Александр Глазунов - Пятиконечные из созвездия Лиры
У него что-то не получалось. Игорь, чтобы не вымокнуть окончательно, вернулся на берег.
Субботин глянул на нас и с растерянным видом произнес:
— Ничего не могу понять, не срабатывает замок — и все тут…
Он попробовал надеть другие объективы — ничего не получилось.
Было от чего прийти в отчаяние — вечером Неля выходит на контакт, ради которого мы и приехали на берег моря, а из-за поломки фотоаппарата может сорваться съемка. Субботин начал нервничать, с досадой повторял, что за десять лет у него такое случается впервые.
Мы с Игорем удрученно молчали, понимая, что словами тут не поможешь, разве что вызовешь взрыв раздражения. На худой конец Володя мог у любого взять фотоаппарат и снимать.
Неожиданно Субботин резко остановился и спросил:
— Который час?
Я ответил, что почти четыре часа.
— Пошли, — он торопливо зашагал по камням. — Скоро время съемки.
Не мог у меня аппарат отказать, замок в норме. Очевидно, нас просто предупреждают, что пора возвращаться.
Мы с Игорем переглянулись, однако ничего не сказали.
Вот так оправдание, его никто ни в чем не обвиняет. И разве не может аппарат на самом деле сломаться?
Через полчаса мы вышли на солнце и немного замедлили шаг — по сыпучему песку не разбежишься.
До лагеря оставалось метров двести. Мы с Игорем договорились, что пойдем к обнаруженной на берегу японской сети, совершенно новой, и отрежем по куску. У Вии завтра день рождения, подарим ей, чтобы ловила удачу во всем уже сетью.
В этот момент мы услышали торжествующий выкрик Субботина:
— Что я говорил! Я же знаю свою аппаратуру!.. Все работает.
Мы подбежали к нему. Володя демонстративно одевал один объектив за другим, и замок срабатывал моментально.
Пока мы с Игорем разматывали сеть, ветер неожиданно усилился.
Дул он с моря, разгоняя редкие облака, и вскоре небо очистилось окончательно. Ощутимо похолодало, тем более, что к тому времени солнце уже ушло за сопки.
Покончив с сетью, мы направились к стоянке, и в этот момент невиданное зрелище остановило нас.
Над вершиной ближайшей к лагерю сопки стояла белая облачная полоса.
Она на глазах густела, уплотнялась, одновременно сворачиваясь и принимая форму овала.
Через несколько минут облачная шапка прочно сидела на остром скальном пике, торчавшем на вершине сопки.
Несмотря на сильный, порывистый ветер, шапка оставалась неподвижной — с четкими ровными краями, словно была сотворена из плотного материала.
У костра мы заметили какое-то движение и побежали туда.
Взгляды всех были устремлены на сопку. Увидев нас, Неля обернулась и коротко сказала:
— ОНИ уже здесь…
Через несколько минут Виктор, Неля и Володя отошли от костра, Субботин защелкал аппаратом, а Неля принялась что-то наговаривать в микрофон.
Тем временем дежурные, Татьяна и Иван, готовили ужин. Бидоны с водой уже висели над огнем. Таня мыла рыбу для ухи, Наталья чистила картошку — помогала.
Я наблюдал за нашими контактерами, с тоской поглядывал на отложенные в сторону кинокамеру и фотоаппараты. Я спросил Нелю, можно ли и мне фотографировать? Она, вздохнув, призналась, что вряд ли что получится. Подошла Вия и, тронув меня за рукав, шепнула:
— МОИ говорят, что у скал с противоположной стороны происходит что-то интересное. И снимать можно. Попробуй…
Недолго думая, я схватил «Зенит» и стал привычно обрабатывать темные скалы и всю прибрежную часть вместе с поднимавшейся над морем облачной дымкой.
Начав, остановиться трудно.
Я взял кинокамеру и стал снимать сопку с облачной шапкой на вершине, Володю, Виктора, Нелю, хотя уже было темновато.
Если кинокамера откажет, подумал я, значит, так и надо. Однако она исправно работала.
Неожиданно к костру подошел Виктор и при свете огня стал разглядывать свой фотоаппарат. Потом пожал плечами:
— Ерунда какая-то. Хочу сфотографировать — затвор не работает.
Субботин дотрагивался до меня рукой — срабатывает…
Неужели нас действительно «поторапливают»? Хотя, казалось, мне пора было привыкнуть к подобным сюрпризам, однако сомнения закрадывались постоянно. Вот и «трезвый» Виктор отнесся к этому случаю с иронической усмешкой.
Я подошел к Вие и спросил, нельзя ли сегодня после ужина выйти на контакт с МОИМИ?
