Татьяна Москвина - Всем стоять
О, эта музыка. По вечерам она звучала отовсюду, создавая чуть ли не десятикратные наложения звука. Через несколько дней стало казаться, что по лицу и телу ползают этакие специальные музыкальные вши, от которых не избавиться никогда, даже во сне, даже в полной алкогольной интоксикации. Но «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла» под шашлык и плеск моря – это по-прежнему образ рая для нашего человека. Своими глазами видела, как в баре «Нептун» во время исполнения «Гоп-стопа» сидел автор данного музыкального вируса, то есть Розенбаум. Лицо его по обыкновению не выражало ничего.
Но люди – люди были довольны и счастливы. Каждый вечер на экране перед Зимним театром бесплатно демонстрировали кино, вызывавшее живейший отклик в сердцах зрителей. Правда, случались казусы. Однажды перед фильмом Владимира Фокина «Дом для богатых» без предупреждения стали показывать документальную ленту о творчестве Микаэла Таривердиева, причем нигде в картине не было объяснено, кто и что. Некий длиннолицый человек на экране что-то печально говорил. Потом показали берег моря, еще какую-то поэтическую образность… Стал накрапывать дождь. Через пятнадцать минут люди начали проявлять признаки робкого нетерпения. «Вроде бы это не „Дом для богатых“», – растерянно стали говорить в народе. Но, заметьте, только через пятнадцать минут. То есть люди усиленно тянутся к прекрасному, как цветочки к солнцу. Покажешь им «Брат-2» о том, какие все гниды, окромя русских, – хорошо, ладно. А покажешь другое, о том, что все люди братья, окромя ублюдков, которые ненавидят друг друга, – и это под шашлык и море пойдет отлично. Широк русский человек.
Итак, контакт творцов и публики, несколько потерянный в былые годы, полностью восстановлен. Потихоньку кино выздоравливает после долгих болезней и обзаводится новыми хворями. «Кинотавр» – фестиваль своеобразный и смешноватый, но крепенький и очень живой. И пока не вывелись люди, ловящие кайф от вида настоящего Сергея Маковецкого (наконец-то ему дали приз за лучшую мужскую роль – Швабрина в «Русском бунте»), праздник всегда с нами, а мы, как водится, с праздником.
2000
Кино на паях
В Сочи завершился XII Открытый российский кинофестиваль «Кинотавр» – и есть повод задуматься о нашем кино
Старожилы «Кинотавра» не припомнят столь скверной погоды: в первой половине фестиваля разразился шестибалльный шторм, унесший в море большинство сочинских пляжных лежаков и даже одну бедную человеческую жизнь; во второй половине царила прохлада, и температура воды не превышала 19 градусов. В этом году природа явно невзлюбила отечественное искусство, и я с ней в общем согласна.
«Кинотавр» как форма жизни сложился прочно и удобно. Лучше всего на нем чувствуют себя гости, никак не связанные с призовой лихорадкой. Например, довольный Михаил Козаков, приехавший на фестиваль с двумя очаровательными малышами, признался, что поговорил со множеством знакомых и поглядел фильмы – это и составляет главную силу «Кинотавра». Хотя в костяке «друзей фестиваля» есть немало жизнерадостных пошляков, постоянно устраивающих какие-то дикие, с точки зрения просвещенного человека, «цирки-фейерверки», на них преспокойно можно не ходить. Молчаливые люди в золотых цепях ведут себя гораздо скромнее, чем прежде, поп-музыка достает куда меньше, и вид крашенного под блондина Бари Алибасова или Юрия Айзеншписа в массивных украшениях из белого золота вызывал у меня не раздражение, а меланхолические мысли о нашем невероятном человечьем биоразнообразии.
Но как форма организации искусства фестиваль обнаружил непримиримые противоречия. Я сомневаюсь в целесообразности проведения одновременно с российским и международного фестиваля, не имеющего своего лица, но это уж не мне судить. Когда я вижу группу журналистов, идущих смотреть прогрессивный швейцарский или новозеландский фильм, то поражаюсь их бескорыстию: я лично не собираюсь вкладывать свой интеллект в культуру других стран, которые об этом вкладе никогда и не узнают. Поговорим только о своем, о домашнем. Прибытие крошечного, как многие кумиры Голливуда, Жан-Клода Ван Дамма, конечно, крупная пиар-победа устроителей фестиваля, но меня куда больше интересует Никита Михалков (он представил как генеральный продюсер картину Соловьева, назавтра благородно слетал на похороны Саввы Кулиша, а потом вернулся обратно. Эх, не бережет он себя, а ведь впереди – кошмар ММКФ!).
