Елена Первушина - Мифы и правда о женщинах
Аврора покинула монастырь, когда ее бабушку поразил удар. После второго удара Мария-Аврора слегла, и юная девушка получила все права по управлению имением. Она ухаживала за парализованной бабушкой; в то же время стала увлекаться философской литературой: читала Шатобриана, Боссюэ, изучала Монтескье, Аристотеля, Паскаля, но более всего она восхищалась Руссо, считая, что только у него есть подлинное христианство, «которое требует абсолютного равенства и братства».
Замужество
После смерти бабушки мать стала уговаривать Аврору поскорее выйти замуж. Но девушка не испытывала к избраннику матери ни малейшей симпатии. Тогда мать пригрозила ей заточением в монастырь.
«Здесь вам будет лучше. Мы предупредим общину на ваш счет; здесь будут остерегаться вашего красноречия. Приготовьтесь к мысли, что вам придется прожить в этой келье до вашего совершеннолетия, то есть три с половиной года. Не вздумайте взывать к помощи законов; никто не услышит ваших жалоб; и ни ваши защитники, ни вы сами никогда не узнаете, где вы находитесь. <…> Но потом – то ли устыдились такого деспотического поступка, то ли побоялись возмездия закона, то ли меня просто хотели напугать, – от этого плана отказались», – писала позже Жорж Санд.
В 1822 г. Аврора познакомилась с Казимиром Дюдеваном и «влюбилась в него, как в олицетворение мужественности». Казимир сделал предложение не через родных, как тогда было принято, а лично Авроре, и тем покорил ее. Супруги уехали в Ноан и стали вести жизнь обычных помещиков, воспитывая сына Мориса и дочь Соланж. Аврора сама признает, что Дюдеван был честным человеком, хорошим мужем и отцом. Но дело в том, что если он и нашел свое призвание в управлении поместьем, то сама Аврора мечтала о большем. Она даже изменяла мужу, полагая, что недостаточно его любит, а он недостаточно нежен с ней. Но ни любовь, ни бурные романы не могли ее удовлетворить. Ей хотелось самой быть кем-то, а не только женой и любовницей. В 1831 г. Аврора уехала в Париж с романистом Жюлем Сандо, оставив поместье мужу в обмен на ренту и условившись, что будет проводить полгода в Париже, а полгода в Ноане, сохраняя видимость брака.
Мужской костюм и мужской псевдоним
Что касается мужского костюма, который Аврора носила в Париже, то все объяснялось очень просто: он был пропуском в театр, ведь в партер – единственные места, которые были по карману ей и ее друзьям, – дам не пускали. Благовидным предлогом для того, чтобы начать писать романы, также была бедность и желание зарабатывать. Но Аврора быстро почувствовала, что в этом ее призвание.
«Решительнее, чем когда-либо, я выбираю литературную профессию, – пишет она. – Несмотря на неприятности, которые иногда случаются в ней, несмотря на дни лени и усталости, которые иногда прерывают мою работу, несмотря на мою более чем скромную жизнь в Париже, я чувствую, что отныне мое существование осмыслено».
Писать, но о чем? Конечно же, о положении женщины, о ее жизни, так не похожей на мужскую, о горестях и радостях. В двадцать семь лет Аврора уже имела большой жизненный опыт – она была ребенком, мучимым неразделенной любовью к матери, собиралась стать монахиней, управляла поместьем, познала любовь и материнство, страсть и измену, а также испытала незнакомое многим женщинам чувство свободы. Ей было о чем рассказать своим читателям и читательницам.
Сначала Аврора писала вместе с Сандо. Их романы «Комиссионер» (1830 г.), «Роз и Бланш» (1831 г.) пользовались успехом у публики. Затем она задумала роман «Индиана» о женщине, которая беззаветно любила и была предана любимым в угоду светским условностям. Но именно разочаровавшись в любовнике, в самой глубине отчаяния Индиана обрела достоинство и мужество. И когда супруг, мучимый ревностью, потребовал у нее отчета, она ответила ему уверенно и резко:
«– Не соблаговолите ли вы, сударыня, сообщить мне, где вы провели утро, а может быть, и ночь? – спросил он. <…>
– Нет, сударь, – ответила она, – я совсем не намерена сообщать вам об этом.
Дельмар позеленел от злости и изумления.
– Неужели вы надеетесь все скрыть от меня? – сказал он дрожащим голосом.
– Не собираюсь, – ледяным тоном ответила она. – Я отказываюсь отвечать исключительно из принципа. Я хочу доказать вам, что вы не имеете права задавать мне такие вопросы.
