Александр Соловьев - Апокалипсис: катастрофы прошлого, сценарии будущего

Финансовая война против «Аль-Каиды» тоже затянулась. Администрации Буша удалось заморозить счета, средства и собственность ячеек и отдельных террористов этой организации на общую сумму $130 млн. Но «Аль-Каида» успела перевести свои средства в драгоценные металлы и камни, операции с которыми трудно проконтролировать, и использует известный на Востоке способ расчетов «хавала», когда товарно-денежный обмен ведется вообще без каких-либо документов. Как грустно констатируют ооновские эксперты, «Аль-Каида» по-прежнему располагает суммой до $300 млн, «находится в форме и готова к удару».

ФБР и ЦРУ оценивают численность оставшегося ядра «Аль-Каиды» в две сотни боевиков. Но, по некоторым оценкам, в разных странах легли на дно еще около 5 тыс. выпускников афганских тренировочных лагерей бен Ладена, которых он в любой момент может призвать к джихаду. Если только в США под колпаком спецслужб находятся около 200 подозреваемых, то что говорить об остальном мире, особенно о регионах, где «Аль-Каида» традиционно чувствовала себя в безопасности, – о Ближнем и Среднем Востоке, о Центральной и Южной Азии.

«Аль-Каида», могущественная организация, построенная на фанатизме и точном расчете, оказалась намного сильнее, чем казалось, когда американский спецназ помогал Северному альянсу входить в Кабул и добивать талибов в Тора-Бора. Нельзя исключать, что она снова сможет на полшага опередить тех, кто идет по ее следу. Как нельзя исключать, что в руках спецслужб уже есть кусочки головоломки, которые они опять не успеют сложить.

Школа № 1 // Беслан

3 сентября 2004 года наступила развязка трагедии с захватом заложников в школе № 1 города Беслана. Погибло 326 человек, не менее 700 оказались в больницах. Сколько людей выбрались невредимыми, точно никто не считал. Силовики вроде и не собирались штурмовать. Просто после того, как в школе произошла серия взрывов, они действовали по ситуации. Возможно, террористы такую ситуацию как раз запланировали, поэтому некоторым из них удалось вырваться из кольца. Боевые действия в Беслане продолжались до поздней ночи.

«Штурма не будет, – говорил в 11 утра президент Северной Осетии Александр Дзасохов. – Я вам обещаю. Самая большая надежда на то, что террористы устанут и потребуют автобусы, а большая часть заложников будет освобождена. Мы готовы дать им зеленый коридор в любую точку, к любой границе». И доктор Рошаль говорил, что все настроены на то, чтобы штурма не было. Но лицо Александра Дзасохова было черным – то ли от усталости, то ли от понимания, что его слова уже ничего не значат.

Ровно через два часа в районе школы раздался то ли выстрел из подствольника, то ли взрыв – сразу никто не понял. Сразу никто и не отреагировал – всю предыдущую ночь боевики вели из школы «предупредительный огонь».

Но после второго взрыва в школе и начавшейся стрельбы из автоматов стало ясно, что все гораздо серьезнее. Автоматные очереди раздавались настолько близко, что люди невольно стали отходить назад, за Дом культуры. Вдоль кирпичного забора напротив Дома культуры побежали спецназовцы. «Назад, все назад!» – закричали милиционеры, дежурившие на площадке, куда обычно выходили к журналистам официальные лица. Стрельба усилилась. Снова ухнуло из подствольника. Толпа качнулась к школе. «Мужчины, уводите женщин от дороги!» – кричал мужчина в штатском, оттесняя людей. «Уходите, освободите коридор для раненых!» – крикнул милиционер с рацией. «Они начали штурмовать», – в голос завыли женщины.

Как потом выяснилось, около 13 часов сотрудники МЧС по договоренности с боевиками отправились в школу, чтобы забрать трупы погибших людей. Боевики выбросили тела прямо из окон. До трупов спасатели не дошли – в дверях что-то рвануло. Потом взлетел на воздух «ГАЗ-66», на котором приехали террористы. Тут же с разницей в пару секунд последовали взрывы в спортзале, где были заложники. Оставшиеся в живых заложники бросились в бреши, образовавшиеся в стене. А поднятый по тревоге спецназ, как рассказывали его бойцы, начал действовать по ситуации.

Казалось, бой идет где-то в сотне метров. Вдруг со стороны частного дома напротив выбежал мужчина. На руках у него был мальчик лет восьми, раздетый, в одних плавках, худенький, смуглый. Голова ребенка была запрокинута назад, тоненькие ноги болтались в такт движению бегущего человека. «Где «Скорая»? – заорал мужчина. – Дайте машину! Он живой!» Их усадили в какую-то легковушку. Та сорвалась с места. «Стойте! – закричали в толпе. – Там еще кого-то несут». Еще один мужчина, обняв обеими руками женщину, почти нес ее. Она пыталась идти, но не могла. Половина ее лица была залита кровью. Женщина странно улыбалась и смотрела по сторонам. Кто-то быстро протянул ей бутылку с водой. «Они взорвали школу! – вдруг сказала женщина. – Стена вывалилась!» В толпе опять раздался вой.