Дирекция программ «Кинотавра» сделала бессмысленно-бесформенный конкурс из 22 картин, несовместимых ни по какому принципу. И добавила еще конкурс 11 дебютных фильмов. В конкурс попали почему-то и три анимационные новеллы Сергея Овчарова (прелестные и давно признанные «Мифы»), и трехчасовая анекдотическая эпопея Максима Воронкова о юности «Газпрома» с Виктором Степановым в роли Виктора Степановича («Под Полярной звездой»), и рекордсмен непрофессионализма, квазинародная мелодрама Андрея Разенкова («Северное сияние»), который, видимо, решил повторить метод Дмитрия Астрахана – ничему не учиться, никак не развиваться, а с видом полного мастера тачать свои самодельные полусапожки; тут же расположились картины Соловьева, Муратовой, Шахназарова, Зельдовича и Месхиева (жаль, кстати, что интересная месхиевская «Механическая сюита» была так мало замечена), то есть картины, в любом случае составляющие предмет обсуждения – вне зависимости от степени удачи и полноты художественного высказывания. Соединив основной конкурс с дебютным (ведь с точки зрения искусства кино безразлично, первый шаг новичка перед нами или последний причал маэстро), выделив пятнадцать кондиционных картин, можно было бы говорить хоть о какой-то идее фестиваля. Сейчас ее нет. Русское кино предстает бесформенной и по большей части безграмотной массой – с редкими проблесками индивидуального таланта. Об оригинальности и говорить не приходится – за редким исключением, перед зрителем предстает «дежа вю», и это «вю» уже много раз как «дежа». Из всех решений жюри согласие вызвала, конечно, «Золотая роза», отданная «Нежному возрасту» Сергея Соловьева. Не лишенная «соловьевщины» (то есть красивых поверхностных символов), картина обладает достаточно высоким эстетическим качеством и пронизана печальной рефлексией автора, глядящего на современную юность. Остальные решения жюри сомнительны по разным причинам.
Президент «Кинотавра» Олег Янковский снял как сорежиссер фильм «Приходи на меня посмотреть» с собой в главной роли, допустил эту картину в конкурс своего фестиваля, пригласил в качестве председателя жюри Марка Захарова, в театре у которого (вдруг кто-то из моих читателей запамятовал) работает много лет, – и, счастливо улыбаясь, принял из его рук приз за лучшую мужскую роль. Боги мои, на кой черт это ему понадобилось? Актер он и так отличный, публика и так придет на него посмотреть, взял и зачем-то подмочил репутацию, причем на ровном месте – до этого казуса она была прозрачна. Что касается Марка Захарова, то он меня уже ничем удивить не может – после всего, что он сделал со своим талантом и своей совестью, странно изумляться его хождению на банкеты, устроенные режиссерами конкурсных работ сразу после просмотра. Речь Захарова на закрытии фестиваля была полна злых экивоков. Ничуть не заботясь о том, что идет телетрансляция и его видят люди далеко за пределами московской тусовки, мэтр стал раздраженно поминать каких-то нехороших режиссеров, ориентированных на фестивали и кинокритиков, – что имелось в виду? Может, действительно полюбившаяся некоторым критикам (и я в их числе) маленькая черная комедия Киры Муратовой «Второстепенные люди» – ни на что не претендующая и ничего от жюри не получавшая? Господи, Муратовой за шестьдесят, она живет в Одессе, с мафиози от культуры не общается, она – любимица провинциальной интеллигенции, неужели нельзя вести себя хотя бы повежливее?
Отечественный кинематограф стал чем-то вроде небольшого садоводства, где на завоеванных шести сотках сидят отдельные семьи, выращивая продукты, идущие в основном им же в пропитание. Кто попрактичнее, растит здоровые огурцы, как то происходит на разумной делянке Бодровых (сын Бодрова-старшего Сергей Бодров-младший сделал вполне грамотный фильм «Сестры», заслуженно получивший приз за лучший дебют); кто помечтательнее – странные чахлые цветы, как семейство Эшпаев (сын известного советского композитора Андрея Эшпая Андрей А. Эшпай снял картину «Цветущий холм среди пустого поля», часовой монолог актрисы Евгении Симоновой, его жены, по рассказу Юрия Вяземского, брата жены; в титрах упомянуты еще несколько Эшпаев)… Но чужие здесь не ходят. Все знакомы, все связаны, все держали друг друга на коленях по разным поводам, все спелись, спились, стусовались, по всему садоводству разлита влажная горячка, жарко, душно… уже дышать нечем. Незнакомые фамилии вызывают удивление – кто пустил?