– Не имею права, черт вас побери! Кто же здесь хозяин – вы или я? Кто из нас ходит в юбке и должен подчиняться? Вы хотите меня сделать бабой? Ничего не выйдет, голубушка!
– Я знаю, что я раба, а вы мой хозяин. По закону этой страны – вы мой властелин. Вы можете связать меня по рукам и ногам, посадить на цепь, распоряжаться моими действиями. Вы пользуетесь правом сильного, и общество на вашей стороне. Но моей воли вам не поработить, сударь, один только бог властен над нею. Попробуйте найти закон, тюрьму или орудие пытки, чтобы овладеть моей душой. Это так же невозможно, как ощупать воздух или схватить пустое пространство.
– Замолчите, глупая и дерзкая женщина! Ваши изречения, взятые из романов, нам всем надоели.
– Вы можете приказать мне молчать, но не помешаете думать.
– Дурацкая гордость, спесь ничтожного червяка! Вы злоупотребляете жалостью, которую вызываете к себе. Но вы скоро увидите, что можно без особого труда усмирить ваш “сильный характер”.
– Не советую даже пробовать. Ваш покой пострадает, а мужское достоинство ничего не выиграет.
– Вы так полагаете? – спросил он, с силой сжимая ее руку.
– Полагаю, – ответила она, нисколько не меняясь в лице»{ Здесь и далее цит. по: Санд Ж. Индиана. Валентина. Он и она. Харьков: Экспресс, 1992.}.
Очевидно, Жюлю Санду нельзя было отказать в литературном вкусе и такте – поняв, что талант подруги превышает его собственные скромные способности, он велел ей публиковаться под собственным именем. Однако исполнить приказание буквально оказалось невозможно: Аврора была связана обещанием с Казимиром, ее появление в качестве публикующейся романистки бросило бы тень на семью. И тогда она выбирает псевдоним, под которым и станет известна всему миру.
«Индиана» имела шумный успех. О ней хвалебно отозвались Оноре де Бальзак и Гюстав Планш – это позволило Авроре заключить выгодный контракт и обрести финансовую независимость.
«Валентина»
Второй роман Жорж Санд назывался «Валентина». В нем снова рассказывалась история женщины, несчастливой в первом браке. Валентина де Рембо, невеста графа де Лансака, влюбляется в бедного студента Бенедикта, сына крестьянина.
«Со всех сторон Валентина слышала, что Бенедикт дурен собой. В представлении провинциалов, где, по остроумному замечанию господина Стендаля, “красавец мужчина” непременно должен быть румяным и толстым, Бенедикт слыл самым обездоленным среди всех юношей. До сих пор Валентина как-то не приглядывалась к Бенедикту, у нее осталось о нем лишь первое, мимолетное впечатление, которое он произвел на нее при первой встрече, а оно было не слишком благоприятным. Только сейчас, в эти минуты, она обнаружила в юноше невыразимое обаяние.
Погруженная, как и он, в мечты, бездумные и туманные, она поддалась опасному любопытству, которое склонно анализировать и делать сравнения. Она обнаружила поразительное несходство между господином де Лансаком и Бенедиктом. Она не задавалась мыслью, в чью пользу было это сравнение, она просто отметила его про себя. Коль скоро господин де Лансак красавец и к тому же ее жених, она отнюдь не тревожилась тем, что может принести это нескромное созерцание; она не думала, что граф выйдет из него побежденным.
И, однако, произошло именно это: Бенедикт, бледный, усталый, задумчивый, с растрепанной шевелюрой, Бенедикт в грубой одежде, весь перепачканный тиной, с загорелой шеей, Бенедикт, сидевший в небрежной позе среди прекрасной зелени над прекрасными водами, Бенедикт, улыбавшийся от счастья и восхищения, глядя на Валентину, хотя Валентина этого не знала, – в эту минуту Бенедикт был настоящим мужчиной, сыном полей и природы, человеком, чье мужское сердце могло трепетать от необузданной любви, человеком, забывшим себя в созерцании прекраснейшего из творений, вышедшего из рук божьих. Кто знает, какие магнетические токи плавали вокруг него в раскаленном воздухе, кто знает, какие таинственные, неуловимые, непроизвольные чувства вдруг заставили забиться наивное и чистое сердце молодой графини…»
Разница в положении не смущает героиню, она не видит ничего унизительного в работе ради хлеба насущного.
«– Нет, в теперешнее время человеку необходимо знать какое-нибудь дело досконально, – рассуждала Валентина. – Наше положение и наше состояние непрочны. Может статься, что через несколько лет земли Рембо, моя вотчина, перейдут в государственную казну, куда они и попали полвека тому назад. Мы получаем самое жалкое образование, нас учат начаткам всего и не разрешают углублять свои знания.
