астафия Долгополова.
Под крепостью Осой башкиры привели к Емельяну помятого мужичонку с бегающими глазами. Поплевав на ладонь, мужичонка загладил волосы на лысину и сказал, что зовут его Иван Иванов, он московский купец и посланец от царевича Павла, то есть – от сына покойного императора Петра Фёдорыча. Мужичонка привёз Пугачёву гостинцы от царевича: шляпу, казацкие сапоги и два дешёвых самоцветика, исцарапанные ножом, когда их выковыривали из офицерских запонок. Иван Иванов сообщил, что сын Павел оченно готов помочь войсками, токмо для этого батюшке Петру Фёдорычу надо спервоначалу отдать долги. К примеру, заплатить ржевскому купцу Астафию Долгополову. В 1762 году от Петра Фёдорыча ему причиталось 700 рублёв, щас наросло уже 1500, но это ещё по-божески.
Иван Иванов, конечно, и был Долгополовым. Двенадцать лет назад он поставил фураж ко двору Петра III. Однако императора убили, а новые царедворцы отдавать долги покойного не собирались: большая политика послала к чёрту маленького человека. Потеря денег обрушила дела купчишки Долгополова. И он рассудил, что самозванец отдаст долги царя охотнее, чем царица.
Пугачёв вытаращил глаза: перед ним тоже был самозванец! Только не бунтовщик, как он сам, а жулик. Два самозванца смотрели друг на друга, зная, кто они такие, но шоу должно было продолжаться. Денег Емельяну, конечно, было жалко, а казнить жулика он не мог – это означало бы признание в самозванстве. И Пугачёв взял Долгополова с собой.
Купец боялся разбойных рож пугачёвцев, но корысть одолевала страх. Рвать когти Долгополов надумал лишь после казанского разгрома, когда окончательно понял, что из Пугачёва денег ему не выжать. Под городом Цивильском Долгополов при всём народе объявил, что царю-батюшке надо послать его за царевичем. «Злодей, слыша оные слова, знал, что посылать к его высочеству не есть дело возможное», но как ущучить мошенника? Пугачёв, ухмыляясь, кинул Долгополову 50 рублей на дорогу и отпустил с миром. Долгополов обыграл Пугачёва, хотя ничего и не выиграл.
Но ушлому купцу нос разъело. Он решил повторить авантюру, только теперь уже с Екатериной. Высунув язык, он настрочил письмо графу Григорию Орлову, в котором сообщил, что 324 яицких казака в войске Пугачёва за сто рублей платы каждому из них согласны скрутить Емельяна и выдать государыне. Понятно, что этот заговор Долгополов «сочинил из своей головы». Но план опять сработал.