Мужчины бросились в сторону перекрестка к дому, откуда вынесли первых раненых. «Назад! – закричали мужчинам милиционеры, перегораживая дорогу. – Там идет бой, туда нельзя». В подтверждение раздались новые разрывы.

«Команды на штурм не было, и мы не отвечали на огонь боевиков до тех пор, пока не поняли, что это конец, – рассказывал потом боец спецподразделения Виталий. – Первыми в школу пошли «Витязи». Они довольно быстро заняли спортзал и с боем начали продвигаться по коридору. А когда мы зашли за ними в спортзал, там был страшный пожар и полно лежащих людей. Горело все, даже волосы на этих людях. Командир отряда сунулся в коридор вытаскивать ребенка, но по нему открыли огонь откуда-то с лестницы. Попали ему в плечо и ребенка застрелили… На горящем баскетбольном щите на веревках была закреплена бомба. Сапер встал кому-то на плечи и обрезал провода детонатора, но снять бомбу ему не удалось, она уже горела. Нам дали приказ отходить. Мы успели вынести двух раненых, после чего в зале прогремел еще один взрыв».

Люди, бегущие к школе, останавливались, падали на землю и прятались за деревьями. Из узкой калитки дома снова стали передавать раздетых и окровавленных детей. Их укладывали на носилки. Носилок было мало, и кто-то кричал в рацию, что нужны еще – и много. Потом мужчины бежали с носилками к ДК. «Где «Скорые»? – закричал осетин в форме МЧС. – Почему нет «Скорых»? – «У кого спрашиваешь, твою мать, – раздались со всех сторон голоса. – Это же вы не пускаете туда людей, а у самих ни хрена нет». – «Давайте сюда машины, у кого есть!» – закричал эмчээсовец. Мужчины кинулись к легковым автомобилям, стоявшим неподалеку. Машины срывались в сторону перекрестка, сворачивали к школе, а через минуту возвращались назад уже с освобожденными детьми. «Давайте еще машины, там много, там очень много детей!» – продолжал кричать эмчээсовец. Бой продолжался рядом, но казалось, что выстрелы из автоматов и подствольников раздаются уже не в одном квартале, а в нескольких. Стало ясно, что боевики, прорвавшись из школы, уходят в разные стороны.

У школы продолжалась неразбериха. Стрельба раздавалась через дом и рядом с соседним домом. Люди, прибежавшие помогать раненым, то прятались за деревья и гаражи, то снова выскакивали на дорогу, чтобы принимать носилки с детьми. Парень в форме с надписью «Центроспас» регулировал движение легковых машин и орал на всех, кто выскакивал на дорогу: «Уходите! Идет бой! Пусть останутся только мужчины, кто может носить детей!»

Выносить детей хотели все. Молодой парень вынес на руках семилетнюю девочку. Она вся была желтого цвета, в кровоподтеках. Девочку бережно уложили прямо на газон. Женщина села на корточки перед девочкой и приложила ладонь к шее. «У нее нет пульса», – в ужасе прошептала она, приподняла безжизненное тело и прижала к себе – на спине у ребенка была багровая рваная рана. Потом на газон положили тело мальчика лет десяти, завернутое в простыню. По очертаниям было видно, что у ребенка нет ноги. Мужчины подходили, поднимали простыню и смотрели на изуродованное детское лицо. Плакали. Сюда же положили два женских тела. Под простынями, которые упорно поднимали все, кто тут стоял, были восковые лица с синими губами. Сквозь белую ткань быстро проступали алые пятна. Скоро на газоне было шесть укрытых простынями тел.

Сначала женщины считали раненых. Досчитали до 50 и перестали, потому что некоторые стали терять сознание. Их били по щекам и говорили: «Иди домой, врачам не до тебя». Звуки боя раздались ближе. Выстрелы защелкали над улицей. Ополченцы с автоматами бросились оттеснять людей во двор пятиэтажки, загораживающей школу. «Да там вся Чечня, а не 30 человек! – заорал ополченец. – Суки, мразь поганая! Давить эту мразь надо, давить!» Парень был не в себе. Оттеснив людей, он бросился назад к школе.

Здание школы удалось освободить за полтора часа. К этому моменту часть боевиков была уничтожена, часть заняла соседние пятиэтажки и вела из них прицельную стрельбу. А местным жителям и спасателям, пытавшимся в это время вытащить оставшихся в живых людей из школы, пришлось эвакуировать раненых под гранатометным огнем.