Василий Журавлёв - Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!»
Абсент стал символом армейского мужества и синонимом видимых успехов Второй империи, столь похожей на Россию наших дней. Вскоре к сообществу военных героев присоединилась преуспевающая часть общества — буржуа. К 1860 году мода в армейских кругах и среди буржуа так же быстро исчезла, как появилась. А после разгрома во Франко-прусской войне употребление абсента и вовсе стали считать «моветоном». Причиной тому было не только проявившиеся побочные явления напитка «африканцев», но и то, что его массово стали пить богема и пролетариат.
Эту горьковатую лечебную настойку из полыни изобрели в Швейцарии в конце XVIII века, а затем наладили производство во Франции. Считалось, что абсент помогает от несварения желудка, улучшает аппетит, снимает жар и озноб.
В Британской армии солдатам выдавали джин, а во французской — абсент. Все были уверены, что ежедневная порция абсента предохраняет от малярии и дизентерии — этих постоянных спутников легиона в войне с нецивилизованными народами. И дезинфицирует воду — поэтому микстуру стали разбавлять водой. Вера в силу абсента быстро распространилась среди французских колонистов в Алжире и перекинулась даже на местное население. Однако арабам приходилось покупать его на «черном рынке», то есть с рук. Это не составляло особого труда — достаточно было подойти к легионеру и сказать, что его верблюд страдает глистами. Это был пароль, после которого солдат мог за небольшую прибавку к своему скромному жалованью поделиться казенным продуктом.
Абсент оказался настолько чудодейственным средством от превратностей колониальных походов, что прочно вошел в быт французской армии от Алжира до Мадагаскара, а потом и до Индокитая. Но вскоре в полках стала проявляться странная «легионерская» болезнь, которую назвали «le cafard», то есть «таракан». «Кафар» по-русски — это не аристократический «сплин» пушкинских времен, а самая обычная хандра. Выражалась она в необъяснимых и неожиданных приступах тоски. Появление «тараканов» в голове легионера с медицинской точки зрения — случай параноидальной шизофрении. Но болезнь протекала не буйно — солдат просто глухо пил и хандрил. Часто пел в одиночестве на родном языке… В 1915 году производство и распространение абсента во Франции запретили повсеместно. Политики и журналисты сделали из «зеленой феи», как называли абсент его поклонники, козла отпущения, назвав его едва ли не главной причиной поражений и полной неготовности армии к войне. Флобер оказался прав — абсент подорвал армию изнутри.
На фронте нет ни атеистов, ни трезвенников: «кафар» продолжал давать о себе знать, а в окопах — особенно. Абсент исчез из обихода легионеров, но параноидальную шизофрению вызывают уже другие напитки, а пуще всего — сама жизнь легионера. Вот как описывает советский писатель Виктор Финк, воевавший во Втором маршевом полку легиона в Первую мировую войну, приступ «кафара». «Легионер Бланшар, по прозвищу Лум-Лум, рослый бородатый солдат… обошел всю роту и выклянчивал у каждого в отдельности понемножку коньяку, который нам выдавали в рационе. Он напился и ходил мрачный.
— У парня тоска, — сказал сочувствующим и почтительным шепотом мой приятель люксембуржец Жиру. — Тоска! Полный кафар! Не трогай легионера, когда у него кафар…
— Есть от чего!.. — ворчал Кюнз. — Ребята забыли, как устроены человеческие дома!
— Я бы лучше посмотрел, как устроены мамзели! Забыл! Клянусь кровью спасителя, забыл! — вставил Пеппино Антонелли, по прозвищу Колючая макарона.
…Вечером Лум-Лум был снова пьян и грустен. Он сидел на мешке с хлебом и угрюмо пел на жаргоне североафриканских колоний песню с припевом: «Сунь свой зад в котел! Скажешь мне потом, горячо ли тебе было». Он обвел канью и всех нас грустным взглядом, выплеснул остаток вина из кружки и лег спать.
У него был «кафар»».
Пьянство на фронте не было свидетельством разложения легионеров в траншеях на территории страны, в которую большинство из них попало впервые. Виной тому были свинские условия жизни и массовая смерть солдат под командованием бездарных маршалов, памятники которым давно украшают площади французских городов, а их именами названы бульвары и проспекты. Легионеры не привыкли к такой «позиционной» войне. Они умели быстро передвигаться и нападать, а не тупо ждать, как на скотобойне, миг своей смерти. Они даже не привыкли носить ту обычную, как у всех, военную форму: в синих шинелях обычных «пуалю», выданных в 1914 году, трудно красоваться после мундиров, в которых легионеров узнавали издали.