— Конечно. Вечером у огонька сидеть будут долго, а мы пойдем в палатку и поговорим.
Все ждали возвращения и рассказа Нели.
Серая пеленая с моря опять затягивала небо. Ветер усиливался.
Словно не устояв перед его напором, облако-шапка на вершине дрогнуло, распрямилось в дымовой шлейф и потянулось по гребню горной гряды. Понемногу оно рассеивалось, превращалось в туманную полосу, сквозь которую уже прорезывались очертания острых скальных пиков.
Валера продолжал травить у костра охотничьи байки, где главным «героем» всегда почему-то оказывался его друг-вездеход. Валера постоянно призывал в свидетели своего напарника, тот лишь качал головой в знак согласия, но словами присутствующих не баловал. По дороге они подстрелили пару куропаток, так что кроме ухи из кижуча, у нас еще варилась в котле дичь.
Экспедиция заканчивалась царским ужином. У костра стало шумно и весело…
Виктор, Неля и Володя подошли, когда уже стемнело. Ребята сразу примолкли, поглядывая на них.
Неля выглядела задумчивой и рассеянной. Она негромко сказала:
— Сегодня фактически ОНИ показали то же самое, что и у сопки Крутой. Систему связи с ИХ базой в океане, потом появились огромные глаза, потом лучи в виде креста… Я даже на диктофон не стала записывать.
Это заявление прозвучало более, чем странно, как и последующее молчание. Все были немного обескуражены, даже вопросов не последовало. Тем более, что нас ждала наваристая, вкуснейшая уха, упарившаяся дичь…
Когда меня позвала Вия, я уже совсем разомлел от обильной еды и лениво глотал горячий чая.
Свою палатку девушки поставили рядом с нашей, чуть дальше расположилась одноместная «хижина» Ивана. Три палатки на небольшой возвышенности очень хорошо смотрелись утром на фоне зеленых склонов сопок. Теперь же, при лунном свете они выглядели романтично и загадочно.
В палатке Вии было тихо, тепло и уютно, сюда почти не долетали голоса от костра.
Она зажгла свечу и вытащила рамку. Я пристроился рядом с блокнотом.
— Так, минутку… Да, «ТВОИ» здесь, «МОИ» тоже, — Вия подняла голову. — С чего начнем?
Во время предыдущего контакта Линея сама предложила мне рассказать, что такое «выход в тонком теле». Этот вопрос меня очень интересовал. Особенно непроизвольный выход, во время сна, когда снятся фантастические путешествия в сказочные места. Все происходит настолько явно, вплоть до мельчайших ощущений, что и после пробуждения человека не оставляет чувство реальности случившегося во сне. Такое и со мной не раз случалось…
Я задал вопрос. Рамка в руке Вии дрогнула, она заговорила:
В нашем понимании к тонкому телу относятся несколько структур. Существуют его разновидности. Собственно, об этом и вам известно. Тонким телом может быть то, что обычно называют душой, но бывает тонкое тело и ментального порядка, из которого можно соорудить фантом, поскольку фантом тоже материален. К одной из форм тонкого тела мы относим и мыслеобраз. Поэтому, если вас интересует именно такое тонкое тело, в котором человек способен путешествовать, — поговорим о нем.
Это как бы некая физическая копия человеческого тела, способная менять конфигурацию. Однако, отделившись от материального тела, подобная копия может и сохранить полное сходство с биологической формой. При определенных условиях эта субстанция может превратиться в энергетический сгусток — так поступают многие представители Разумного Космоса, путешествующие в тонком теле. Субстанция эта материальна, она практически мгновенно перемещается из одной точки пространства в другую независимо от того, кому принадлежит — представителю Космоса или обладающему способностью к выходу из физического тела человеку. Тонкое тело не обладает памятью, но имеет возможность сохранять связь с физическим телом, поэтому человек, вышедший из тела в тонкой структуре, может комментировать происходящие события. Если это происходит в сознательном состоянии, когда человек бодрствует, он все запомнит; если это происходит во сне — у многих это случается непроизвольно, — воспоминания об увиденном, как правило, сохраняются. Подобное состояние можно принять за сновидение.
Нахождение в тонком теле вне физической оболочки имеет временные ограничения. Они довольно жесткие и пребывание сверх положенного срока может грозить человеку гибелью. Когда отделяется тонкая ассоциация, остается незримая связь с физическим телом — это как бы тонкий энергетический шнур, который и подает сигнал (команду) на возвращение. При сознательном выходе можно, конечно, находиться вне тела значительно дольше — то есть, мы можем помочь человеку, который способен на такое отделение, превысить естественные сроки, — но это грозит его здоровью и может привести к необратимым последствиям.