«Солдат без задачи — потенциальный преступник!» — говорили в Советской армии. Действительно, армию, которая не воюет, а лишь годами ждет нападения потенциального противника «из-за бугра», трудно уберечь от разложения. Пьянство во время боевых действий было не принято среди легионеров. Нет, разумеется, никто себе не отказывал в стаканчике красного вина или коньяка вечером у костра на бивуаке после тяжелого дневного перехода… а абсент было положено принимать по уставу! Однако по-настоящему солдаты напивались лишь дома: от скуки гарнизонной жизни. И дело было не только в их дисциплинированности во время боевого похода, ведь подвыпивший солдат — легкая добыча. К унылому гарнизонному пьянству толкало и то, что вина вокруг казарм было много и стоило оно дешево, а вот в походе в алжирской или марокканской глубинке разжиться им у мусульманского населения было совсем непросто.
Трудности с вином были и в отдаленных фортах — «le poste», как их называли легионеры. И дело было не в борьбе за трезвый образ жизни гарнизона, а в том, что поставки были нерегулярными. Достаточно вспомнить диалог летчика Сент-Экзюпери с сержантом в романе «Планета людей», чтобы понять, что служба в пустыне походила на зимовку на льдине или на жизнь на островке, затерянном в огромном океане.
Самолет совершает вынужденную посадку возле маленького форта в пустыни на территории Мавритании. Летчикам повезло — они дотянули до «поста», иначе бы попали в руки туарегов. Сколько пилотских жизней спасли легионеры в те времена, когда Сент-Экзюпери и его товарищи доставляли свою почту на юг!..
Начальник поста — сержант. Он уже полгода не видел никого из людей, если не считать тридцати своих солдат. Он несказанно рад этим неожиданно свалившимся ему на голову пилотам. Какой праздник устроил ему их поврежденный аэроплан! Он плачет от радости. Он суетится, хлопочет и говорит: «Пейте, пейте, мне так приятно вас угостить! В тот раз капитан приехал, а у меня не осталось для него ни капли вина! В последний раз и чокнуться-то было нечем… Я чуть от стыда не сгорел, даже просил, чтобы меня сменили.
Чокнуться! Выпить на радостях с тем, кто в поту и в пыли соскочит с верблюда. Полгода человек жил ожиданием этой минуты».
«Когда спезназ не работает, то пьет» — в шутку говорят в нашей армии. Легионеры пили не на шутку, особенно в мирное время. Находясь «в базе», устоять перед искушением напиться легионерам было трудно — вокруг гарнизонов легиона в Сиди-Бель-Аббесе, Саиде, Марракеше, Фезе и Сайгоне немедленно открывались бесчисленные кабачки.
Держать питейное заведение в таком «стратегически важном» месте — базе легиона было выгодно: легионеры никогда не экономили на выпивке, а если у тебя кончались деньги, то всегда платил кто-нибудь из товарищей «при деньгах», а чаще все «сбрасывались». «Хорошо сидим!» — это первое правило русского застолья вполне подходит к французским легионерам, воевавшим лет сто тому назад.
Устоять перед искушением пить было трудно: незадолго до начала Первой мировой войны литр вина стоил около десяти сантимов, а абсент и вовсе пять! Для того чтобы «напиться и забыться», легионеру требовалось всего 20 сантимов в день. «Находясь в гарнизоне, легионер за один франк может заказать к своему столику десять бутылок вина, а за 15 сантимов десять порций абсента (жалованье легионера в то время составляло 25 сантимов в день. — В. Ж.). Делает он это ради того, чтобы быстро напиться, и этим пользуются испанцы, наживающиеся на мизерном жалованье солдата. Каждый такой заход в кабак сокращает его жизнь. Он это прекрасно знает и сам, но продолжает пить», — цитирует слова современника в своей статье о психических особенностях легионера доктор А. Мари из госпиталя в Вильжуиф в начале XX века.
В 1890 году в алжирском городке Саида, где были расквартированы легионеры, напиться допьяна в увольнении можно было даже за один франк! Изысканная привычка пить холодное белое вино или холодное пиво в жарком климате появится у европейцев гораздо позже, а тогда легионеры предпочитали красное вино в любое время года. «Монополию» в обслуживании легионеров держали испанцы — именно они поставляли и продавали легионерам в Алжире и Марокко дешевые вина крепостью в 12–14 градусов. И весьма преуспели в этом деле: когда юный лейтенант Ролле — будущий командующий легионом — прибыл в 1899 году к месту службы в Сиди-Бель-Аббес в Алжире, он был поражен размахом пьянства среди легионеров. Причем не только среди рядовых — алкоголизмом страдали и офицеры.
